Страница 13 из 14
Какие выводы можно сделать из такого беглого анализа тезиса о «псевдоморфозе» православного богословия? Сказанное до сих пор, похоже, ведет к столь жесткой формулировке, что всё хорошее идет с Востока, а всё плохое – с Запада. Но если взглянуть на этот вопрос более дифференцированно, то позицию православных богословов-«неопатристиков» следовало бы сформулировать так: все хорошее берет свои корни в ранней церкви, в то время как всё худшее было добавлено позднее, в период развития позднего Средневековья и раннего Нового времени. В любом случае, по моему мнению, подобный пример аргументации, который можно обнаружить в трудах многих православных, но также и некоторых западных богословов, основан на упрощении истории. Поскольку такой взгляд на вещи рассматривает отдельный период развития церкви и определенную стадию развития богословия как безоговорочный идеал, на который мы всегда должны ориентироваться. Эта позиция весьма сомнительна, так как утверждает, что церковь и богословие развивались лишь до определенного момента истории в творческом исследовании исторического контекста и окружения. Идеализация же того времени последовательно ведет к убеждению, что дальнейшее развитие и углубление христианского понимания веры в ходе истории кажется практически невозможным.
В противовес этому я хотел бы выдвинуть тезис о том, что взаимное влияние богословия Востока и Запада ведет не к отдалению от прежнего идеала – вероятно, вымышленному по большей части, – но к более глубокому пониманию веры.
2. Взаимные влияния в истории богословия
Уже в ранней церкви богословская мысль развивалась в разных направлениях. В качестве примера я хотел бы указать на жаркие дискуссии между Антиохийской и Александрийской богословскими школами, которые периодически провоцировали взаимные обвинения, но в итоге привели церковь к более глубокому пониманию Тайны Христа. Во II веке между церквами Востока и Запада постоянно возникали споры о дате празднования Пасхи. Однако взаимное исследование богословской мысли на Востоке и на Западе воспринималось в то время как должное. Живой пример этому мы находим в личности св. Иринея Лионского (ум. 202 н. э.) – он родом был из Малой Азии, а служил епископом на Западе. Ириней внес свой восточный образ мышления в западную церковь, став пионером всей церкви в сражении с гностическими ересями своего времени[99]. Его жизнь и богословие являются выдающимся примером плодотворного симбиоза Востока и Запада. По этой причине Международная православно-католическая рабочая группа, которая была основана в июне 2004 г. в Падерборне для обсуждения еще не разрешенных проблем диалога между православием и католицизмом, избрала св. Иринея Лионского своим покровителем[100]. В то же время важно вспомнить, что уже в ранней церкви существовало не только принятие восточного богословия западной мыслью, но также и принятие западного богословия восточными церквами. В качестве примера можно упомянуть Киприана Карфагенского (ум. 258 г. н. э.), чей диспут с донатистами привел к глубоким размышлениям о понимании церкви[101] и результаты которого были приняты и восточным богословием.
Взаимное влияние богословия на Востоке и на Западе можно отметить и в переходном периоде от ранней церкви к Средневековью. Наиболее ярким представителем богословской мысли в западной части христианского мира является папа Григорий I (ок. 540–604 г. н. э.), позднее прозванный Великим[102], который стал первым монахом на папском троне, чьи сочинения также были широко распространены в восточных церквах[103]. Тот факт, что Григорий до восшествия на папский престол шесть лет был апокрисиарием своего предшественника во дворце Византийской империи, вероятнее всего, повлиял на его литературную деятельность и ее восприятие на Востоке. С восточной же стороны – св. Иоанн Дамаскин (ок. 675 – ок. 753) является одним из отцов раннего средневекового периода, его труды были не только приняты всем православным миром, но начиная с XII века и западным тоже[104]. На сегодняшний день он признан великим автором греческой патристики на Востоке и на Западе.
Однако к IX веку отчуждение между Востоком и Западом зашло так далеко, что полемический пафос полностью вытеснил плодотворный обмен. В первой половине II тысячелетия недостаточное знание языков наряду с последствиями событий 1054 и 1204 годов практически свели диалог между Востоком и Западом на нет. На этом фоне по иронии судьбы именно падение Константинополя в 1453 году открыло путь к богословскому диалогу между Востоком и Западом. Вначале просто из-за того, что греческие богословы Оттоманской империи не имели доступа к высшему образованию и потому переезжали в знаменитые образовательные центры Запада. В университетах Рима и Падуи, Оксфорда и Галле отмечается в то время значительный рост числа греческих студентов. Венеция и Вена постепенно превратились в культурные центры греков. Поэтому неслучайно знаменитая «Филокалия» была впервые издана в виде книги в 1782 году именно в Венеции. На этом фоне теория о том, что одним из важнейших факторов развития эпохи Возрождения была эмиграция значительного числа греческих ученых в Италию, выглядит вполне обоснованной. Таким образом восточное христианство снова оказало заметное влияние на развитие западной церкви в XV веке.
Даже когда западное христианство было более или менее поглощено собственными проблемами в связи с Реформацией и Контрреформацией в XVI веке, контакты с восточными христианами не прерывались. Самым известным примером этого является греческая версия «Аугсбургского вероисповедания»[105], разработанная Меланхтоном благодаря его общению с православными богословами, которые учились в Германии. Можно привести также в качестве примера переписку протестантских профессоров теологии из Тюбингена с патриархом Константинопольским Иеремией II[106]. Из-за разделения внутри западного христианства Православная церковь вынуждена была заявить о своей позиции в диспуте Рима и реформаторов. «В то время стало привычным использовать аргументы протестантов против Рима и аргументы Рима против протестантов, совершенно не сверяя те и другие с восточной традицией»[107], – утверждает о. Георгий Флоровский. Главными действующими лицами этой «псевдоморфозной» восточной теологии Флоровский называет Кирилла Лукариса (1570–1638), с одной стороны, патриарха Александрийского (с 1601 г.) и позднее Константинопольского (с 1620 г.), подверженного влиянию кальвинистских идей, и с другой – Петра Могилу (1596–1647 гг.), митрополита Киевского. В 1631 году последний основал богословскую школу в Киеве, где лекции читались на латыни. Позднее эту систему богословского образования переняли все духовные школы в России, так что схоластический метод преподавания стал характерным в широких слоях российского богословия. Критики тех событий видят причину упадка православного преподавания богословия в XIX веке именно в этих западных влияниях.
Но разве подобное принятие западной структуры образования и способов богословской аргументации действительно непременно ведет к отчуждению от православной веры? Как бы то ни было, латинские школы в Киевской церкви основывались преимущественно православными братствами, то есть не сторонниками, а противниками единства с Римом, крайне озабоченными сохранением своей собственной православной уникальности. «Сам Петр Могила, несмотря на тесную зависимость от римских источников в своих богословских и литургических публикациях, был главой Православной церкви в Польше, и главной его целью и устремлением было противостояние Униатской церкви в этой стране»[108], – пишет Георгий Флоровский.
99
N. Brox, Art. Irenaeus von Lyon. In: RAC 18 (1998) p. 820–854.
100
Irénikon 77 (2004) 338–339; 78 (2005) 571; 70 (2006) 560–562; cf. www.moehlerinstitut.de/sites/eng/12orthoe/12akie.html
101
P. Hinchliff, Cyprian of Carthage and the Unity of the Christian Churc. London, 1974.
102
В восточной традиции св. папа Григорий титулуется Двоесловом, по его знаменитым «Диалогам» (беседам). – Прим. ред.
103
R. A. Markus, Art. Gregor I. In: TRE 14 (1985), p. 135–145.
104
B. Kotter, Art. Joha
105
R. Slenczka, Melanchthon und die orthodoxe Kirche des Ostens. In: J. Haustein (Ed.), Philipp Melanchthon. Ein Wegbereiter für die Ökumene (= Bensheimer Hefte 82). Göttingen 1997, p. 96–118.
106
Cf. D. Wendebourg, Reformation und Orthodoxie. Der ökumenische Briefwechsel zwischen der Leitung der Württembergischen Kirche und Patriarch Jeremias II. von Konstantinopel in den Jahren 1573–1581. Göttingen, 1986.
107
G. Florovsky, The Orthodox Churches and the Ecumenical Movement Prior to 1910, in: Christianity and Culture, Volume Two in the Collected Works of G. Florowsky (1974) p. 161–232, here: p. 181.
108
Там же. С. 189.