Страница 22 из 63
Именно по этой причине мы, сталкиваясь с очень хорошими или очень плохими новостями, внезапно отказываемся от своих лучших стратегий и тщательно продуманных планов. В экстремальных ситуациях, например резкого взлета или падения на фондовых рынках, самым сложным становится следование прежним инвестиционным стратегиям и установленным принципам. Алчность или страх позволяют доминировать в процессе принятия решений правому полушарию. Вследствие радостных новостей (например, неожиданное получение большой прибыли) или очень плохих известий (крах фондового рынка) мы внезапно отказываемся от наших тщательно разработанных финансовых планов. Эмоциональное переполнение формирует у нас определенную близорукость по отношению к будущим последствиям наших нынешних действий. Чрезмерно концентрируясь на текущем моменте (как если бы от него целиком зависела вся наша жизнь), мы привыкаем задавать себе единственный вопрос «Что заставит меня почувствовать себя лучше прямо сейчас?». Таким образом, мы превращаем премию или бонус в новую игрушку для себя, вместо того чтобы расплатиться с долгами по кредитной карте, а крах фондового рынка побуждает нас полностью отказаться от тщательно продуманной стратегии «покупать и держать акции». Мы стараемся не думать о будущем и перестаем контролировать свое финансовое поведение вопросом «Какие из моих действий принесут мне действительную пользу?».
Деньги, мысли и вознаграждение
Когда Линн Маккой, ведущая блога beingfrugal.net23, погрузила свои кредитные карты в пластиковый контейнер, заполненный водой, а затем поместила этот контейнер в морозильник, чтобы таким образом блокировать доступ к деньгам, она знала то, что неврологи определяют, анализируя данные сканирования с помощью MRI: мы нацелены на немедленное удовлетворение своих желаний, и это побуждает нас тратить средства, которых у нас в действительности нет, на то, чего мы не в силах долго ждать.
Дело не в том, что наше рациональное мышление не способно просчитать долгосрочные последствия наших действий, — разумеется, оно может это сделать. Именно в этом и состоит проблема. Предлобная кора мозга, родина логики и здравого смысла, активирует мышление, связанное с долгосрочной перспективой, но не отвечает за наши сиюминутные размышления. Например, что вы предпочтете: получить $15 через две недели или $20 через четыре недели?
Так как вопрос связан с будущим и с относительно длительным временным отрезком, при ответе на него активизируется именно предлобная доля. А теперь поставим вопрос по-другому: что вы предпочитаете — получить $15 прямо сейчас или $20 через два дня?
Вопросы выглядят подобными — однако ход наших мыслей при ответе на каждый из них совершенно разный. При ответе на второй вопрос, как показывают исследования MRI, предлобная доля не задействуется, а вместо нее в дело вступают более примитивные участки мозга. И эти структуры мозга рептилий успевают дать рефлекторный ответ на вопрос еще до того, как неокортекс осознает суть происходящего. Как сказал в своем интервью Питер Уайброу, руководитель Института Семела нейронауки и поведения человека (Semel Institute for Neuroscience and Behavior), «инстинктивное мышление существенно опережает по скорости интеллектуальное. Кредитные карты говорят вам, что вы можете сразу же получить то, чего хотите, а платить за это вам придется в отдаленном будущем»24.
По этой причине около 40% жителей США, имеющих возможность создавать для себя пенсионные планы, не занимаются сбережениями во благо будущего. Когда вы размещаете свои средства с помощью индивидуальных пенсионных счетов или используете другой план пенсионных накоплений, это создает конфликт между эмоциональной и рациональной зонами мозга. Кора мозга говорит: «Я делаю сбережения на будущее», а лимбическая система отвечает: «А я хочу деньги прямо сейчас!» Догадываетесь, кто победит в этом споре?
Деньги, мысли и риск
Любое важное финансовое решение сопряжено с определенной долей риска. Новое место работы, новый бизнес, покупка акций, продажа дома — это лишь некоторые примеры важных предприятий, которым присущ определенный элемент неизвестности.
Риск субъективен. Даже такие «рациональные» решения в области управления рисками, как распределение активов или диверсификация портфеля, связаны с нашим собственным восприятием риска; а восприятие каждого из нас уникально.
Работа в серой зоне риска еще больше усложняется работой серого вещества в наших мозгах. Глубоко внутри нашей лимбической системы находится гиппокамп, трактующий значение событий, вследствие чего создается некая эмоциональная память, обладающая сильной и продолжительной властью над нами. Совершив неудачную операцию на фондовом рынке, мы еще долго не испытываем желания вернуться к работе на нем. Это происходит из-за того, что угли поражения продолжают тлеть внутри нашей лимбической системы и готовы вспыхнуть ярким пламенем при первых признаках появления нового риска.
В благоприятных ситуациях происходит возбуждение амигдалы, вследствие чего мы становимся способны переносить более высокие уровни риска. По всей видимости, именно это и происходило в мозгах инвесторов во время бурного роста технологических рынков в конце 1990-х годов.
Похоже, если бы нам удалось исключить эмоции из этого процесса, мы могли бы принимать верные решения относительно финансов? Не торопитесь. В ходе исследований, проведенных в Университете Айовы, знаменитый португальский невролог Антонио Дамасио определил, что люди, лишенные эмоций, точно так же склонны к ошибочным решениям. Изучая людей со значительными повреждениями амигдалы, Дамасио обнаружил, что отсутствие страха, связанного с риском, заставляло их терять деньги в тех ситуациях, в которых более сбалансированные и осторожные инвесторы предпочли бы воздержаться от действий.
Химия победы и поражения
На состояние коммуникационной сети нашего мозга влияют два химических вещества, активизирующих деятельность нервных окончаний: дофамин и серотонин.
Дофамин — это вещество, вызывающее ощущение радости. Именно он создает у нас возбуждение или «приподнятое настроение», связанное с неожиданной удачей. Серотонин отвечает за наше настроение в течение более длительных промежутков времени. Именно серотонин позволяет нам сохранять ощущение безопасности и уверенности.
Эксперименты нейрофизиолога Вольфрама Шульца из британского Кембриджского университета продемонстрировали, что готовность человека принимать на себя риски связана с притоком дофамина. Эйфория, сопровождающая крупные выигрыши, удачные инвестиции и т. п., напрямую связана с выработкой в организме дофамина.
Чтобы добавить гротеска ситуации, замечу, что чем более неожиданным является успех, тем сильнее дофамин ударяет по нашим нервным окончаниям, создавая еще более высокий уровень эйфории. Если лабораторным мышам дается корм каждый раз, когда они дергают специальный рычаг, то они прекращают это делать, получив пищу. Однако если поступление корма происходит нечасто и нерегулярно, мышь будет продолжать дергать рычаг практически безостановочно. Такое поведение присуще не только лабораторным мышам — в игровых залах Лас-Вегаса можно наблюдать аналогичный процесс с «денежными кормушками» и рычагами.
Мораль: люди порой начинают бессознательно действовать с целью выработки в организме дофамина и получения создаваемого им удовольствия, несмотря на очевидные недостатки этих действий с логической точки зрения.
Одна из причин такого поведения в том, что мозгу не требуется какой-либо значимой награды, чтобы начать производить дофамин: достаточно простого ожидания награды. Когда трейдер сидит перед экраном компьютера, одна только возможность значительного выигрыша — пусть и небольшая — приводит к выработке дофамина и возникновению эйфории, причем все это происходит еще до начала торгов. Многие исследования показывают, что предвкушение награды может приносить даже большее удовольствие, чем ее получение, которое завершает процесс предвкушения и снимает эйфорию.
23
Being frugal (англ.) — жить экономно. Прим. перев.
24
http://bIog.vvired.com/wiredscience/2008/10/american-dream.html