Страница 2 из 95
Около двух месяцев назад — в августе 19… года — произошло очередное великое противостояние Марса, то есть момент, когда эта планета приблизилась к Земле на кратчайшее расстояние из всех возможных, составляющее около 56 миллионов километров. Подобное событие повторяется не чаще, чем раз в пятнадцать лет, и представляет особо большой интерес для науки. Все обсерватории мира начинают наблюдение планеты еще за несколько месяцев до противостояния и продолжают его долгое время спустя, когда Марс уже удаляется, но виден все-таки лучше, чем в другие периоды.
Главная помеха для астрономов — атмосфера Земли. Нередко небо закрывают облака. Еще чаще ученым мешает воздушная дымка, особенно густая над большими городами и вблизи от них. Даже при чистом и ясном небе наблюдениям почти постоянно мешают воздушные потоки. Они возникают у поверхности Земли, когда нагретый воздух поднимается вверх, а навстречу ему опускается холодный. Из-за этих движений атмосферных слоев изображение в линзах оптических приборов колеблется. Очертания его делаются расплывчатыми, и разобрать детали становится невозможно.
В условиях Тибета, где воздух на редкость чист и прозрачен, а атмосфера при свирепых морозах и полном безветрии остается неподвижной, Ли Сяо-ши мог вести наблюдения почти безо всяких помех, если не считать холода. Упорной, систематической тренировкой он приучил себя к долгим часам неподвижности у окуляра прибора и почти не замечал мороза. Поэтому за время последнего великого противостояния Марса китайский астроном сумел сделать много ценных наблюдений и создать коллекцию редких по качеству фотографий.
Противостояние было в августе, теперь кончался октябрь, и Марс успел удалиться почти на 70 миллионов километров от Земли, но был виден еще хорошо, поэтому молодой ученый продолжал наблюдения планеты каждую ночь.
Нужен весьма тренированный глаз, чтобы рассмотреть на крохотном диске Марса его полярные шапки; моря, пустыни и знаменитые каналы, о которых было столько споров. Неопытный глаз никогда не смог бы увидеть что-нибудь особенное на маленьком светлом диске планеты. Но глаза Ли Сяо-ши видели много.
Однако в этот раз события приняли совсем особый оборот. Едва ученый добился полной резкости изображения, как из груди его вырвался странный глухой звук, выражающий крайнюю степень изумления.
— Чжан! — воскликнул он. — Чжан! Иди скорее сюда.
Никто не отозвался: Чжан Ван-фу был в другой башне.
Ли Сяо-ши отличался спокойным, невозмутимым характером, был крайне сдержан в проявлении своих чувств и никогда не торопился ни в действиях, ни в выводах. Поэтому Чжан Ван-фу был крайне изумлен, когда его старший друг буквально ворвался в помещение, где он приводил в готовность большой двойной астрограф-прибор, предназначенный для фотографирования небесных тел.
— Чжан! — кричал астроном. — Иди скорее! Мне надо проверить самого себя. Быть может, мои глаза видят то, чего нет. Расскажи, что ты увидишь.
Они побежали к большому телескопу. Младший сотрудник занял место у окуляра, а Ли Сяо-ши остался в стороне и отвернулся.
— Ну что? — спрашивал он. — Говори!
Чжан Ван-фу не спешил с ответом. Он посмотрел в окуляр, поправил резкость и стал внимательно изучать изображение.
— Действительно необычайное явление!.. — сказал он наконец. — Никогда не видел ничего подобного…
— Но что же ты видишь?.. Что?!
— Сегодня вся планета видна особенно ярко и отчетливо. Полярные шапки хорошо заметны. Видны очертания Маре Тиррениум, в них нет ничего нового, но вот ниже…
— Пустыня Эфиопис?
— Да, это пустыня Эфиопис. Нынче она кажется бледно-розового цвета. На ней я вижу нечто странное…
— Говори же! Говори!
— Какое-то резко обозначенное пятно, необычайно правильной формы. Узкая и тонкая линия. Она кажется совершенно черной. Насколько мне известно, этого никогда и никто не наблюдал…
— Это все? Больше ты ничего не видишь?
— Постой! Постой! Нет, не все. Если присмотреться, то эта черная линия пересекается двумя другими. Как бы крестом, но другого цвета. Я бы сказал, он красный…
— Довольно! Я видел то же самое. Пусти!
Ли Сяо-ши снова занял свое место у окуляра и продолжал, отрывисто бросая слова, как команду:
— Надо наблюдать!.. Я останусь здесь на всю ночь… Принимайся за съемку… Применяй поочередно красные, синие и зеленые светофильтры… Я тоже буду снимать…
Чжан бросился к своему инструменту.
Когда зеленый проблеск рассвета сменил черноту ночи, а утренний туман окутал вершины гор, усталые и совершенно застывшие от холода наблюдатели покинули башни.
Рассвет в горах наступает так же быстро, как и ночная тьма. Первые лучи солнца брызнули из-за острых зубцов Тангла, синевших в тумане, и загорелись оранжевым пламенем на ледниках Пунг-Бугу. Именно в это мгновение Ли Сяо-ши открыл дверь и вышел наружу, прикрывая лицо от ледяного дыхания ветра. Ученый не мог удержаться от возгласа восхищения, глядя на окрестные горы, лиловую темноту спящих долин и розовые клочья тумана, плывущего над ущельями.
Чтобы размяться и согреться, Ли Сяо-ши сначала поплясал на месте, а затем, увидев выходящего из соседней башни Чжан Ван-фу, закричал ему:
— Бежим, Чжан! Скорее!
И они взапуски побежали по тропинке туда, где из трубы жилого домика уже поднимался к небу столб дыма, обещая вкусный завтрак.
После жестокого мороза так приятно было скинуть с плеч тяжелые меховые одежды, снять унты и протянуть озябшие руки и ноги к теплой печке.
На темном, покрытом глубокими морщинами лице Су Си-не, в обязанности которого входило приготовление пищи, при виде уставших и голодных астрономов появилась широкая улыбка.
— Кушать! Кушать! Завтрак готов, — приветливо произнес он высоким фальцетом.
— Постой, дружище, — ответил Ли Сяо-ши. — Сперва умоемся, потом наскоро закусим — и за работу…
— Зачем наскоро? Завтрак хороший! Пельмени приготовил. Спешить не надо. Кушать надо! — обиделся старик.
— Некогда, милый, некогда. Очень спешное дело! — пояснил Чжан и скрылся за дверями ванной комнаты.
В столовой на столе уже стояла миска с настоящими китайскими пельменями — предметом профессиональной гордости старого Су Си-не — и кофейник с крепчайшим черным кофе.
— А где же Ким? — спросил Ли Сяо-ши.
— Он еще не приходил, — ответил Су, — как ушел вчера, так до сих пор и нет. Совсем заработался.
Друзья переглянулись.
— Очевидно, Ким тоже заметил что-нибудь, — произнес Чжан Ван-фу.
— Интересно! Надо все же его повидать.
— Я позвоню.
Чжан Ван-фу набрал номер внутреннего телефона.
— Я слушаю, — ответил мужской голос.
— На столе блюдо горячих пельменей. Су Си-не очень сердится: они могут остыть.
— Сейчас приду, уже кончаю!
Через несколько минут появился Ким Ван Гир — молодой корейский инженер-радист. Как и астрономы, он казался крайне утомленным, но глаза его горели веселыми огоньками.
— Ну, говори! — встретил его Ли Сяо-ши.
— На этот раз сигналы звучали совершенно отчетливо…
— Какие сигналы?
— Вот уже третью ночь наш радиотелескоп принимает непонятные сигналы. Я никак не мог определить направление, откуда они приходят, поэтому ничего не говорил вам. Провозился два дня. Только вчера удалось так перестроить приемник, чтобы он отфильтровал эти излучения от других шумов.
— Ну и что же? — Ли Сяо-ши заметно оживился.
— Оказалось, во-первых, что мы принимали волны длиной двадцать четыре целых и восемь десятых метра, несомненно, излучаемые планетой Марс. Тут нет никакой новости, разумеется. А во-вторых, мне удалось принять и выделить, так сказать, в чистом виде ультракороткие волны порядка три и семь десятых миллиметра, поступающие из той же точки пространства.
— С Марса?
— Конечно! Направление этих волн не оставляет ни малейшего сомнения. Но самое интересное не в этом. Вы представляете мое волнение, когда выяснилось, что излучение в этом диапазоне происходит неравномерно, то есть имеет явно не тепловую природу!