Страница 2 из 29
Клондайкская эпопея Лондона не принесла юному мечтателю богатства, но одарила его огромным запасом жизненных наблюдений, приобщила его к героической битве с безжалостной северной природой, познакомила со сценами корыстной борьбы из-за золота. В бревенчатых притонах Аляски, в снеговых просторах и скалистых ущельях сущность буржуазного общества его времени раскрылась перед писателем обнаженнее и бесстыднее, чем где бы то ни было. К 1899 году Лондон действительно завоевал себе место в американских журналах и газетах. Его рассказы о жизни Севера были замечены публикой и полюбились ей. Кончились годы тяжких поисков работы: Лондон стал зарабатывать на хлеб для себя и своей семьи трудом литератора.
Наступило время относительного благополучия. Весной 1900 года Лондон женился. В новом доме, куда переехала его семья, стали собираться друзья молодого писателя. «Четверги» Лондонов привлекали молодых литераторов, художников, журналистов Сан-Франциско. В кружке Лондона бывали люди, углублявшие его интерес к социализму, к вопросам общественной борьбы.
Лондон стал к тому времени сторонником Юджина Дебса — замечательного лидера американских рабочих, о котором тепло писал В. И. Ленин. Ю. Дебс стремился к созданию боевой рабочей организации, которая положила бы конец постоянным разногласиям и спорам, шедшим в рядах Социалистической рабочей партии. Когда Дебс возглавил созданную им новую Социалистическую партию (1901), Джек Лондон примкнул к ней и вышел из рядов СРП вместе с большинством своих друзей — оклендских социалистов. Он даже был выдвинут, как самый популярный в Окленде оратор социалистов, в кандидаты на пост мэра города.
В июле 1902 года так называемый Американский союз печати — одно из буржуазных газетных агентств — предложил Лондону поехать корреспондентом в Южную Африку, где заканчивалась англо-бурская война. Лондон согласился, но опоздал: буры, истомленные годами неравной борьбы с гигантской империей, капитулировали. По новому поручению союза молодой писатель остался в британской столице, чтобы присутствовать на коронации Эдуарда VII.
Попав в Англию, Лондон остро заинтересовался положением английских рабочих масс. Сняв комнату в рабочем квартале столицы, Лондон в течение нескольких недель жил жизнью обычного труженика, деля хлеб, ночлег и все бытовые тяготы с бедняками, ютившимися в трущобах столицы. Писатель внимательнейшим образом обследовал материальные условия жизни английских рабочих, их жилищное положение, их культурный уровень. Страшные результаты своих наблюдений он опубликовал в книге «Люди бездны» (1903) — в этом блестящем репортаже о вопиющих несправедливостях капиталистического строя.
«Люди бездны» сделали Лондона одним из наиболее заметных молодых американских писателей, выступавших с критикой капитализма. Это повлияло на его положение в Сан-Франциско. Выросла и его известность, выросло и враждебное отношение к нему со стороны «отцов города», постепенно проникавшихся серьезными подозрениями к «красному Джеку».
Укреплявшаяся международная известность Лондона была, вероятно, причиной того, что в 1904 году, в связи с начавшейся русско-японской войной, он получил предложение большой сан-францисской газеты «Экземинер» отправиться корреспондентом на Дальний Восток. Молодой писатель с радостью принял это предложение. Оно, кроме всего, обозначало для него еще и выход из мучительной личной ситуации: его отношения с женой испортились непоправимо. Ей трудно было понять искания Лондона. Семейные неурядицы были настолько мучительны для Лондона, что, как вспоминают его друзья, писатель поговаривал о самоубийстве. Поездка на Дальний Восток — да еще с таким интересным поручением — привлекла его.
Хотя японская военная полиция сделала все, чтобы держать военных корреспондентов подальше от фронта, Лондон на утлой китайской джонке прорвался в Чемульпо — туда, где незадолго перед тем погиб наш славный «Варяг». Японские милитаристы внушали ему антипатию тем, как они хозяйничали в Корее. Письма Лондона из Кореи исполнены горечи, отравлены дыханием войны. Он писал их под гул далекой канонады, под немолчный топот японских полчищ, торопящихся к месту сражения: «В то время как я пишу, тысячи солдат проходят через деревню мимо моих дверей»… — читаем мы в одном из его писем.
С чувством «полного омерзения» уезжал он из Кореи. Его мрачные впечатления от японской военщины, от ее наглости и заносчивости, от методов японской политики отразились в острой статье «Желтая опасность» (1904). Хотя в ней есть глубоко ошибочные слова о природе азиатских народов, видно в ней и осуждение японского империализма, в котором Лондон справедливо увидел грозную опасность для народов Азии и тихоокеанского бассейна.
Лондон и до 1904–1905 годов не раз осуждал империалистическую политику «великих держав». Непосредственное знакомство с военной машиной империализма усугубило критическое отношение Лондона к позиции правящих кругов США, которые в то время поддерживали японских милитаристов. Лондон вернулся с войны со взглядами еще более радикальными, чем раньше. Он выступает с серией лекций, в которых перед широкой аудиторией, состоящей из интеллигентов и рабочих, разоблачает сущность капиталистического строя и предсказывает неизбежность социальной революции во всем мире.
Есть все основания предполагать, что на позицию Лондона в 1905–1906 годах сильнейшим образом воздействовала первая русская революция. Лондон не раз восторженно отзывался о героизме русского народа, поднявшегося на борьбу против царизма, считал поражение русской революции временным и жадно изучал ее опыт. Он выступал против жестокой расправы царизма с участниками революции и требовал, чтобы американский народ взял под защиту тех, кому грозила в России смертная казнь. Знаменитый роман Лондона «Железная пята» (1907) — его самое смелое и во многом пророческое выступление против усиливавшейся империалистической реакции в США — был написан под живым впечатлением от русской революции.
В 1905–1906 годах Лондон особенно тесно связан с социалистическим движением в США. Это годы наибольшей активности Лондона-социалиста. Именно в это время он стал подписываться «Ваш во имя революции Джек Лондон». В те годы он был наиболее «левым» из популярных в США молодых писателей. На плакатах, извещавших о лекции Лондона «Социалистическая революция», его рисовали в красном свитере на фоне зарева. Молодежь любила его, видела в нем своего трибуна, революционного писателя, зовущего за собой тех, кто честен и благороден.
Опасная популярность Лондона-бунтаря стала причиной организованной травли, которой он подвергся в 1906 году.
Для этой травли воспользовались даже его разводом и второй женитьбой (его подругой стала журналистка Чармиан Киттредж, впоследствии — автор первой биографии Джека Лондона). Чтобы уйти от травли, он отправился с Чармиан в длительное путешествие на яхте «Снарк», которая стала для него домом и мастерской на целых два года.
Выстроенный под любовным надзором Лондона, «Снарк», гордо неся алый вымпел, бороздил южные моря и особенно надолго задерживался в тихоокеанских архипелагах, которые так полюбились и Лондону, и французам Гогену и Лоти, и англичанину Стивенсону — целой плеяде мечтателей-художников конца XIX века. Из книги «Путешествие на «Снарке» (1911) видно, что странствование это было предпринято отнюдь не для увеселения и что хозяин его делил свое время между писательским трудом и трудом моряка, дорогим ему по воспоминаниям юности. Заряд живых впечатлений от американской жизни, от русско-японской войны, от русской революции, от митингов в американских университетах, где он говорил о близости и неизбежности революции в США, действовал долго: на «Снарке» была закончена «Железная пята», на «Снарке» был написан «Мартин Иден» и многие великолепные рассказы о жизни на островах Тихого океана. Здесь, под южным небом, над бездонными глубинами, в бухтах прекрасных островов, среди которых встречались и такие, где еще не бывал белый человек, обдумал и обобщил Лондон самое важное и ценное из того, что было собрано и прочувствовано за прежние годы. Но и судьба Мартина Идена — писателя, который погиб потому, что отошел от своего класса, — обрисовалась для Лондона во всей своей непоправимости именно на «Снарке»; на нем Лондон уплыл далеко не только от клеветников и газетных дельцов, поносивших его имя, но и от острых социальных противоречий американского общества. Прервалась и уже не возобновлялась деятельность Лондона-лектора, рвались его живые связи с демократической аудиторией, которая так высоко ценила его и так вдохновляла; менялись и взгляды Лондона на политическую современность.