Страница 49 из 125
90. «День рассеянный, день нестройный…»
День рассеянный, день нестройный Мною властвует как рабом; В суете его беспокойной Я ношусь и кружусь пером… Нет ни силы в душе, ни воли, Нет мечты в уме золотой, Нет на сердце колючей боли, Нет и радости в нем живой. Но лишь смолкнет день этот буйный И волнами на мир падет Сумрак вечера тихоструйный И покоем всё обовьет — Начинаю я возрожденье: Грудь колышется и дрожит, Сердце с силою про мученье, Про печали мне говорит… В нем воскреснет мир тайн избра́нных, И тоскует оно об них, О привязанностях попранных, Умилительных и святых; И рождает в нем скорбь и сладость Память юности и тех дней, Как ему улыбалась радость И надежда в венце лучей! <1842>91. СВЕТ
Сперва с отрадой суеверной Душа на целый свет глядит И в простоте нелицемерной Открытый мир боготворит. Вся жизнь ей кажется залогом Блаженства, счастия, мечты, Весь свет пленительным чертогом Неизъяснимой красоты. И в думе пламенно-могучей Она хотела бы обнять Весь мир любовию кипучей, Превознести, облобызать… О, дайте красок самоцветных, Одеть всё в радужный покров! О, дайте песен искрометных, Лучистых звуков, жарких слов! Но скоро с чудным обаяньем Душа расстаться уж должна… Восторг погас; негодованьем Воспламеняется она. Перед ее смущенным взором Разоблачился этот свет Со всем стыдом, со всем позором Страстей торговых и сует… О, чем доверчиво пленялась, Чему восторг она несла, Какой личиной ослеплялась И в чем любовию жила! И гнев кипящий в ней клокочет: Надежд отрадных лишена, Разочарованная, хочет Изранить черный свет она — Снять чешую с пифона-змея, Коварство, хищность обнажить, Постигнуть ужасом злодея, Порок и месть оцепенить… О, дайте метких стрел могучих — Мир ядовитый поражать! О, дайте, дайте молний жгучих, Перунов огненную рать! <1842>92. «Как ветер закрути́т мгновенно прах лету…»
Как ветер закрути́т мгновенно прах летучий, И вдруг, исполнены отваги калено́й, Воинственно начнут накатываться тучи На своде голубом, одетом тишиной, И небо сжатое воспрянет, загрохочет, И вздутая река сердито заклокочет, — Тогда, неведомой восторженности полн, Люблю я услаждать мой слух игрою волн, С благоговением их дико-стройный голос И гром святых небес ловлю моей душой, И в страхе сладостном вздымается мой волос, И весь я становлюсь дрожащею струной. Но после знойных бурь слезливо и печально К нам осень тянется… На бледный небосклон Станицы хворых туч сойдутся погребально, И в сумрак и в дожди закутается он: Томят его и скорбь, и немощные раны, Перунов огненных подарок роковой… По долам широко постелются туманы, И тощая волна подымет грустный вой. Тогда моя душа с развенчанной природой Горюет заодно, полна тяжелых снов, И сердце не дрожит ни силой, ни свободой, И слух не празднует под музыкой громов. Но вот летит зима, летит зиждитель-холод; Водам кует броню его всесильный молот, И палица его клеймит земли кору, И блещут на стекле узоры поутру. И снежные валы, восстав, кипят сурово, И рощи без одежд свое заводят слово… Тогда я восхищен и жизни снова рад! Раскинется везде торжественность и воля; Разгульем удалым гудят равнины поля, И длится между скал борея перекат… И этот гордый шум, холодный шум погоды Мне кажется лихим веселием природы И смехом праздничным над бурями тех дней, Как вспыхивала твердь от молнийных огней! Не так же ли трунит и опытная старость, Когда заснет огонь бунтующих страстей, Когда умолкнет их слепая блажь и ярость И грудь не закипит опять от их ключей? <1842>93. СМЕРТНОМУ
Не сетуй, смертный, вольнодумно, Что жизнь мятежная твоя Без цели реет слепо, шумно В широком поле бытия; Что ты кружишься легким пухом, Не зная около чего… Угомонись скорбящим духом, Не мучь рассудка своего! Взгляни на мир: не так ли мчатся Под небосклоном облака — Придут, нависнут, удалятся И вновь летят издалека? Кто их для вечного убранства Задержит в небе голубом? Земля, игралище пространства, Сама вертится колесом; И тверди гордые светила Обречены на быстрый ход; Круговращательная сила Весь поворачивает свод. И ты, мгновенного призванья Мгновенный сын, ту ж долю знай, Вертись… и череде созданья Противоречить не желай! Среди бессонного круженья, Среди превратностей дыши, И пей струю самопрезренья В холодной горечи души! <1842>