Страница 9 из 101
— Понимаю, понимаю вас. Но позвольте мне лично, уже как частному лицу, хоть чем-нибудь помочь вам.
— Не знаю, право, чем могли бы вы?…- Корнелий хорошо разыгрывает раздумье и, будто осененный внезапной мыслью, произносит: — Вот разве чем. Мне представляется возможность через одного иностранного ученого раздобыть за границей необходимую аппаратуру. Но…
— Нужны деньги? — с готовностью отзывается отец Никанор.
Корнелий смущенно молчит, будто не решаясь назвать того, что ему необходимо. Отец Никанор настороженно ждет.
— Нужны иконы, отец Никанор…- произносит он наконец, глядя куда-то в сторону.
— Иконы?
— Да, наши православные иконы, до которых, как вы сами знаете, так охочи иностранцы. А этот ученый — страстный коллекционер. Собирает исключительно русскую иконопись…
— Понимаю, понимаю, Корнелий Иванович,- сосредоточенно морщит лоб отец Никанор.- И постараюсь как-нибудь вам помочь, хотя это и нелегко. У нас тоже, знаете ли, все заинвентаризировано. А личных у меня одна только божья матерь, подарок моей покойной матушки.
— Да нет, зачем же это! Мне не нужны иконы ни из церкви вашей, ни личные. От друга моего Лаврентьева, реставрирующего у вас настенную живопись, известно мне, что есть у вас нечто вроде запасничка…
— Но ведь там иконы, пришедшие почти в полную негодность. На них и ликов-то не разглядеть…
— Но зато старинные?
— Да, есть и такие. Некоторые, пожалуй, даже тех же лет, что и шедевры Андрея Рублева и Дионисия.
— Так ведь на это-то они, иностранцы, как раз и падки!
— Ну, если так, то пожалуйста! Буду рад хоть чем-нибудь помочь вам в вашем великом замысле.
— Огромное вам спасибо, Никанор Никодимович! Вы и представить себе не можете, как меня выручили. Тогда разрешите Михаилу Ильичу Лаврентьеву заглянуть в этот запасничек и выбрать там кое-что по своему усмотрению.
— Да ради бога! Пусть хоть сегодня.
…Свою корпорацию Корнелий собирает вечером в тот же день. Коротко сообщив о результатах обработки отца Никанора, он излагает дальнейший план операции.
— Вы гений, шеф! — не выдержав, восторженно восклицает Колокольчиков.- Давно уже пора кардинально решить вопрос с иконами. Противно ведь иметь дело с разными старушками. И вы очень правильно…
— Не создавайте культа моей личности, Вася,- с показным смущением прерывает Колокольчиков а Корнелий.- Вы же знаете, я этого не люблю. А от старушек мы теперь действительно избавимся. Они жадные и даром ничего не дают, а батюшка проявил бескорыстие. Надеется, что ему зачтется это господом богом на том свете.
Когда все детали дальнейших действий окончательно уточняются, Корнелий отпускает своих коллег, попросив Вадима Маврина задержаться.
— Опять я сделал что-нибудь не так? — робко спрашивает Вадим.
— Это мы сейчас выясним,- таинственно усмехается Корнелий.- Сбегай-ка сначала на кухню за коньяком. Там в шкафчике стоит.
Все еще не понимая, в чем он проштрафился, Вадим уходит на кухню, а когда Корнелий разливает коньяк в рюмки, произносит жалобным голосом:
— Плохо разве я обструкцию на твоей лекции учинил?
— Кто говорит, что плохо? Отлично сработал. Я даже не ожидал от тебя такого.
— Так в чем же дело тогда?
— Давай выпьем сначала.
— А за что?
— За твои успехи, за Варю.
— Это можно,- расплывается в широкой улыбке Вадим.- За это я с удовольствием.
Они чокаются и выпивают.
— Что за чувства у тебя к ней? -лродолжает Корнелий не очень понятный Вадиму допрос.
— Сам видел, какая девушка! Нравится она мне…
— И только? А может быть, любовь?
— Ну, этого я еще не знаю. Этого со мной еще ни
разу не случалось.
— А она как же? Чем тебе отвечает?
— Этого, прямо тебе скажу, тоже не знаю. Вроде нравлюсь я ей…
— Почему решил, что нравишься?
— Я всем девушкам нравлюсь,- самодовольно усмехается Вадим.
— Ну, это, милый мой, не довод.
— Другим-то точно знаю, что нравлюсь, а ей, по правде сказать,- не уверен… А ты чего про Варю все у меня выпытываешь?
— Будь с ней, Вадим, поделикатнее,- будто не расслышав его вопроса, необычно серьезно произносит Корнелий.- Постарайся действительно ей понравиться. Она племянница одного крупного ученого и очень может нам пригодиться.
12
В полдень Алексей собирается поехать в редакцию «Мира приключений», но вдруг раздается телефонный звонок.
— Да, слушаю вас,- говорит Алексей в трубку.
— Мистер Русин? — слышит он незнакомый голос с иностранным акцентом.
— Да, я.
— О, простите меня, мистер Русин! Я очень рад, что застал вас. Я корреспондент американский джорнал «Сайантифик Америкэн» Джордж Диббль и очень хотел бы встретиться с вами. А чтобы вы не думал, что я тайный агент наш Центральный разведывательный управлений, я передаю трубка ваш товарищ.
Алексей слышит приглушенный смех Диббля, а затем знакомый ему голос сотрудника комиссии по иностранной литературе Союза писателей.
— Здравствуйте, товарищ Русин! Мистер Диббль очень любит шутить, но встретиться с вами у него действительно есть большое желание.
— Ну что ж, если нужно, я готов,-не очень охотно соглашается Алексей.
— И хорошо бы сегодня.
— Сегодня?… Ну ладно, давайте сегодня.
— Тогда мы минут через двадцать — двадцать пять будем у вас.
Алексей кладет трубку и критически осматривает свою комнату. Надо бы навести в ней порядок. Он всегда делает это сам, а Анна Павловна лишь генеральную уборку. Но в комнате как будто бы и так достаточно чисто.
Джордж Диббль является в половине первого. Один, без сопровождающих.
— О, добрый день, мистер Русин! Рад с вами познакомиться! Много слышал о вас… как это будет по-русски? Похвалебного? Да, да, похвального! Простите, ради бога, что я так плохо по-русски…
— Ну что вы, совсем неплохо для иностранца.
— Да, правда? Я очень рад. Русский — такой трудный язык. Но я немножко полиглот. Знаю французский, немецкий и итальянский, но русский дается труднее всех. А вы знаете английский?
— Очень плохо. Хуже, чем вы русский. Так что мы, пожалуй, лучше поймем друг друга, если будем разговаривать по-русски.
— А знаете, это симболично… Да, правильно, символично! — смеется Диббль.
— Я не имел никакого иного смысла, кроме прямого, мистер Диббль,- уточняет Алексей.
— Не обижайтесь, ради бога, я пошутил. И называйте меня, пожалуйста, просто Джорджем.
— Мне удобнее называть вас мистером Дибблем…
— О да, да, понимаю,- снова смеется веселый американец.- Мы еще недостаточно знакомы, да? Но это ничего — мы разопьем с вами как-нибудь бутылочка виски, и вы еще будете называть меня просто Джо. Да, и не удивляйтесь, пожалуйста, что я приехал к вам один — я отпустил того господина из вашего пэн-клуба, который привез меня сюда. Пожалуйста, сигара.
— Благодарю вас, я не курю.
— Тогда, как это у вас говорится?… Ближе к делу, да?
— Да, правильно, присаживайтесь, пожалуйста. Я к вашим услугам,- сдержанно говорит Алексей, кивая на кресло.
Диббль сразу же садится и забрасывает ногу на ногу, точь-в-точь так, как делают это типичные американцы в типично американских фильмах. Он вообще выглядит (или старается выглядеть) очень простодушным, веселым, разговорчивым парнем. Алексею, однако, кажется почему-то, что русские слова он коверкает нарочно. Иногда говорит вообще без всякого акцента.
— Вы, конейшн, догадываетесь, что интересуете меня главным образом как фантаст,- уже более деловым тоном начинает Диббль.- И еще потому, что пишете не о Марс и Венера, а о наш родной планета. Для фантаст- это необычный объект. А у читатель нашего журнала — большой интерес к эта тема. «Терра инкогнита» — так, кажется, называйт ученые наша планета? И действительно, все одна пазл… Да, правильно — загадка. А в ваш новый роман, как сообщил мне мистер Омегин, раскрывается загадка земного ядра. Это правильно, да?
— В какой-то мере…- уклончиво отвечает Алексей.