Страница 87 из 125
239. СЕРЕНАДА («Уж ночь, Акулина!..»)
Уж ночь, Акулина! Окрестности спят; Все жители Клина Давно уж храпят. Покушав наваги И выпив потом Целительной браги, Я здесь, под окном! Своей балалайкой Тебя разбужу, А Жучку нагайкой Как сноп положу. До нитки промочен Осенним дождем, Я жду тебя очень Давно под окном. Надень душегрейку, К окошку присядь, Дай грусть мне злодейку С тобой разогнать. Какая причина, Что темен твой дом? А! вот и лучина Зажглась за окном. <1851>240. ГРЕЧЕСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Я лежал в Марафонских полях, А гекзаметр горел на устах. Наяву иль во сне, но, поэзии полн, Видел где-то я там, вдалеке, при луне, Блеск эгейских серебряных волн — И чудесный процесс совершался во мне: Пред мечтою моей проходил Эврипид, и Софокл, и Эсхил… Вспоминал я прелестные взоры Живописной Аркадии дев, Эримантоса дивные горы И певцов беотийских напев Под зеленым шатром сикоморы, В честь Венеры пафосския храм, Где у белой коринфской колонны, Волю дав неудержным страстям, Танцевали лесбийские жены… И приятно ласкали мой взор Парфенона краса и размеры, И дымок, что вился из амфор, И в плюще виноградном гетеры… Там быстрей, чем из лука стрела, Повершать с волей сильной и жгучей На гражданской арене дела К агоре мчался всадник кипучий… Высоко возносился мой дух, Я к Зевесу поднял свои руки, А меж тем щекотали мой слух Тетрахорды приятные звуки… Кипарисы склонялись ко мне; Перепутаны ветвью лианы, Помавали главою платаны… И, пылая в священном огне И сливаясь с природой устами, Я коснулся до лиры перстами… И сознал, что, душою и мыслию грек, Я элле́нов вполне понимаю; Что каков ни на есть, а и я — человек И в себе мирозданье вмещаю. <1851>241. ПОЭТ
В пределах дальней высоты, Где носятся планет плеяды И звезд блистают мириады, Он водрузил свои мечты; Среди небесного объема, Преград не зная ниотколь, Он в облаках, в соседстве грома, Земную позабыл юдоль. Игру мирского треволненья Он прихотливо пренебрег, Но в бурном вихре вдохновенья О братьях позабыть не мог. Над ним таинственные мысли, Как тучи черные, нависли; И — телом прах, душой колосс, Светило и надежда века — Он погрузился весь в вопрос О назначеньи человека… Не тщетно он пытал судьбу, Не тщетно он витал в эфире, Печаль и тайную борьбу На громкой возвещая лире… Вдруг грянул колокол глухим И перекатным звоном — И медным языком своим, С гуденьем и со стоном, Вещал таинственный ответ, Душе его понятный,— И очутился вдруг поэт В пустыне необъятной: Кругом шумят толпы людей С их суетностью дикой, Но он один, как средь степей, Угрюмый и великой! — И всё, что радует других, Ему смешно и ложно… Да счастье для натур таких Едва ли и возможно!.. <1851>242. «В безумных оргиях уходит жизнь, как сон…»
В безумных оргиях уходит жизнь, как сон: Шампанское с утра до ночи льется, Крик, женщины, стаканов битых звон… Хоть тяжело, а весело живется… И страшно мне окончить жизнь в глуши, И страшно мне теперь за труд приняться, А между тем на дне моей души Глубокие вопросы шевелятся… <1853>243. СЕЛЬСКАЯ ТИШИНА
Уж солнце медленно сокрылось за горою, Означив свой закат огнистой полосою; Прохлада чудная дневной сменила жар; Над ближним озером поднялся белый пар, И слышно в воздухе цветов благоуханье… Природа нежится в таинственном молчаньи, Лишь там, в запущенном, заглохнувшем саду, Лягушки плещутся и квакают в пруду… «Жить в сельской тишине — какое наслажденье, Имея так, как я, доходное именье И добрых мужичков, в определенный срок Раз в год сбирая с них умеренный оброк И прибавляя всё — благодаренье богу! — К наследью отчему землицы понемногу». Так долго думал я и долго любовался Природы красотой. Передо мной являлся Порою Дормидон с небритой бородой, Чтоб трубку вычистить, докуренную мной… Но вот уж тень легла на нивы и поляны, Вот месяц выглянул и, полный и румяный, Бледнее и бледней на тверди голубой; Вот пес откликнулся на крик сторожевой… Дрема́ долит меня и очи мне смежает… На сон грядущий мне постель приготовляют. Пора и на покой, пора!.. Покушав плотно, С какой приятностью, как сладко, беззаботно Я лягу на постель и стану засыпать… …………………………………………… 1853