Невеста дьявола

– А как насчет мансарды? Вы собираетесь туда подняться? – спросила Роуан.

– Не сейчас. Вчера вечером я упал.

– Да что вы говорите? Где? Как такое могло случиться?

– В отеле. На лестнице. Я спешил и не дождался лифта. А в результате упал и скатился вниз по ступенькам. Ничего страшного. Могло быть и хуже.

– Эрон, но почему вы ни словом не обмолвились об этом мне?

– Просто не успел. На самом деле ничего особенного не случилось. Вот разве что… Дело в том, что я не помню, как оступился. Так или иначе, но колено у меня болит, и потому визит в мансарду я хочу ненадолго отложить.

Роуан расстроилась, и одновременно ее охватил гнев. Она посмотрела в сторону дома, где по-прежнему трудились рабочие. Они были повсюду: на крыльце, на террасах, возле распахнутых окон спальни…

– Не стоит понапрасну тревожиться, – попытался успокоить ее Эрон. – Я счел нужным сказать вам об этом, однако вовсе не желал давать лишний повод для волнений.

Майкл ясно видел, что Роуан буквально лишилась дара речи. Она была в ярости, Гнев исказил черты ее лица.

– А здесь мы ничего особенного не заметили. – Он повернулся к Эрону. – Совершенно ничего. И никто ничего не видел. Во всяком случае, такого, о чем стоило бы сообщить нам.

– Вас кто-то столкнул, не так ли? – тихо спросила Роуан.

– Не исключено, – ответил Эрон.

– Он вас дразнит.

– Я тоже так думаю. – Эрон слегка кивнул головой. – Ему нравится разбрасывать по комнате книги Джулиена, и он делает это при малейшей возможности, а точнее, стоит мне только выйти за дверь. Но опять же. Я полагаю, что вы должны быть в курсе событий, но не вижу причин для беспокойства.

– Но почему он так поступает?

– Вероятно, хочет привлечь ваше внимание, – предположил Эрон. – Точно сказать не могу. Как бы то ни было, поверьте, я сумею за себя постоять. Работы в особняке, как вижу, идут полным ходом. И весьма успешно.

– Да, все в порядке, никаких проблем, – откликнулся Майкл Однако его вдруг охватило мрачное предчувствие.

После ленча он проводил Эрона до ворот.

– Вы считаете, что я чересчур расслабился и развеселился? – спросил он.

– Да что вы! Конечно нет, – искренне ответил Эрон. – С чего это вам в голову приходят такие мысли?

– Я бы предпочел накалить ситуацию до предела, чтобы как можно скорее наступила развязка, – пояснил Майкл. – Мне кажется, я смогу выиграть битву. А неизвестность буквально сводит меня с ума. Как вы думаете, чего он ждет?

– А как ваши руки? По-моему, вам стоит попытаться обходиться без перчаток.

– Я пытаюсь. Снимаю их каждый день на пару часов. Но даже если мне удается блокировать все другие образы и чувства, ощущение жара и присутствия некой энергии остается, и я никак не могу к нему привыкнуть. Послушайте, может мне стоит проводить вас до отеля?

– Ни в коем случае. Увидимся вечером, если вы выкроите время, чтобы пропустить со мной по стаканчику.

– Да-а-а… – задумчиво протянул Майкл. – Воистину мечты становятся явью, Во всяком случае, для меня.

– Для нас обоих, – уточнил Эрон.

– Вы мне доверяете?

– Ради всего святого, почему вы вдруг спрашиваете об этом?

– Вы полагаете, у меня есть шансы выиграть? Есть надежда, что мне удастся сделать то, чего они от меня ожидают?

– А вы как думаете?

– Я думаю, что она любит меня, что впереди нас ждет только хорошее и что в конце концов все за кончится благополучно.

– Вот и я так считаю.

Он чувствовал себя прекрасно, и каждый успешно прожитый час усиливал это ощущение. За все время своего пребывания в особняке он не встретил ни единого призрака. Видения тоже вроде бы перестали его посещать.

Как приятно было проводить ночи в просторной спальне, заниматься любовью с Роуан, а утром вскакивать, бодрым, отдохнувшим, и вновь приниматься за работу, просматривать книги и записи. Приятно было после тяжелого, напряженного дня ощущать безмерную усталость и в то же время чувствовать, что после двухмесячного злоупотребления пивом и пребывания в своего рода летаргическом оцепенении ты словно просыпаешься и возвращаешься к жизни.

От пива он практически отказался, а если и выпивал иногда, то совсем чуть-чуть. В отсутствие алкоголя его чувства безмерно обострились. Он не уставал наслаждаться по-девичьи стройным телом Роуан и ее неиссякаемой энергией. Роуан была напрочь лишена самовлюбленности и ложной застенчивости, и Майкл иногда ловил себя на том, что иногда ведет себя с нею грубовато и властно, впрочем, ей это, кажется, даже нравилось. Случались моменты, когда их занятия любовью приобретали весьма жесткую форму, однако всегда завершались нежными объятиями и взаимными ласками. Трудно было понять лишь одно: как он мог столько лет спать без этих мягко обвивавших его рук?

2

Раннее утро по-прежнему принадлежало только ей. Независимо от того, как долго она читала накануне, ровно в четыре часа Роуан открывала глаза, в то время как Майкл – опять же вне зависимости от того, как рано он отправился в постель, – спал как убитый часов до девяти. Заставить его проснуться раньше могли только громкие вопли в самое ухо или жесткая встряска.

Роуан, впрочем, такая ситуация вполне устраивала, ибо душа ее всегда нуждалась в тишине и покое. Она наслаждалась этими несколькими часами одиночества, хотя, надо признать, никогда еще рядом не было человека, который так понимал ее, как Майкл, и полностью принимал такой, какая она есть.

Последние несколько дней, а главное – ночей, проведенные под одной крышей с ним, позволили Роуан во многом разобраться и, в частности, впервые осознать, почему всех прежних своих любовников она могла терпеть лишь в очень небольших дозах. Неизбывная страсть, непреходящее желание, возникавшие в ее душе при одном только взгляде на его гладкую кожу, на прямую, ровную спину и мощную шею, обвитую сверкающей золотой цепочкой, повергали ее в своего рода рабство. Стоило ей представить, как вот сейчас ее руки скользнут под одеяло и нащупают там завитки жестких волос и восстающую, твердеющую плоть, как внутри все сжималось и она изо всех сил, до скрежета, стискивала зубы, чтобы удержаться от такого порыва.