Страница 81 из 86
Он сел, заполнил какой-то бланк и подал мне его вместе с паспортом.
Полковник подошел к телефону, набрал номер.
— Посольство? Попросите генерала Эспайата. Говорит полковник Аббес. Аббес! — нетерпеливо закричал он: — Полковник. По срочному делу.
Он в бешенстве посмотрел на меня.
— Надеюсь, вы все-таки останетесь под нашей охраной. Я вот только сообщу генералу о некоторых деталях, булавках с ядом и нескольких убийствах…
Прижав трубку к уху, он прислушался. Адъютант усмехнулся. Майор спросил:
— Ну, что?
Полковник повесил трубку.
— Генерал велел передать, что ждет меня завтра в одиннадцать, — ответил Аббес. И, обратившись ко мне, добавил: — Можете идти. Я не прощаюсь, мы еще увидимся. Уезжайте отсюда побыстрее. — И проворчал себе под нос: — Ну и ночка, ну и ночка…
Усмехающийся полицейский, поторапливаемый Аббесом, вывел меня на улицу. Адъютант, спустившийся вместе со мной, остался ждать Кастельфранко возле караульного помещения.
Мой «мерседес» стоял неподалеку. Я проехал несколько десятков метров. На канализационной решетке кузов немного тряхнуло, и я услышал звон жести — так мог стучать только неплотно закрытый капот.
Я остановил машину, поднял капот и направил на мотор рефлектор. К радиатору был прикреплен цилиндр сантиметров двадцать длиной, запаянный с обеих сторон; от него к аккумулятору тянулся изолированный провод. Я услышал тихое тиканье.
Теперь я понял, зачем Аббес выходил из кабинета. Часовой механизм, очевидно, должен был сработать через десять-пятнадцать минут, чтобы взрыв произошел по дороге в гостиницу. Но, к счастью, «пиротехник» Аббеса в спешке небрежно захлопнул капот.
Задним ходом я вернулся к управлению и вылез, оставив машину с невыключенным мотором рядом с другими автомобилями. Если Аббес так любит взрывы, пусть грохнет у него под окном. И тут я заметил выходящего из дверей управления адъютанта генерала Эспайата в сопровождении седого, громко выражающего свое возмущение мужчины. Они сели в лимузин с военным флажком на крыле. Я подбежал и открыл переднюю дверцу.
— Подвезите меня, пожалуйста, в гостиницу «Космос», — сказал я.
— А где ваш автомобиль? — спросил адъютант.
— Я никак не могу завести мотор. Машина может остаться здесь до завтра, а я мечтаю только об одном — хорошенько выспаться. Ну как, поехали?
Я повернулся к профессору.
— Разрешите представиться, Андреа Кастаньо. Я приготовил снаряжение для вашей экспедиции. Все вместе со списком в посольстве.
— Как, эти идиоты и вас тоже сцапали? Вот болваны, вот дураки!
— Поскольку они вас подозревали, пришлось и меня арестовать, как вашего сотрудника.
— В таком случае прошу прощения. Но я могу вам гарантировать — они дешево не отделаются.
Не успели мы проехать и нескольких сот метров, как воздух задрожал от сильного взрыва. В пустом спящем городе он прозвучал так, будто разорвалась многотонная бомба.
— В чем дело, черт побери?! — воскликнул адъютант.
— Что это было? — спросил Кастельфранко. — Прекрасно же меня здесь встречают!
— Вот именно, профессор, — сказал я, прикидывая, сколько еще машин взлетело в воздух вместе с моим «мерседесом» и на какую высоту. Взрывчатки для меня они явно не пожалели.
Возле гостиницы, попрощавшись с профессором и адъютантом, я вылез из машины.
Миновав главный вход, я прошел под боковой колоннадой в гараж. Сторож спал. Я разбудил его, сказав, что мне нужен «форд»; у меня с собой была выписанная раньше карточка на этот автомобиль.
Сторож удивился.
— Пресвятая Мария и Иисус Назарейский! В такое-то время? Да ведь ходить и ездить до семи утра запрещено.
Я показал ему ночной пропуск. Он поглядел на подпись майора Паулино.
— Я не знал, что вы из полиции… Пожалуйста, машина в порядке, вот только проверю бензин…
Я протянул сторожу двадцать песо — сумму его еженедельного заработка. Обогнув здание, я оставил «форд» в боковой улице Ла-Пас возле стоянки такси и вернулся в гостиницу.
Войдя в комнату, я увидел дрожащую Гарриэт с револьвером в руке; Эскудеро спал, скорчившись в кресле.
— Майк, — тихо сказала она, — Майк… Я страшно боялась, я думала, ты не вернешься…
— Сейчас же ложись спать, — сказал я, вынимая револьвер из ее стиснутых пальцев. Рукоятка была влажной от пота.
— С тобой ничего не случилось, тебе не пришлось рисковать понапрасну?
— Я был на приеме у очень симпатичного полковника.
— А я уж представляла себе неведомо что…
— Ложись, Гарриэт. Через три часа… — начал было я, но умолк, поглядев на Эскудеро — он мог только притворяться спящим. — Через три часа рассветет, — поправился я, — а в полдень мы должны быть у майора Паулино.
— Это кто такой?
— Спи, потом все расскажу.
Я растворил в апельсиновом соке три таблетки люминала и разбудил Эскудеро.
Он открыл глаза и локтем заслонил лицо от удара.
— Эскудеро не врать. Мистер не бить.
— Да, ты сказал правду. Не бойся.
— Эскудеро хороший бой. Мистер Кастаньо сказать: Эскудеро говорить правда, Эскудеро уйти. Я хотеть уйти.
— Ты останешься здесь. Утром мы поедем в Сант-Яго.
— Эскудеро иметь свои вещи в комнате всех бой!
— Сейчас там спят. Пойдешь утром и заберешь свои вещи.
Он выглянул на темную улицу.
— Мистер Кастаньо ходить ночь? Полиция не спрашивала, почему вы ходить ночь?
Я показал ему пропуск, он прочел его.
— Мистер теперь быть большой человек, быть сеньор алькальд… Эскудеро хотеть идти есть и пить.
Я протянул ему плитку шоколада, привезенную Гарриэт, и стакан апельсинового сока. Он залпом выпил сок, а шоколад спрятал в карман.
Я взял лежащую на кресле вышитую подушку и покрывало с дивана и отвел Эскудеро в занавешенную портьерой нишу, где, очевидно, когда-то стоял второй диван. Бой лег, завернувшись в покрывало. Когда через несколько минут я заглянул за занавеску, Эскудеро храпел. Я мог не беспокоиться — после такой порции люминала он проснется не раньше, чем через десять часов.
Гарриэт спала, неровно дыша, лицо у нее было измученное и усталое, под глазами круги. Я тихонько прилег с ней рядом, завел дорожный будильник и сунул его под подушку.
Заснуть я не мог.
Когда зазвенел будильник, я быстро нажал кнопку. Было четыре часа. Я принял холодный душ и разбудил Гарриэт. Она умоляла оставить ее в покое, уверяла, что не в силах проснуться, что не сделает и шагу. Я заставил ее сесть и вылил стакан ледяной воды ей на шею. Только тогда она пришла в себя.
Я заглянул за занавеску и хорошенько потряс Эскудеро. Он даже не пошевелился и продолжал так же, как и раньше, тяжело дышать и похрапывать.
Я взял чемоданчик и дорожную сумку Гарриэт, запер дверь снаружи и повел Гарриэт к железной лестнице для прислуги. Плетеный коврик заглушал мои шаги.
Лестница вела в маленькую комнату, откуда одна дверь выходила в холл гостиницы, другая — в кухню, третья, закрытая железным засовом, — во двор. Я отодвинул засов, нажал ручку, и мы оказались во дворе.
Обогнув здание гостиницы со двора, мы вышли на улицу Ла-Пас к стоянке такси. Возле моего «форда» дежурил полицейский. Я поставил чемодан и положил руку на отворот пиджака, поближе к револьверу.
— Чего тебе надо? — спросил я.
Мой тон нисколько его не обескуражил.
— Здесь нельзя ставить частные машины. Что вы делаете в такое время на улице?
— Позвони полковнику Аббесу, он тебе объяснит, — Я протянул ему пропуск. Такая бумажка для них значила немало, и, пожалуй, немногие могли этой ночью предъявить подобный документ.
Полицейский козырнул, любезно улыбнувшись.
— Вы едете с дамой?
Я испугался, что он попросит второй пропуск.
— С ней хочет поговорить майор Паулино, — доверительно сказал я и обратился к Гарриэт. — Садитесь. Ваши чемоданы мы осмотрим в управлении полиции.
Полицейский приложил руку к фуражке.
Со скоростью восемьдесят километров в час мы проехали через испуганный вымерший город в направлении аэродрома Дженерал Эндрьюс.