Страница 9 из 43
Альтруизм (Altruisme)
Огюст Конт (20) называл альтруизм «жизнью ради других». Значит, быть альтруистом – это руководствоваться в жизни не своими интересами, а интересами другого человека (других людей). На самом деле такого почти не бывает. Даже стремление в равной мере учитывать свои и чужие интересы уже сопряжено с огромными трудностями. Итак, альтруизм есть качество, обратное эгоизму, и именно поэтому альтруисты столь редки. Но действительно ли альтруизм и эгоизм суть антагонисты? Может, альтруизм – тот же эгоизм, только, так сказать, замаскированный? Один мой приятель как-то говорил мне: «Вот, например, известные деятели благотворительности сестра Эмманюэль и аббат Пьер. Они делают добрые дела, но ведь сами получают от этого удовольствие! Значит, их альтруизм – просто иная форма эгоизма». Допустим. Но это рассуждение ни в коей мере не может служить опровержением альтруизма. Если человек находит удовольствие в том, чтобы доставлять удовольствие другим, то это не просто говорит в пользу существования такого явления, как альтруизм, но и может быть использовано в качестве его определения. При этом не нарушаются ни принцип удовольствия, ни принцип эгоизма. Просто есть люди, которые замыкаются в этих двух принципах, и есть другие, которые, не порывая с ними, ищут и находят ключ к свободе. «Любить, – говорит Лейбниц, – значит радоваться счастью другого». Вот это и есть подлинный альтруизм, так сказать, альтруизм в чистом виде. Речь ведь идет не о том, чтобы преодолеть собственное «эго», а о том, чтобы пробить в нем брешь или, как говорится в книге «Праджняпарамита-сутры» (21), стать подобным «кругу столь обширному, что он уже ничего не может окружить; это круг с бесконечным радиусом, с окружностью, обращенной в прямую линию».
Слово «альтруизм», предложенное Огюстом Контом, многих смущает своей абстракцией, своей «теоретической» видимостью. Ошибкой было бы видеть в альтруизме инстинкт или систему. На самом деле стремление принимать в расчет, наряду с собственными или в ущерб им, чужие интересы требует усилий и в зависимости от ситуации сопровождается радостью или печалью. Альтруизм требует щедрости, сострадания и любви, то есть двух добродетелей и одной милости. Вот без них альтруизм действительно превращается в голую абстракцию. Это фальшивый альтруизм, то есть не альтруизм.
Амбивалентность (Ambivalence)
Сосуществование в одном и том же человеке и в его отношении к одному и тому же предмету двух различных аффектов – удовольствия и страдания, любви и ненависти (см., например, Спиноза, «Этика», III, 17 и схолия), тяги и отвращения. Амбивалентность – не только не исключительное явление, но скорее правило нашей эмоциональной жизни, как двусмысленность – правило человеческого общения. Исключением в обоих случаях служит простота.
Отметим, что, хотя амбивалентность касается только наших чувств, она не исключает необходимости уважать законы логики, имеющие отношение к мышлению. Например, бессознательное, как учит Фрейд, «не подчиняется принципу непротиворечивости», но психоаналитик ему подчиняться обязан. Иначе амбивалентность превращается в бред или очередной симптом.
Аморальный (Amoral)
В строгом смысле слова «а-моральный» означает «лишенный морали», то есть не имеющий к морали никакого отношения. Так, можно назвать аморальной природу, имея в виду ее полное безразличие к категориям добра и зла. В этом смысле аморальны и дождь, и солнце, и молния.
В этом различие между аморальным и безнравственным. Безнравственно то, что выступает против морали. Из этого следует, что безнравственный человек все же имеет представление о морали, во всяком случае должен его иметь. Возьмем, например, такие явления, как насилие, пытки или расизм. Складывается впечатление, что безнравственность – свойство человека. Тогда аморальность – свойство истины.
Анализ (Analyse)
Подвергать что-либо анализу значит разнимать целое на составляющие его части или элементы, что обычно подразумевает разъединение или отделение этих частей или элементов друг от друга, во всяком случае на какое-то время и если не физически, то «в уме». Следовательно, анализ является противоположностью (но одновременно и условием) синтеза как воссоединения разрозненных элементов. Так, можно подвергнуть анализу какое-либо тело (выделить из него составляющие физические или химические элементы), какую-либо сложную идею (разложить ее на сумму более простых идей), какое-либо общество (социологический анализ позволяет различить в обществе отдельные классы или слои), того или иного индивидуума (этим занимается психологический анализ или, коротко, психоанализ), проблему, произведение искусства, сон – одним словом, все что угодно, за исключением абсолютно простого, если таковое существует. Декарт сделал анализ основой своего метода: «Делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить» («Рассуждение о методе…», Часть вторая). Таким образом, анализ – это стремление свести сложное к простому для лучшего его понимания. Вполне законное и необходимое стремление, если только оно не заставляет забыть о сложности целого. Об этом напоминает нам Паскаль (в высказывании, которое особенно охотно цитирует Эдгар Морен (22): «Поскольку каждая вещь имеет причину и в свою очередь служит чему-то причиной, пользуется чьей-то помощью и сама чему-то помогает, является и непосредственно собой и опосредованной чем-либо еще и поскольку все вещи соединены между собой естественной и невидимой нитью, связующей даже самые отдаленные и самые разные из них, я считаю невозможным познание частей без знания целого, как и познание целого без знания частей». Но не стоит торопиться с выводом о столкновении Паскаля с Декартом. Тот факт, что все кругом взаимосвязано, как подчеркивает тот же Эдгар Морен, говорит не о невозможности анализа, а напротив, о его необходимости и бесконечности.
Аналитические Суждения (Analytiques, Jugements -)
Суждение является аналитическим, утверждает Кант, когда предикат содержится в субъекте, в том числе в скрытой, или имплицитной, форме, и, следовательно, может быть выделен из него с помощью анализа. Например, суждение «Все тела имеют протяженность» (понятие протяженности включено в понятие тела – тело без протяженности есть противоречивое понятие). Аналитические суждения, основанные на принципе тождества, всегда носят пояснительный характер. Они, подчеркивает Кант, «не расширяют наших познаний», а лишь развивают или объясняют наши представления. Но если наши знания все-таки расширяются, что не подлежит сомнению, значит, существуют и другие суждения – те, которые Кант называет синтетическими (Синтетические суждения).
Аналогия (Analogie)
Тождество отношений (например, в математике: a/b = c/d) или функциональная либо позиционная равнозначность (основанная не на равенстве членов, а на месте члена в множестве или выполняемой им функции). Так, когда Платон пишет, что бытие по отношению к становлению есть то же, что ум по отношению к мнению; когда Эпикур сравнивает атомы с буквами алфавита; когда Мен де Биран (23) утверждает, что «Бог для человеческой души является тем же, чем душа является для тела», все они прибегают к аналогии. В философии аналогия часто служит способом осмысления того, что не поддается осмыслению или, по меньшей мере, попыткой такого осмысления. Обойтись без аналогии трудно, довольствоваться же ею нельзя.
Отличное определение аналогии дает Кант: «Познание по аналогии не означает, как обычно понимают это слово, несовершенного сходства двух вещей, а означает совершенное сходство двух отношений между совершенно не сходными вещами» («Пролегомены», § 58). Но главная его заслуга в том, что он разделяет математическую и философскую аналогию. Первая выражает «равенство двух отношений величины», так что если даны три члена (12/3 = 8/х), то тем самым дан и четвертый (следовательно, аналогия носит характер определителя). Напротив, в философии, а также в физике «аналогия есть равенство двух не количественных, а качественных отношений, в котором я по трем данным члена могу познать и вывести a priori только отношение к четвертому члену, а не самый этот четвертый член» («Критика чистого разума», «Аналитика основоположений», глава вторая, раздел третий). Аналогии опыта, являющиеся a priori принципами рассудка, соответствующими категориям отношения, имеют значение лишь в качестве регулятора. На их основе нельзя узнать, что собой представляет четвертый член (вот почему невозможно заниматься физикой a priori), однако имеется «правило, по которому могу искать его в опыте» (поэтому в физике как науке обязательно присутствует некоторая доля априорного знания). Всего аналогий насчитывается три, и они соответствуют трем временным модальностям – постоянству, последовательности и одновременности, а также трем категориям отношения – принципу постоянства субстанции; временно́й последовательности, подчиняющейся закону каузальности; наконец, принципу взаимодействия. Эти аналогии имеют значение только для опыта, который и становится возможным благодаря тому, что они создают «представление о необходимой связи ощущений». Но заменить опыт аналогии не могут.