Страница 37 из 56
– Слезь с меня! – орала Трикси, пока я тянула ее назад.
– Нет! – ответила я. – Отдай нам кольцо.
Вот теперь я явно чувствовала себя Голумом. А если она продолжит лупить меня по лицу своими акриловыми ногтями, то и выглядеть буду, как он.
– Я не знаю, о чем ты говоришь! – закричала она, сбрасывая меня с себя.
Цепляясь за рубашку девицы, я дернула за липучку, и та расстегнулась, открывая все на всеобщее обозрения, а я врезалась в ближайший бильярдный стол. Не теряя времени на оценку собственных повреждений, я бросилась на Трикси. Я надеялась, что элемент неожиданности поможет сбить ее с ног, но она поймала меня и чуть не перебросила через плечо.
Она дернула за ближайшее, до чего могла дотянуться: за мою голову. И поскольку барышня без колебаний испортила мне лицо, я оказала ей ту же нелюбезность. И за все свои усилия оказалась вновь брошена на пол. Я видела, как за плечами ближайших к нам зрителей маячит взбешенное лицо Калеба. Он не мог пробиться сквозь толпу, не применив серьезной волчьей силы.
Возьмем на заметку: борьбу оставлять Калебу. Он в этом разбирается гораздо больше.
Я прыгнула на ноги и апперкотом достала ее подбородок. Когда лицо Трикси дернулось вперед, я двинула локтем так, что встретилась с ее щекой, и толпа зааплодировала. Стриптизерша наклонилась вперед, держась за лицо. Я ударила ее головой об свое колено, а затем стукнула соперницу по ногам, сбивая с рабочих каблуков. Она использовала свое положение, чтобы выбить из-под меня мои же ноги.
Теперь о стратегии речи не шло, мы обе лупили по тому, до чего могли дотянуться. Похоже, я стукнула ее по красному в блестках верху купальника. К этому времени я уже плохо видела распухшим правым глазом, так что, удар в грудь казался особенным.
– Все, леди, брейк, – сказал Калеб, снимая меня с нее и ставя на ноги.
– Сучка бешеная! – брызгала слюней Трикси.
– Послушай, все, что мы хотим, – это обручальное кольцо, – убеждала я, пока Калеб выносил меня за пределы досягаемости.
Трикси медленно кивнула, раздумывая. Калеб поставил меня на ноги, и я подошла к ней. Я погладила ее по руке и мягко сказала:
– Если хочешь, я лично передам Лоло фотографию с тобой, оседлавшей одного из тех мясистых парней, чтобы он знал, что упускает.
Трикси снова кивнула, но на этот раз она зашаталась на ногах. Вряд ли это было вызвано моими жестокими побоями.
– Ладно, ладно, – тяжело выдохнула она, стягивая с пальца кольцо. – Просто возьми его. Мне в л-л-любом случае не нужно это дурацкое к-кольцо.
Когда Трикси бросила украшение в мою ожидающую ладонь, по ее коже разлилась краснота, а дыхание стало неровным и поверхностным.
Я спрятала кольцо в карман.
– Эй, у тебя все нормально?
Трикси покачала головой и тут же закатила глаза и рухнула на пол. Ее голова отскочила от досок с болезненным треском.
– Трикси?
– Хватит, вставай, – позвала Пэм. – Она тебя честно победила, Трикс. Имей достоинство.
Я опустилась на колени над Трикси, оттянула ее веки, проверяя здоровым глазом, реагируют ли ее зрачки на резкий свет в баре.
– Нет, думаю, она, действительно, больна, – сказала я барменше, наблюдая, как распухают губы Трикси.
Если эта реакция – то, что я думаю, через минуту у лежащей распухнет и горло, так что она не сможет дышать. И вопреки всему, что делают на медицинских телешоу, не так уж просто провести интубацию пустым корпусом шариковой ручки.
– Трикси! – позвала я. – Трикси, у тебя есть аллергия на что-то?
В ответ прозвучало лишь приглушенное хрюканье. Я подняла глаза на барменшу:
– Ты не знаешь, есть ли у нее аллергия?
Пэм пожала плечами.
– Только на ракообразных. Знаешь, креветки и тому подобное. Но она, действительно, осторожна... – Пэм взглянула на остатки сэндвича и мои руки, касавшиеся шеи Трикси. – Ох.
Я отняла свои испачканные крабом руки от кожи Трикси и бросилась к стойке. Выхватила из раковины пару запакованных кухонных перчаток из желтой резины.
– В городе есть клиника? – спросила я. Пэм кивнула. – Позвони им и объясни ситуацию. Скажи доктору, что у нас анафилактический шок плюс, возможно, сотрясение мозга. Нам понадобится бенадрил и укол вакцины плюс физраствор. Поняла?
Пэм кивнула и набрала номер на телефоне за стойкой.
Я посмотрела на Эйба:
– Иди в женский туалет и принеси сумку Трикси. Возможно, у нее есть шприц-ручка.
– Я не могу заходить в женский туалет! – запротестовал Эйб.
– Это чрезвычайная ситуация, – сказала я ему, прижимая пальцами в перчатке опухший язык Трикси. – А ты – владелец бара.
– Прости, ты права, – робко пробормотал Эйб и потрусил через зал к двери туалета.
Калеб опустился на колени рядом, в замешательстве наблюдая за мной.
– Она не притворяется? – спросил он.
– Так притвориться невозможно, – ответила я, кивая на распухший рот и лицо пострадавшей. Я сложила куртку Калеба и положила под голову Трикси, откинув ее назад, чтобы держать открытыми дыхательные пути.
– Должно быть, она очень чувствительна, если контакт с моими руками способен вызвать такую реакцию. Правда, я разбила ей губу, а это означает, что остатки ракообразных могли попасть в кровь.
К нам подбежал Эйб с брезентовой розовой камуфляжной сумкой на колесиках. Я раскрыла ее и принялась копаться в радуге шелковых бюстье, боа из перьев и ремней, пока не нашла маленькую косметичку, лежащую отдельно от огромного набора для макияжа, вделанного в крышку. Черная нейлоновая сумка выглядела чище и новее, чем косметический набор, и явно меньше использовалась. Я раскрыла ее и нашла пластиковую трубку с малиновой наклейкой «ручка-шприц».
– У кого-то есть ножницы или нож? – спросила я. – Мне нужно разрезать ее брюки.
Вновь оробев, Эйб опустился на колени рядом со мной и потянулся к шву форменных брюк Трикси. Он резко дернул за штанину, и ткань разошлась до колена. Эйб стягивал разорванные брюки, раскрывая на бедре застежку-липучку. На мгновение я распахнула рот, затем вырвалась из оцепенения и сняла колпачок с трубки. Щелкнула синей кнопкой и воткнула шприц во внешнюю часть бедра танцовщицы, удерживая его на месте, чтобы убедиться, что вколола лекарство.
Я приложила пальцы к горлу Трикси, ожидая контрольного скачка пульса. Через несколько секунд опухлость ее губ чуть спала. Ноги задергались и задрожали, словно несчастную ударило током. Это была нормальная реакция нерва на эпинефрин, причина горьких жалоб пациентов, наряду с тошнотой, беспокойством и приступами дрожи. Конечно, и я бы забеспокоилась, если бы чужак уколол меня в обнаженное бедро.
Я взяла еще одну куртку у клиента, стоявшего рядом и пожиравшего глазами красный усыпанный блестками топ, проглядывавший сквозь форменную рубашку Трикси. Я смерила парня сердитым взглядом, набрасывая куртку на грудь больной. Ей нужно тепло.
В бар вбежал симпатичный средних лет мужчина в коричневой рубашке с эмблемой клиники святого Николая и с черным кожаным медицинским чемоданчиком в руках. Он заметил женщину на полу и направился прямиком к нам.
– Какого черта произошло с этой женщиной? – потребовал ответа он, рассматривая припухлости и синяки на ее лице.
– Мы немного не сошлись во мнениях, а затем у нее случился анафилактический шок, – объяснила я.
Он взглянул на меня, синие глаза сверкали так, словно он собирался наброситься на меня из-за ее состояния.
– Похоже, вам ненамного лучше, мэм, – презрительно произнес он.
Я прижала ко рту руку в перчатке и, оторвав ее, увидела желтую измазанную кровью резину. Что ж, это определенно объясняет жжение в моей губе. Я повернулась к Калебу, который пристально смотрел на доктора. Возможно, моему спутнику не понравился тон врача по отношению ко мне?
– Все не так уж плохо, – успокоил меня Эйб.
Я со стоном стянула испачканные перчатки и потянулась к коробке медицинских перчаток в сумке доктора.
– Можно?