Время перемен

Правда, речь идет о делах давно минувших дней, когда я по глупости верила, что смогу управлять поведением дочери. Но не прошло и двух лет, как Ева разрушила все иллюзии. Она едва начала лепетать первые слова, и было уже совершенно ясно, что, несмотря на брак с Роджером и переезд в Миннесоту, нашу дочь непреодолимо влечет к лошадям, словно лосося к месту нереста.

Собственно, удивляться тут нечему. От Роджера Ева унаследовала только карие глаза, а все остальное, от белокурых волос до мятежной натуры и врожденной любви к лошадям, передалось от меня. С таким же успехом можно было переехать с ней на Аляску и обучать на дому или сесть на каноэ и затеряться где-нибудь в пещере в дебрях Борнео. Разницы никакой. Ева умудрилась бы найти дорогу к конюшне, даже если ее забросить на Южный полюс.

Ева всегда отличалась настырностью. В детском зоопарке ее было не оттащить от пони, а если на экране телевизора появлялась лошадь, дочь целовала ее изображение. Разряд статического электричества ударял по губам, и она радостно хихикала. Ева коллекционировала картинки с лошадьми, вырезала их из книг, не пощадила даже энциклопедию, что сильно огорчило Роджера. Выбрав ветку потолще, она привязывала к ней веревку, изображающую поводья, и скакала верхом по двору, издавая звуки, имитирующие конское ржанье.

Вот так мы и жили. На одной из рождественских фотографий Ева, облаченная в балетную пачку, с крылышками феи за спиной и в лиловых резиновых сапогах, чистит своего любимого шетландского пони. В тот год ей исполнилось шесть лет. Наверное, этот снимок сделала я сама.

В десять лет Ева начала преодолевать препятствия, и тогда сопровождать ее на уроки верховой езды пришлось Роджеру. Пока она занималась обычной выездкой, я с удовольствием водила ее сама, но наблюдать, как Ева прыгает через барьеры, не было сил. Поначалу я пыталась помешать ее увлечению, но даже в десятилетнем возрасте Ева отличалась упрямством и умела настоять на своем. Однако убедили меня не вспышки необузданного гнева и не многословные и очень разумные доводы, которые приводил бывший муж. Как только Ева догадалась о моем намерении запретить преодоление препятствий, я увидела в ее глазах свое собственное отражение, и зрелище мне страшно не понравилось. Его смысл я не анализировала, да и что толку?

Итак, сопровождать Еву на уроки верховой езды стал Роджер.

Разумеется, когда я бросила Роджера и вернулась на нашу семейную конную ферму в Нью-Гемпшире…

Ну хватит. Пора прекратить это безобразие и в сотый раз повторять одну и ту же ложь. Не я бросила Роджера, а он ушел от меня.

Так-то правильнее. А теперь надо сделать глубокий вдох и уж потом продолжать рассказ…

Когда мы с дочерью, уже без Роджера, переехали на родительскую ферму в Нью-Гемпшире, Ева была на седьмом небе от счастья. Подумать только, вокруг уйма лошадей, и все к ее услугам двадцать четыре часа в сутки.

Ева брала уроки верховой езды почти ежедневно, а потому ее прогресс является закономерным. Кроме того, благодаря конному спорту она преуспела и в школе. Отличницей, правда, не стала, но добилась хороших оценок по всем предметам, а это меня вполне устраивает. Одна из причин, заставивших меня уехать из Миннесоты, плачевная ситуация с учебой, так как большую часть времени Ева демонстративно проводила в туалете. Я получила от директора записку, в которой сообщалось, что дочь провалила с треском все экзамены. А через три с половиной недели ее исключили из школы за прогулы.

Девочка тяжело переживала разрыв между родителями и последующий переезд, так что ее теперешние успехи в учебе можно приравнять к чуду, которым мы, безусловно, обязаны верховой езде.

Проблема в том, что успехи Евы на этом поприще просто пугают.

Будь жив папа, он уже давно бы взял ситуацию под контроль и занялся серьезной тренировкой. А мне бы оставалось только наблюдать со стороны, как папа проводит виртуозную кампанию по осуществлению давней семейной мечты – воспитанию олимпийской чемпионки, – и бороться с приступами страха.

Но даже реши я навеки от них избавиться и взять себя в руки, это потребовало бы внести радикальные изменения в нашу жизнь.

Сама организация перевозок лошадей превращается в настоящий кошмар. Представьте, мы с Евой тащимся по стране в пикапе, волоча за собой в добитом трейлере лошадь. Нет, так успехов в соревнованиях не добиться. Для осуществления этого плана потребуются люди, снаряжение и полный переворот в сознании. Допустим, я соберусь с силами и рискну стать тренером Евы, что само по себе уже является подвигом, учитывая мою привычку закрывать глаза, когда она преодолевает препятствие. Именно по этой причине мы и взяли на работу Джоан. Так вот, даже тогда придется либо нанять Джоан на полный рабочий день, либо подыскать еще одного тренера, который заменит меня во время разъездов. Кроме того, если я не хочу обучать Еву сама, понадобится частный учитель. Уже не говорю, что с Дэном мы будем видеться еще реже, чем сейчас. И бедняжке Мутти придется сидеть одной, за исключением коротких периодов, когда соревнования не проводятся.

Во время поездки в Кентербери я спала вместе с лошадью на парковочной стоянке при мотеле, а Ева безмятежно дремала в комфортабельном номере. Чтобы изменить ситуацию в лучшую сторону, придется купить большой трейлер, в котором есть комната с парой кроватей, кухня и ванная. Но тогда потребуется грузовик с мощным двигателем, который потащит всю конструкцию. Дорогое удовольствие – обойдется примерно во столько же, что и покупка лошади на замену Малахита. Упомянутые действия, естественно, связаны с привлечением Роджера и Сони, так как они будут вынуждены финансировать все предприятие.

Я снимаю салфетку с лица и, несмотря на то, что нахожусь в ванной комнате одна, виновато озираюсь по сторонам. Затем, совершенно убитая, снова погружаюсь в воду.

Правда, в запасе имеется еще один вариант, но ни Мутти, ни Еве о нем не известно. А поскольку я не удосужилась ответить на тот телефонный звонок, думаю, положение вещей останется прежним.

Очень хочется снять трубку и позвонить, но всякий раз одолевают сомнения. Здесь просматривается явное сходство с ящиком Пандоры – стоит кому-нибудь рассказать, и механизм придет в действие, а остановить его я уже не смогу.

Глава 2

Сижу и гадаю, как усмирить капающий кран. Может, заткнуть отверстие большим пальцем ноги? Изучаю побагровевшие от кипятка руки. Но тут раздается яростный стук в дверь.

– Ма! – истошно вопит Ева. – Эй, ма! Телефон!

Я резко наклоняюсь вперед, рискуя выплеснуть воду на пол.

– Кто звонит?

Но дочь уже убежала, и только в коридоре слышится топот удаляющихся шагов. В следующее мгновение дверь в ее спальню с грохотом захлопывается, в результате чего начинают бренчать зубные щетки над умывальником.

Я намеревалась продлить удовольствие и еще некоторое время понежиться в ванной, но Ева не оставляет выбора. Я лишена возможности попросить неизвестное лицо перезвонить. Вынимаю пробку и осторожно выбираюсь из ванны на толстый коврик. Снимаю с крючка полотенце и обматываю вокруг себя.

На пути к двери смотрю на себя в большое, в полный рост зеркало.

Жаль, что нельзя разгуливать, завернувшись в полотенце. Эта длина подходит мне идеально, закрывая проблемные зоны и выставляя на всеобщее обозрение изящные части тела. Если не знать, что на самом деле скрывается под полотенцем, можно по ошибке подумать, что у меня стройные бедра. Надо подобрать юбку такой же длины, хотя вряд ли появится шанс в ней покрасоваться. В последнее время я ношу только джинсы или бриджи. Нет, я не сетую на судьбу, просто к слову пришлось. До сих пор я просто об этом не задумывалась.

А если задуматься, то причин для сожалений достаточно. Не припомню, когда мы с Дэном в последний раз выходили в люди.

Я плетусь в спальню Мутти, оставляя за собой мокрые следы. Ева оставила дверь открытой и бросила телефонную трубку на кровать Мутти. Осторожно пристраиваюсь на краешек пухового одеяла: Мутти не выносит мятых покрывал, так что надо постараться свести ущерб к минимуму.