Лексикон

– Ответы, пожалуйста.

Она посмотрела вправо. Да! Шарлотта двинулась между партами.

– Да. Да. Да. – Когда она дошла ко Эмили, Эмили обнаружила проблему. У мальчишки было «АБРИКОСЫ». В ее слове не хватало Ы. Шарлотта остановилась. Эмили ничего не сказала. «Да ладно, – думала она. – Абрикос, абрикосы, какая разница?»

– Да, – сказала Шарлотта.

Эмили просияла. Именно так и надо было поступать с самого начала. Именно так она и вершила свои дела всю жизнь: нарушала правила. Жаль, что она не сразу вспомнила об этом.

– Да. Да. Нет. – Шарлотта прошла вперед и выключила телевизор. – Спасибо. На этом первый экзамен окончен. На сегодня вы свободны. – Народ заговорил, стал вставать из-за парт. – Герти, задержись, пожалуйста.

Эмили посмотрела на десятилетнюю девочку. Та выглядела несчастной, поэтому Эмили наклонилась к ней.

– Глупый тест. – Она ошиблась насчет ее возраста – Герти еще не было и десяти. – Не переживай.

– Эмили Рафф, – сказала Шарлотта. – Ты можешь идти.

– Ты еще слишком маленькая, – сказала Эмили. – Я была здесь два года назад и тоже все завалила. На следующий год у тебя все получится.

Герти посмотрела на нее с надеждой.

– Спасибо, Эмили, – с нажимом произнесла Шарлотта.

Идя к выходу, Эмили подмигнула Герти. Такие подмигивания очень действовали на людей на пирсе.

– Я думал, ты уже история, – сказал кудрявый мальчишка. Эмили собиралась пройти мимо его комнаты, но теперь остановилась. Он валялся на кровати. В его комнате была и блондинка, она стояла прислонившись к каменной стене.

– Это просто разминка. – Эмили хотела пойти дальше, но девочка отклеилась от стены.

– Послушай. Я хочу знать твое мнение. Почему у всех учителей фальшивые имена?

Эмили озадаченно посмотрела на нее.

– Шарлотта Бронте. Есть учитель по имени Роберт Лоуэлл, а еще Пол Остер. Ты видела список педсовета внизу, в вестибюле? Там сказано, что до Бронте директором была Маргарет Этвуд. – Она многозначительно изогнула брови.

– И? – сказала Эмили.

– Все это знаменитые поэты, – сказал мальчишка. – В большинстве своем умершие знаменитые поэты. – Он посмотрел на девочку, вид у него был удивленный. – А она-то не знает…

– Как будто мне больше делать нечего, как заучивать наизусть стихи всяких поэтов, – сказала Эмили. – Вот поэтому-то я и разгромлю вас на экзаменах, потому что ваши головы набиты бесполезными знаниями.

Мальчишка усмехнулся. Девочка сказала «все в порядке» таким тоном, что Эмили захотелось врезать ей.

– И у школы нет названия. Они называют ее просто Академией. Странно, правда?

– Это ты странный, – сказала Эмили.

Герти не вернулась.

– Экзамены построены по принципу отсева, – с набитым ртом сказал кудрявый мальчишка, продолжая жевать ржаной хлеб. Было время обеда. Он занял место Герти. – Провалил один – и всё. Пакуй чемоданы.

Эмили намазывала масло на булочку, но, услышав его слова, на мгновение замерла.

– Кто тебе это сказал?

– Никто. Сам догадался. Это же очевидно, разве ты не видишь? – Он все жевал и жевал.

Во время обеда вошла Шарлотта и посмотрела на Эмили, но так, что той этот взгляд не понравился. Затем она ушла. Эмили продолжила есть, но теперь она словно ощущала в желудке тугой мяч. После обеда Шарлотта с другими учителями поджидала ее в коридоре. Это напомнило Эмили Сан-Франциско, когда подходишь к двери своего сквота, а там стоят две тощие сволочные тетки с костлявыми бедрами, со ртами, похожими на кошачье анальное отверстие, и обеих трясет от злости из-за какого-то твоего долга или поступка… Шарлотта поманила ее.

– Эмили, будь любезна, пройди за мной. – Ее каблуки застучали по полу.

В кабинете Шарлотта указала ей на стул. Кабинет оказался просторнее, чем думала Эмили. В нем было несколько дверей, и одна наверняка вела в комнату, где та спала, – ведь она же сказала, что к ней можно приходить в любое время дня и ночи. Единственное окно выходило на двор, на захламленном письменном столе стояла ваза с живыми цветами.

– Я разочарована.

– Вот как, – сказала Эмили.

– Мы предоставили тебе огромный шанс. Ты никогда не осознаешь, насколько значительный.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– В экзаменационных классах ведется наблюдение. Очень тщательное.

– Ясно, – сказала Эмили. Повисло молчание. – Значит, вы утверждаете, что я что-то неправильно сделала.

– Сжульничала? Да. Это и было неправильно.

– Ну, вам следовало бы предупредить. Вам следовало бы сказать: «Имей в виду, у нас есть три правила, и третье состоит в том, что жульничать запрещается».

– Ты считаешь, об этом надо упоминать особо?

– Тот парень в Сан-Франциско, который прислал меня сюда, Ли, он знал, что я обманываю людей. Именно этим я и занималась. Я – кидала. Вы привезли меня сюда, и вдруг оказалось, что я не имею права жульничать? Вы никогда об этом не говорили.

– Я сказала, что важно дать честный ответ.

– Это было до того. До видеотеста.

– Это не тема для дискуссий, – сказала Шарлотта. – Мы уже вызвали водителя. Пожалуйста, собери свои вещи.

– Черт, – сказала Эмили.

– Возможно, тебе было сказано, что ты получишь компенсацию за пребывание здесь. К сожалению, на данный случай компенсация не распространяется, из-за жульничества.

– Ну ты и жопа.

Лицо Шарлотты не дрогнуло. Эмили ожидала от нее, такой скромной и молчаливой, хоть какой-то реакции. Она предполагала, что та тихо бесится, так же, как другие люди, когда кто-то нарушает установленные ими правила. Но оказалось, что Шарлотте просто наплевать.

– Можешь идти.

– Не нужен мне водитель. Мне вообще от вас ничего не нужно. – Эмили встала.

– До аэропорта двадцать миль. Водитель…

– Да пусть он катится куда подальше, ваш водитель, – сказала она.

Эмили прошла в свою комнату и принялась запихивать вещи в рюкзак с Пикачу. До этого момента она не испытывала ничего, кроме гнева, но неожиданно ее охватила глубокая тоска, а на глаза навернулись слезы. Она закинула рюкзак на плечо и вылетела в коридор.

– Эй! – Это был кудрявый мальчишка. – Что случилось? Куда ты? – Она не ответила, а он не стал ее догонять.

Никакого водителя на улице не оказалось, и Эмили зашагала по подъездной аллее. Ей в спину смотрела тысяча окон, и она представила, что за каждым из них – глаза. Но это же глупость; по сути, всем плевать. Через пять минут после ее ухода они забудут о ней, потому что без нее в этой школе будет больше здравого смысла.

Она преодолела уже половину аллеи, когда сзади к ней с хрустом подъехала машина.

– Эмили Рафф?

– Мне не нужен водитель.

– Я не… – Она услышала, как машину поставили на ручник и открылась дверца. – Я не водитель. – Это был тот самый высокий мужчина, которого она видела за дверью экзаменационного класса. – Меня зовут Элиот. Пожалуйста, вернись в школу.

– Меня исключили.

– Подожди секунду. Остановись.

Эмили остановилась. Мужчина внимательно оглядел ее. Весь его облик был какой-то спокойно-неподвижный, она не смогла ничего понять по его лицу.

– Ты сжульничала. Твоя линия защиты – в том, что тебя не предупредили, что жульничать нельзя. Я согласен. Возвращайся в школу.

– Я не хочу возвращаться в эту школу.

– Почему?

– Потому что я не хочу там учиться, ясно? Тут же все, кроме меня, такие умные и образованные, знают, к примеру, имена поэтов, так что… спасибо за предоставленный шанс. – Она пошла вперед.

Мужчина догнал ее и пошел с ней рядом.

– Есть два типа экзаменов. На первом проверяется твоя способность сопротивляться убеждению. На втором проверяется твоя способность убеждать. Этот важнее. И, судя по тому, что я видел, у тебя хорошо получается и то, и другое.

– Шарлотта сказала…

– Решать не Шарлотте.

Эмили оглянулась на школу. Искушение было велико.