Изумрудный дождь

Когда они выбрались на палубу, ветер выл в снастях, как стая рассерженных саблезубых. Прикрепившись карабинами страховочных поясов к леерам, Зор и Кау-Рук расползлись в разные стороны. Один — на корму, а другой — на нос катамарана. Когда с большим трудом оба заняли свои позиции, штурман взмахнул рукой. Это означало, что пора отдавать якоря и включать лебёдку диска. Тросы выброшенных за борт якорей натянулись, как струны, а штормовой ветер тотчас принялся наигрывать на них свою излюбленную мелодию: «У-у-у! Порву-у-у, порву-у-у!»

«Арзак» на несколько мгновений замер на месте, мелко дрожа всем своим двойным корпусом.

Кагги-Карр в рубке тоже не сидела сложа лапки. Штурман поручил ей по сигналу нажать клювом на кнопку, приводящую в действие механизм поднятия диска. Кагги-Карр блестяще выполнила своё дело. По взмаху руки штурмана она так долбанула клювом по кнопке, что не только нажала её, но и пробила своим острым клювом пластмассовую клавишу насквозь.

Те несколько мгновений, пока катамаран опускался на землю, а тросы якорей изо всех сил сопротивлялись попытке урагана порвать их, заставили изрядно поволноваться экипаж судна. Если бы эта попытка не удалась, пришлось бы отдаться на милость ветра. И кто знает, куда бы он их забросил?!

Носовой трос всё-таки не выдержал. Прикреплённый к яхте, он метнулся назад, словно ножом перерезал леерное ограждение палубы и с такой силой хлестнул по прозрачному колпаку рубки, что оставил на нём глубокую борозду.

Кагги-Карр, которая сидела на пульте управления, заметила летящий на неё трос, и её словно ветром сдуло на пол рубки.

«Вот стыд-то! — проворчала ворона про себя, тут же взлетев с пола на свой наблюдательный пункт и прихорашиваясь. — Хорошо, что никто не видел, как я шарахнулась от какой-то верёвки, будто пугливая сойка!»

Штурману удалось избежать столкновения с взбесившимся тросом, но его страховочный карабин соскользнул с перерезанного леера, и Кау-Рук, подхваченный шквальным ветром, как перекати-поле, пронёсся по всей палубе. Набив по пути синяки и шишки о все встретившиеся преграды, он в конце концов докатился до Зора, сбив заодно и его с ног.

Зор на лету всё-таки изловчился ухватить штурмана за ноги, но не смог удержаться на палубе и вместе с Кау-Руком вывалился за борт.

Экспедиция по спасению капитана Блека, едва начавшись, оказалась в критической ситуации. На борту катамарана осталась одна ворона Кагги-Карр. Зор висел за бортом на страховочном поясе, изо всех сил вцепившись в ноги Кау-Рука. Тот же оказался болтающимся над землёй кверху ногами. Хорошо ещё, что они находились с подветренной стороны яхты, защищённые её корпусом от ураганного ветра.

— Отпусти меня, выбирайся на палубу! — прокричал Кау-Рук. Голос его был едва слышен из-за свиста и воя ветра.

Зор в ответ только отрицательно помотал головой. Приподняв голову, Кау-Рук заметил, что неподалёку проходит якорный трос. Он окликнул Зора, показал ему на трос. Тот понял намерение штурмана. Они стали раскачиваться в воздухе. Наконец Кау-Рук пролетел совсем рядом с тросом. Изогнувшись, как кошка, он зацепился за него рукой и мгновенно накинул карабин. Теперь Зор выпустил его ноги, штурман по тросу поднялся на палубу.

Освободившись от тяжести Кау-Рука, Зор вскарабкался на палубу. Теперь, когда «Арзак» всей тяжестью лежал на земле, необходимость в якоре отпала. Поэтому Зор начал потихоньку выбирать его с помощью лебёдки. Якорь, уже полностью засыпанный песком, нехотя поддался, и трос начал со скрипом наматываться на барабан. Вскоре якорь и оседлавший его штурман были благополучно доставлены на борт катамарана.

Но как не похож был теперь Кау-Рук на того щеголеватого, одетого с иголочки штурмана, отправляющегося в экспедицию на розыски Чарли Блека. Грязный, в изодранной одежде, в ссадинах и кровоподтёках, рамериец напоминал бродягу, не один месяц ночующего где придётся, а теперь тайком забравшегося на яхту в поисках плохо лежащей поживы.

Увидев Кау-Рука, который спустился в рубку, чтобы привести себя в порядок, Кагги-Карр в ужасе всплеснула крыльями и сочувственно покачала головой.

Ураган по-прежнему не утихал. О том, чтобы продолжать путь, не могло быть и речи. Поэтому было решено отдыхать до утра, установив на всякий случай четырёхчасовую сменную вахту. Зор, как наименее пострадавший, вызвался дежурить первым.

Ночь прошла относительно спокойно, если не считать воющего в снастях ветра. На рассвете буря прекратилась так же внезапно, как и началась.

На ферме Смитов

Утром Кау-Рук и Зор вышли на палубу, их встретило ласковое утреннее солнышко и лёгкий, несущий утреннюю прохладу ветерок. По сравнению с чистенькой, гладко подметённой пустыней, запылённый, с порванным леером, занесённый песком почти вровень с палубой катамаран напоминал гадкого утёнка.

— Свистать всех наверх! — весело скомандовал Кау-Рук, как будто и не было вчерашних злоключений и полубессонной ночи. — Будем драить палубу, чинить леер и зализывать остальные раны. К обеду «Арзак» должен блестеть, как новенький пятачок! Кагги-Карр лететь на разведку местности!

Зора не нужно было долго уговаривать. Он чистил катамаран, как кавалерист любимую лошадку.

После приборки штурман поднял земляные якоря и опустил до предела диск. Катамаран встряхнулся, словно собака после купания, и пробкой выскочил из окружающей груды песка на поверхность.

Затем он покрутился на месте, словно прислушиваясь к ветерку, и потихоньку двинул вперёд.

Пришлось Зору снова отдавать кормовой якорь, чтобы удержать яхту на месте до возвращения Кагги-Карр. Кроме того, неплохо было бы попробовать отыскать потерянный носовой якорь. Но напрасно Кау-Рук бродил по песку вокруг катамарана, раскапывая каждый подозрительный холмик. Великая пустыня уже надёжно спрятала своё очередное сокровище. Когда-нибудь, после очередного урагана, может, и всплывёт потерянный якорь на поверхность, попадётся случайно на глаза отчаянному путешественнику, рискнувшему пересечь пустыню, и заставит его подивиться невесть откуда взявшемуся среди песков морскому предмету.

Вскоре вернулась Кагги-Карр, влетела в рубку и тюкнула клювом в то место на карте, где, по её мнению, находился теперь «Арзак». Оказалось, что хотя он и сбился немного с курса, зато значительно приблизился к тому месту, куда они направлялись, — к ферме Джона Смита. И действительно, если приглядеться, то можно было на горизонте заметить тёмную гряду. Это был небольшой лесок на краю пустыни, за которым и находилась усадьба Смитов. Чтобы выполнить свой прежний замысел — прибыть на место к вечеру, — штурман направил яхту самым малым ходом по большой дуге, удлиняющей путь на несколько часов. Кау-Рук и Зор с пользой для «Арзака» провели это время, заменив якорь и изрядный кусок троса, подаренные пустыне.

Уже смеркалось, когда яхта подкралась к рощице, скользнула вдоль просеки и притаилась в овраге, где обычно прятался от любопытных глаз дракон Ойххо.

Первой к дому Джона Смита полетела Кагги-Карр, чтобы проверить, нет ли там кого-нибудь посторонних, и дома ли сами хозяева.

Она осторожно подлетела к окну и пристроилась на подоконнике.

В доме все находились при деле: Джон что-то мастерил из куска дерева, похоже, что новую трубку; Анна вязала, а Крис Талл увлечённо читал книжку. Больше никого Кагги-Карр не обнаружила. Ворона осторожно постучала клювом по стеклу. Все оторвались от своих занятий и посмотрели на окно. А непоседа Крис тут же сорвался с места и побежал посмотреть, кто это к ним пожаловал, не сулит ли этот вечерний стук какого-нибудь развлечения. После его путешествия на Рамерию прошло уже много времени, давно отправились к себе домой пушистые-ранвиши, и Крис Талл опять остался один. Если не считать, конечно, дедушку с бабушкой. Но у взрослых всегда много своих неотложных дел! Да и не будут же они играть с ним в индейцев или ковбоев. Поэтому мальчуган большую часть времени был предоставлен самому себе и, откровенно говоря, начал немножко скучать. Он за это время бессчётное количество раз выходил на тропу войны и подстерегал себя из засады. Скальпы, добытые в кровавых схватках между двумя враждующими сторонами, несомненно, послужили бы украшением вигвама даже такого великого вождя могикан, как Чингачгук.