Страница 38 из 125
59. ИНЫМ
Когда, нахмуря бровь, как мученик свободы, Ты, детской скорбию томим, И людям и богам, страдалец безбородый, Грозишь проклятием своим; Когда бессильную в кулак сжимаешь руку И песни грозные поешь, — Кривляньем приторным, дитя, ты только скуку Да отвращенье наведешь. Смешна печаль твоя, смешон твой голос дикий, И жалок твой бессильный гнев! Меняй безумные, лирические крики На элегический напев… Какое дело нам до суетных желаний Любви восторженной твоей Или до жалких ран, до мелочных страданий Твоих бессмысленных страстей? Иные, строгие, без страха и боязни, Нам проповедники нужны, Не крикунов пустых — мы ждем пророков казни, Мы ждем апостолов войны. Да прогремят они больному поколенью Глаголы гнева и стыда; Да соберут они бездействием и ленью Изнеможенные стада! В годину тяжкую, в минуту близкой брани Мы ждем воззвания к мечу; Но вы, тщедушные певцы своих страданий, Вы, дети, нам не по плечу! Что общего у нас? Нам ваши песни чужды, Нам ваши жалобы смешны; Вы плачете шутя, а нам другие нужды, Другие слезы нам даны. С дороги! Пир готов! И желчи полон кубок! Напейтесь допьяна, бойцы! А вам не место здесь, герои женских юбок, Долой, презренные скопцы! Мы не хотим ни слез, ни вздохов вопиющих… Долой, пустые воркуны! Вы не нарушите святой судеб грядущих Глубокополной тишины. Не та у нас пора, не то настало время… Забудьте песенки свои! Нам некогда вздыхать; с дороги, бабье племя, Под юбку, карлики мои! 184460. ПРОКЛЯТИЕ
Я вижу, смерть близка; болезненные силы Последней вспыхнули борьбой. Я встречусь наконец на ступенях могилы С неумолимою судьбой. И ныне, рядом с ней, мне хочется поверить Итог пустого бытия. Не буду сетовать, не стану лицемерить И страхом не унижусь я. Прощаясь с жизнию, в урочный час разлуки Над нею некогда шутить; Но полную тревог, и слез, и тайной муки Я не могу благословить. Я прокляну ее за то, что с колыбели Я был игралищем судьбы, За то, что дни мои я проволок без цели, В тревогах суетной борьбы. Я прокляну ее за длинный рой видений, Игравших жизнию моей; За бесконечный ряд коварных заблуждений И неразгаданных страстей; За то, что все мои мечты и упованья Она презренью обрекла; Что не исполнила ни одного желанья И горьких слез не поняла; За то, что душу я отравою сомненья, Что сердце ядом напоил; За то, что никогда в душе благословенья Ни для кого не находил; Что, идя за толпой я по тропе избитой, Не бросил яркого следа; Что не оставлю я ни мысли плодовитой. Ни благородного труда. Я прокляну ее за всё, что в мире видел, За всё, что в жизни презирал, За всё, что я любил, за всё, что ненавидел, Что с тайным страхом проклинал. 184461. ПОСЛЕДНИЙ ДРУГ
В дни нашей юности младые впечатленья Меняются в душе, как пестрые виденья: Приходят и пройдут; что день, то встретишь вновь И незваных друзей, и званую любовь. Все ощущения, все радости и слезы Волнуют нас слегка, как утренние грезы, Как беглые мечты, по памяти скользя; Их потерять легко, их удержать нельзя. Тот наш, с кем весело; своих друзей мы ценим По степени забав; наскучат — мы изменим; Разлюбят ли они, обманет ли любовь — Мы погрустим о них, но мы полюбим вновь. А в годы зрелые мы чувствами беднее, И связи новые нам заводить труднее, В круговорот страстей холодные умы Вступают медленней; разборчивее мы. На дружбу и любовь мы смотрим осторожно; Нам трудно разлюбить, а не любить возможно; И друга нового мы выберем не вдруг, Кого же и́збрали — тот навсегда нам друг; И будь он юношей, душою чист и молод, Его явление согреет давний холод; В нем молодость свою мы снова познаем; Зато с боязнию мы друга бережем; Зато нам хочется в холодном мире этом И горьким опытом, и старческим советом Его предостеречь на будущем пути, От горя оградить и молодость спасти. Но если он от нас отступится, с досадой На лица строгие, и будет нам наградой За дружескую речь да за благой совет Сомненья гордого презрительный ответ; И мы не сохраним заботою бесплодной Ни чистых дум его, ни силы благородной — Насмешкой хладною последних лет обман Нас огорчит в душе и много старых ран Проснется в памяти; но друга молодого Не оскорбит упрек язвительного слова; Мы и тогда его в душе благословим, Но чувство в нас замрет, но сердце вместе с ним Свою последнюю привязанность глубоко Схоронит в памяти; и в жизни одиноко, Без друга милого, без чувства, без страстей Мы донесем тоску до гробовых дверей. 1844