Страница 1 из 37
К югу от Лубанго
В иллюминаторе, сквозь серебристую кисею облаков, начали проступать величественные очертания горной гряды Серра-да-Шела. Там, в самом центре гор, лежал Лубанго — столица ангольского Юга...
Самолет вместо того, чтобы резко сбросить высоту, лег почти на горизонтальный курс и начал движение по спирали, как бы ввинчиваясь в воронку, образовавшуюся между гор. Еще в столице я слышал, что на этом маршруте летают самые опытные пилоты, ведь приходится сажать самолет, маневрируя между отвесными скалами.
Пробили низкий слой облаков. Внизу уже можно различить геометрию городских кварталов, аккуратные прямоугольники полей, окружающих Лубанго. Поля подернуты свежей зеленью: несколько недель шли обильные дожди, характерные для ангольской зимы.
Наконец в иллюминаторе замелькала свежая разметка недавно восстановленной взлетной полосы, проплыло приземистое здание аэровокзала. Самолет коснулся земли. Проявляя исключительную для южан дисциплинированность, пассажиры дождались полной остановки двигателей. Открылись двери, и первое, что меня приятно поразило,— отсутствие какого бы то ни было перехода от кондиционированного климата внутри салона к воздуху за бортом. И это после изнурительной влажной столичной жары!
Позади формальности и хлопоты с получением багажа. Теперь надо добраться до города. Рейсовых автобусов и такси в Анголе маловато, так что самое надежное средство передвижения — попутка, ну а когда ее нет... Неужели придется топать пешком?
Мои размышления прервал знакомый голос.
— Здравствуй, товарищ! — услышал я за спиной русскую фразу, произнесенную с мягким певучим акцентом. Не успел я повернуться, как был заключен в могучие объятия улыбающегося парня — из тех, кого в Анголе называют «корпуленте» — крепыш. Я сразу же узнал Карлуша — студента Луандского университета.
— Ты в город? Прекрасно. Я на машине, могу подвезти.
Дорога заняла менее получаса, но за это время благодаря исключительной общительности моего спутника я успел получить исчерпывающую информацию о Лубанго.
Город был основан в 1885 году колонистами — выходцами с острова Мадейра. Раньше назывался Са-да-Бандейра — по имени известного португальского военачальника, который, кстати, будучи активным противником рабства, оставил о себе неплохую память в колониях. Мягкий климат Са-да-Бандейры привлекал сюда немало богатых португальцев. Вот почему здесь почти не увидишь высоких зданий: кругом только двух-трех-этажные виллы, утопающие в тени вечнозеленых деревьев.
— А мы, ангольцы, жили вот здесь,— Карлуш показал на скопище глинобитных, покрытых сухой травой и пальмовыми листьями и уже полуразвалившихся хижин перед въездом в город.— Сейчас в них никто не живет, а раньше... Ведь до революции чернокожих пускали в город преимущественно для того, чтобы они подмели и вымыли до блеска улицы. Теперь другое дело. Моих родителей, как и их соседей, переселили в один из особняков. Хозяин бросил его. Сбежал. У стариков есть теперь и водопровод, и электричество. В общем, живут как люди...
Машина остановилась у гостиницы. Я распрощался с Карлушем и договорился о встрече на завтра.
Граница — рядом
В Лубанго приезжий с особой остротой ощущает, что Народная Республика Ангола все еще лишена возможности жить спокойной жизнью. То, о чем в столице узнаешь из ежедневных сообщений газет, из тревожных сводок в программах новостей Национального радио и телевидения, здесь, на Юге, становится реальностью. В нескольких часах езды по автостраде — граница с Намибией. Именно оттуда исходит постоянная угроза вторжения, проникают бандитские группы контрреволюционеров, налетают сверхзвуковые стервятники, несущие смерть мирным жителям.
Вот почему на улицах Лубанго чаще, чем в других городах НРА, можно встретить людей, одетых в пятнистую форму бойцов ФАПЛА — Народных вооруженных сил освобождения Анголы. За те немногие часы, что я посвятил первому знакомству с Лубанго, мимо меня прошло несколько колонн, отправлявшихся на юг. Впереди и сзади — замаскированные свежесрубленными ветками армейские грузовики с зенитными установками, бронетранспортеры. В середине — автомашины с гражданскими грузами: мукой, сахаром, консервами, горючим. Так, под усиленной охраной, готовые в любую минуту дать отпор нападению с воздуха, идут колонны, чтобы доставить все необходимое населению приграничных населенных пунктов.
Над головой несколько раз пролетали самолеты ангольских ВВС. В тот день я был свидетелем только тренировочных полетов. Но так бывает далеко не всегда...
Южная ночь опустилась так быстро, что я даже не успел сориентироваться, в какой части города нахожусь. Пришлось вновь ловить попутную машину. Удалось это на удивление быстро. Юркий маленький грузовичок заскрипел тормозами. Оказалось, что гостиница находилась всего в десяти минутах езды. Общее правило здесь такое: если тебя подвозят, то делают это исключительно от чистого сердца, и, естественно, благодарностью может служить только крепкое рукопожатие и повторенное несколько раз «большое спасибо».
Лишь переступив порог гостиницы и услышав манящие запахи кухни, я понял, сколь сильно проголодался...
Во время командировок по Анголе мне приходилось обедать в разных местах: современных ресторанах и придорожных тавернах, в домах местных жителей и на официальных приемах. И каждый раз я не переставал удивляться исключительной аккуратности, я бы сказал, педантичности в сервировке стола. У каждого прибора — непременная, пусть даже щербатая, но безукоризненно чистая тарелочка для хлеба, полный набор ножей и вилок, всегда свежие, замысловато сложенные салфетки, которые подают специальными щипчиками. И все это сопровождается улыбкой, светящейся гостеприимством. Официанты всегда вежливы, подтянуты и полны внутреннего достоинства.
Еще днем я побывал на местном рынке, где высились груды разнообразных овощей и фруктов. Провинции Уила и Кунене — житницы Анголы. Здесь снимают по нескольку урожаев в год. Выращивают привычную нам капусту, помидоры, рис, арбузы и экзотические маниоку, папайю, манго. А также многие другие прекрасные на вкус, но с труднозапоминающимися названиями фрукты и ягоды... Здесь же, на Юге, развито и животноводство. В нескольких десятках километров от города начинаются пастбища, на которых нагуливают вес полудикие большерогие буйволы.
После ужина, наслаждаясь вечерней прохладой во внутреннем дворике гостиницы, я включил радиоприемник. Голос диктора вернул меня к тревожной реальности. «Самолеты ЮАР дважды вторглись в воздушное пространство нашей страны... Обстреляна транспортная колонна... Есть человеческие жертвы...» — звучало в динамике. Кто знает, может быть, речь шла о тех молодых улыбающихся солдатах, которых я видел днем на улицах...
Праздник в доме собраний
Рано утром меня разбудил требовательный стук в дверь. В комнату влетел взъерошенный, нагруженный сумками Карлуш.
— Скорей собирайся. Кофе в термосе. Вместо хлеба — пачка галет. У моих родственников в деревне праздник. Ты тоже приглашен.
Я давно мечтал побывать где-нибудь в глубинке, в настоящей, а не стилизованной для туристов африканской деревне. Около двух часов езды по шоссе, затем еще полчаса болтанки по краснозему грунтовой дороги.
Деревни в нашем понимании этого слова не было. Центральная улица отсутствовала вовсе. Был въезд в селение, обнесенное по кругу забором из жердей. В центре главной площади я увидел большой навес из сухой травы, покоящийся на толстых, потемневших от времени сваях,— «народный дом», или «дом собраний».
Вокруг располагались жилища отдельных семей, или, если хотите, микродеревни. Каждая представляет собой несколько круглых маленьких хижин с конической соломенной кровлей. Стены заменяет частокол, оплетенный прутьями и обмазанный глиной. Хижина, обнесенная изгородью из жердей,— отдельная комната для члена семьи. Заборов множество, а между ними— лабиринты узких проходов: стороннему человеку лучше не соваться — заблудишься...