Последний клиент

— Не понял?! — Букмекер наклонился над столиком, и это показалось Коле немного дерзким. Он схватил мужичонку за шиворот и, не отрывая задницы от стула, выбросил его в проход.

Все бы обошлось, если бы жучок, вставая, не выронил из сумки собранные за ставки деньги и не бросился ретиво их собирать. Один неловкий шаг — и он, не разгибаясь, поддал головой в животик разносчицы, бегущей обратно с горой грязной посуды. Еще секунда — и груда объедков обрушилась на головы ничего не замечающих уродов. Кто-то из фанов съездил в ответ ей по заду — не из злого умысла, скорее по инерции и от негодования: в этот момент «Эйндховену» закатили банку. Девушке же до футбольных переживаний — как до Эвереста в дождливый день, и освободившимся подносом она влепила наглецу по черепу. Народ, на мгновение забыв о чувстве горечи, переключился на местную схватку, задорным свистом и веселым улюлюканьем подначивая ее участников. Виновник всего этого хулиганства, собравший уже свои денежки, приняв низкий старт, метнулся в сторону Кирилла и компании. Навстречу ему начал подниматься из-за стола Николай. Решив не усугублять ситуацию, Семенов слегка двинул жучку локтем в челюсть — и пока букмекер заваливался на пол, у столика с разъяренной официанткой началась настоящая потасовка.

— Кажется, уже пора… — с легкой улыбкой заметил Кирилл Николаю и шутливо подмигнул Андрею. Мальчики встали и звонко влепили в бубен двум ближайшим.

Публика сразу стихла. Средний из братьев, которому пока не досталось, выпустил из рукава резиновый стек, сантиметров тридцать.

Кирилл оставался за столиком: к нему никто не вязался, и он сам ничего не предпринимал, спиной пытаясь уловить переменчивое настроение публики. Парень долго раздумывал, кого первого треснуть. Решил треснуть Колю. С тактической точки зрения он рассчитал, в общем-то, правильно, хотя умнее было просто покинуть помещение и заглянуть сюда недельки через две. Потому как раньше его вряд ли отремонтируют — Коля поймал бойца за руку, подхватил под пояс и запустил бедолагу в космос. Возможно, все бы еще закончилось хорошо, не крикни Жуков в нереализованном запале фразу, которая в переводе на нормативный русский звучала бы следующим образом:

— Ну что, кучерявые! Кто желает обслужиться по первому классу?

Как это ни странно, но таких нашлось предостаточно — какой-то лингвист заорал по поводу русской угрозы в самом Амстердаме, его кличь поддержал еще кто-то, и Кирилл перестал считать желающих поучаствовать в митинге по головам — народ пошел пятерками. Кириллу пришлось встать и придвинуться с парнями к барной стойке спиной.

Последнее время Кирилла перестал радовать мордобой — суставы рук уже не те, что раньше, и после активных потасовок дня три побаливают. Но теперь, похоже, увильнуть не удастся — до выхода метров сорок, да и бежать от этой гопоты стыдновато. Вот за что не любил этот вид спорта Кирилл — он стал развлечением для быдла.

— Только по голове не бейте! — попросил друзей Кирилл. — В грудь, по конечностям, слегка…

И понеслось… Через минуту желающим поучаствовать в схватке приходилось уже переступать через своих обездвиженных собратьев. Но без видимого успеха — этим соплякам только на тусовках у помоек кулаками махать. А противник их бил жестко, наповал.

— Может быть, к выходу двинем? — предложил Андрей, когда первая волна улеглась.

— Ну нет! — проявив недюжинный опыт в подобных столкновениях, рассудил Коля. — Если теперь двинем к выходу, эти уроды своих же насмерть и потопчут.

Едва он договорил, как мимо пролетела первая бутылка пива, а подобных снарядов у противника было предостаточно.

— Стол! — коротко скомандовал Кирилл.

Коля его понял и без слов и, схватив ближайший стол, развернул его, словно нож бульдозера. Оттолкнувшись задом от стойки, Николай в несколько мгновений сгреб беснующийся мусор к противоположной стене. Хорошо, что девчушка с барменом успели выскочить из этой свалки. Пролетавших справа и слева подданных нидерландской короны Кирилл с Андреем настилали на тела ранее сраженных болельщиков.

Но еще через мгновение ситуация изменилась — силы противника объединились и принялись теснить Колю обратно к стойке. Пришлось приблизиться к нему вплотную и прикрыть с флангов. Пока они маневрировали, Кирилла кто-то с удивительной настойчивостью принялся дергать за рукав куртки. Кирилл развернулся, чтоб послать надоеду куда подальше, но никого не увидел. Искать концы в полумраке разоренного зала не было времени — бутылки из-под пива летели в сторону держащих оборону парней с новой силой. И вдруг Кирилл услышал:

— Мистер! Сюда, назад! Здесь есть путь для отхода!

Кирилл сгреб, не глядя, обратившегося к нему с таким нелепым предложением — перед ним оказался мужичок, изрядно побитый молью, но изъяснявшийся на английском не хуже его самого.

— Через несколько секунд здесь будет полиция!

— Полиция? — переспросил Кирилл. — Ладно, ребята, отходим! У нас есть еще дела.

Дружно сдавая задом, они проникли в какое-то узкое пространство — стол за собой протащить не было уже никакой возможности, и Коля бросил его, перегородив дорогу наиболее отчаянным преследователям. Они развернулись и понеслись рысью за странным дядькой, который перемещался по коридорам подсобных помещений так, как если бы он здесь родился, прожил всю жизнь и умер.

— Эй! А где мы нашу машину оставили? — тяжело дыша, бросил на бегу Жуков.

— Мы пришли пешком, идиот!

— Тогда следует ускориться…

Проводник миновал последний поворот, распахнул дверь в какой-то вонючий проулок и рукой указал направление:

— Вам туда!

Похоже, он был прав — с противоположной стороны были уже слышны сирены подкатывающих полицейских машин.

— А ты-то кто? — обернулся Кирилл в надежде отблагодарить незнакомца. Но тот уже растворился среди ящиков с мусором и гниющей овощной ботвы. — Как? Все целы?

— Да вроде бы… — Парни на ходу заправили одежду и, уже выруливая на какую-то улочку, как по команде, взялись за руки и пошли не торопясь, расслабленным шагом, словно три изрядно нагрузившихся приятеля. Вот только по счету в кабаке не уплатили. Ведь известно, платит тот, кто попадается…

Глава 14

В помещении было очень грязно. И не вина в том ночного уборщика — часть стены у двери офиса Веттеншапена была забрызгана не первой свежести мозгами из треснувшей, как арбуз, черепной коробки. Сам череп предположительно принадлежал сопровождающему ювелира молодцу, пытавшемуся под аккуратным костюмом скрыть свою скинхедовскую сущность.

— Ты тогда, в ресторане, вернул ему оружие? — Кирилл перевел взгляд с остывающего тела на Николая. Коля утвердительно тряхнул несколько раз своей породистой репой и, опасаясь испачкать брюки, осторожно переступил через труп.

— А вот и секретарша… Или кто она здесь? — Жуков скрипнул дверцей стенного шкафа, и оттуда к его ногам вывалилось тело женщины. Теперь оно слабо напоминало свирепого вида даму, встречавшую в приемной всякого, посмевшего заглянуть на огонек к ее шефу без особого приглашения. Сейчас она была странно молчалива и боса на правую ногу.

— Итого два! — обсчитал Коля. С арифметикой у него всегда было все в норме. Но всем неожиданно как-то взгрустнулось, тем более что Жуков добрался до дверей, ведущих в частные покои хозяина конторы.

— Вот это да! — воскликнул Андрей.

Что-то поразило Кирилла в восклицании Жукова — так ведет себя женщина, обнаружившая в собственной постели не юного любовника, а пару жирных крыс. Похоже, у Жукова возникли те же ощущения, но озвучил он их в нижнем регистре.

— Не ори! — не строго, но коротко попенял Кирилл и заглянул вовнутрь небольшой комнатенки.

В ней не оказалось ни семисвечника, ни накладных пейсов и касторовой шляпы — надежно прикрученное подручным вязальным материалом к креслу, там находилось нечто, когда-то пугавшее маленьких детей и офтальмологов, аккуратно порезанное кем-то на ленты. Причем мясник, лишивший жизни ювелира, был мастером своего дела: сперва Веттеншапену не торопясь, по одной фаланге, пообрезали пальцы на руках и ногах, а уж после странным, ранее никому из присутствующих не встречавшимся способом сняли со всего черепа кожу Теперь все это, с ушами, губами и носом, валялось в углу, у окна. Отброшенное за ненадобностью. И что важно: не исключено, что Веттеншапен во время всей этой косметической операции еще сохранял некую трезвость мысли и способность изъясняться, позволивших его собеседникам заглянуть в самые потаенные уголки офиса. А их, надо отметить, оказалось немало. Затем Веттеншапена убили, воткнув в его глаз какую-то совершенно барахлянную шариковую ручку из желтой пластмассы.