Страница 79 из 102
Да, как ни верти, а прежде всего надо подумать о том, как уничтожить или изгнать из ущелья зверей.
Ашот предложил разжечь побольше костров, а затем, вооружившись дымящимися головешками, с криком и шумом пройти цепью от правой стороны гор к левой. Это испугает зверей, погонит их к выходу из ущелья, заставит уйти.
План был интересный, но его разрушил Гагик, мягко объяснив, что принять участие в этом грандиозном шествии смогут всего три человека. Какая же это «цепь»?
В разговорах незаметно прошло время, и наконец шашлык из козлиного мяса был готов. Насытившись, ребята окончательно пришли в себя после пережитых волнений. Ашот поднял лежавший в одном из углов пещеры капкан и взволнованно сказал:
— Да ведь это приготовлено как раз для барса!
— Но зачем нужен был барс дяде отшельнику? Ведь мясо барса он не стал бы есть, а шкуру не смог бы продать, — возразил Гагик.
Шушик о чем-то напряженно думала, что-то, по-видимому, вспоминала и наконец сказала:
— Я где-то читала, что один отшельник, собравшись в путь, привязал к своим ногам бубенчики. Их звон должен был предупреждать всех муравьев и букашек о том, что они могут быть раздавлены. В общем, для того, чтобы они убегали с его пути.
— Это сказка, — засмеялся Гагик.
— Нет, Шушик, правда, — вступился за девочку Ашот. — Она хотела сказать, что отшельники были добрыми людьми, и это верно.
— Конечно! Но разве Гагик даст досказать! — рассердилась Шушик. — Если бы отшельник был злым человеком, он ловил бы коз, а не зверя, который проливает их кровь.
— Браво! — воскликнул Гагик. — Но я считаю, что дядя отшельник творил свои добрые дела в расчете на то, что его примут в рай. А?
Товарищи засмеялись, но мысли Ашота были заняты другим. «Если отшельник ловил барсов этим капканом, — думал он, — то почему бы и нам не попробовать? Ведь ни одного часа они не могут быть спокойны, если рядом такой коварный и сильный враг!»
Высказав эту мысль товарищам и получив их одобрение, он лихорадочно приступил к делу.
Что нужно для того, чтобы зарядить капкан? Кусок мяса и больше ничего. Мясо у них было, но капкан сильно заржавел и в таком состоянии не годился в дело.
— Зверь одного только запаха ржавчины испугается, не подойдет, — объяснил Ашот и вспомнил, что отец смазывал сталь жиром. Жир отбивал запах и металла и ржавчины. Но где взять жир? Ведь в пору свадеб и драк козлы тощают. Чуть-чуть жира остается лишь на почках и толстой кишке.
Смазав капкан, Ашот привел в действие стальную пружину и с сомнением покачал головой:
— Боюсь, не выдержит. У правого когтя ржавчина почти переела шейку.
К капкану была подвешена какая-то железка, похожая на якорь.
— Это чтобы зверь не мог далеко убежать. Этот крючок будет цепляться за кусты и камни и тормозить, выигрывая для охотника время, — объяснил Ашот.
— А нельзя ли привязать его к дереву, чтобы барс остался на месте и никуда не убежал? — серьезно заинтересовался Гагик.
— Что ты? Он вырвет лапу и убежит. Этот якорь потому и оставляют свободным, чтобы он тащился за зверем, — объяснил Ашот. Он был очень взволнован — ведь в первый раз в жизни пытался он поймать такого страшного зверя, как барс! Его воображение распалилось, и, считая, что все должно сложиться именно так, как он рассчитал, Ашот деловым тоном сказал: — А ну, Гагик, дай-ка кусок мяса!
— Нет уж! — воспротивился Гагик. — Сердцем моим заряжай капкан, а мяса не дам! Не до опытов нам.
— Там еще есть обглоданные куски, — сказал Асо, до сих пор скромно молчавший. — Возьмем оттуда.
В самом деле, могла ли быть приманка лучше?
На верхней терраске, которую назвали Террасой барса, собралось много орлов, и ребята с трудом разогнали камнями. Однако оказалось, что жадные птицы не оставили и куска мяса, разве только какие-то объедки вокруг суставов. Ребята отрубили один из них, зарядили капкан и зарыли его в землю, оставив снаружи лишь острые, раскрытые когти, засыпанные снегом, с зажатой в них открытой приманкой.
Затем, чтобы отвлечь орлов, они собрали и кинули им все остатки и вернулись в пещеру.
«Ох, если бы только поймать барса и освободиться из этой клетки! Счастливее нас не будет на свете людей! — думал Ашот. Лицо его покрылось румянцем, огонек вспыхнул в глазах.
— Часы барса сочтены, — сказал он. — Теперь остается только свести счеты с медведем. Я думаю, что мы должны…
Ашот не договорил. Раздался какой-то глухой рев; ветхая дверь пещеры распахнулась и внутрь ворвался… пьяный медведь.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
О том, как развеялась легенда о бегстве детей на Дальний Восток
Можно сказать, что все происшедшее в этот день было действительно игрой судьбы. Если бы другие охотники не пришли на помощь Араму и он не был бы принужден ждать их и советоваться с ними, все могло сложиться по-иному. Скорее всего, Арам, идя по следам диких коз, вышел бы тогда к ребру, за которым лежит Барсово ущелье, и запертые там ребята могли бы увидеть его стоящим на вершине горного кряжа. А увидев человека, они бы, конечно, закричали и криками обнаружили свое местопребывание.
Но все сложилось по-иному. Встретив в Барсовом ущелье самого опасного врага их рода — барса, козы оставили в его когтях одного из своих товарищей и стремительно вернулись. Они вышли из ущелья еще до того, как преследовавшие их охотники успели добраться до Дьявольской тропы.
Но вот сейчас лежит бездыханным козел, носивший шапку Ашота, а убившие его охотники разожгли костер и собрались вокруг него. Только Арам, сидя в сторонке, смотрел на шапку своего сына и плакал, плакал, без слез.
Ну поди разгадай эту тайну. Ах, если бы животное могло говорить, Арам поставил бы тогда тысячи капканов в горах, придумал бы тысячи разных способов, чтобы поймать этого козла. А поймав, спросил бы: «Где хозяин этой шапки?» Но вот лежит бездыханным у костра козел, который видел Ашота, — лежит и ничего не может рассказать.
Дед Асатур мрачно курил свою трубочку. На него были направлены все взоры, от него ожидали решения. Но что он мог сказать? Многое видел старый охотник в ей жизни, он мог объяснить тысячи удивительных явлений природы, но понять, каким же образом на рогах у козла очутилась ушанка Ашота, это и ему было не по силам.
Старик был недоволен собой и чувствовал себя неловко в присутствии всех этих людей, ждущих его слова.
— Эх, львенок ты мой, видно, понапрасну мы сюда пришли! — огорченно сказал он своему внуку Камо, красивому высокому юноше с мужественным и строгим лицом.
— Нет, дядя Асатур, если бы не ты, этот козел не лежал бы тут и шапки бы этой мы не узнали, — вмешался Арам. — У меня сердце черной кровью обливается, в глазах мутится разве я гожусь сейчас в стрелки? Сегодня утром я стрелял в этого козла и не попал. Только нацелился — сердце защемило, все перед глазами заволокло. Во всяком случае, твой выстрел открыл нам, что ребят не надо искать на Дальнем Востоке. Ну, холодно становится, пойдем в село. И вы все устали, отдохнуть надо.
Охотники поднялись и пошли в село. Деда Асатура с внуком пригласил к себе Арам, а Грикора увел Аршак.
Увидев племянника, жена Аршака расплакалась и излила на мальчика всю нежность своих материнских чувств. Все, что только нашлось в доме вкусного, поставила она на стол.
— Ешь, ешь, милый мой, и за себя и за Гагика моего ешь, пусть сердце мое успокоится, — говорила женщина и, отвернувшись, утирала концом передника слезы.
— Все хорошо будет, жена, не плачь. Где им потеряться? — говорил Аршак, стараясь подбодрить скорее себя, чем жену.
— Что сказать, что сказать? — волновалась жена. — Был бы тут Гагик, как бы он тебе обрадовался, Грикор-джан!
Появление Грикора еще больше разбередило рану в сердце бедной матери. Всю ночь она не сомкнула глаз и утром, после завтрака, услышав, как зазвонили в школе, снова горько расплакалась.
— Идут… Все в школу идут, все, кроме сынка моего! — зарыдала она. — Грикор-джан, каждый раз, как услышу звонок этот, сердце на куски разрывается. Каждый раз, как увижу его товарищей, слезы из глаз катятся. Как увижу учебники — вон там, на столе, — голова огнем горит.