Страница 77 из 88
— И ты, Гурьян, за бабушкино здоровье хоть понюхай вина.
Ребенок заплакал.
— Ну уж, дорогой, это ни к чему. Так не годится. Смеяться надо, а ты плакать…
Смотря на поблекшее, исхудавшее лицо мачехи, Лида заметила:
— Надо бы Надежде Васильевне поехать на курорт отдохнуть…
— Ой, нет! Нет! — испуганно возразила Надя. — Одна я никуда не поеду… Я по вас так соскучилась, что даже и подумать боюсь, чтоб снова одной остаться…
— Поезжайте с папой, — предложила падчерица. — Он тоже не ахти какой здоровяк. Ему тоже не мешает отдохнуть, подлечиться…
— А это идея, — воскликнул профессор. — Ты права, Лидочка, мне тоже следует отдохнуть… Я ведь уже года три не пользовался отпуском… Поедем в Кисловодск, Наденька?
— С тобой поеду, — сказала Надя.
— Ну и отлично. Договорились. Сегодня же я поговорю по поводу этого с начальством… Путевки, я думаю, сумею раздобыть…
— Уж если ехать, — заметила Надя, — то надо бы поехать в Железноводск или Ессентуки. У меня с желудком что-то неладно стало.
— Можно и в Железноводск, — согласился профессор. — А Лидочка с Харитоновной побудут дома, а?
— Ну конечно, папочка, — ответила Лида. — Может быть, меня на работу вызовут. Тогда, вероятно, Гурьяшку придется в ясли устроить.
— Ну, уж этого я, Лидушка, никак от тебя не ожидала, — разобиделась старуха. — Неужто ты ко мне недоверие имеешь?.. Ай я с ребеночком не смогу управиться? Кто же тебя-то вынянчил, а?.. Своими рученьками я тебя выпестовала, а своего ребеночка мне не доверяешь.
— Харитоновна, — да что вы? — бросилась Лида к старухе и обняла ее. Да разве я в этом смысле?.. Я вам многим обязана, я вас за родную мать считаю… Я ведь это сказала потому, что не хочу вас утруждать… Вы ведь старенькая стали, вас надо жалеть…
— На том свете отдохну, — отмахнулась старая женщина. — А пока еще, слава богу, ноги держат, руки работают… Никому не отдадим дитенка, сама его выхожу…
— Милая вы моя, славная, Харитоновна, — со слезами на глазах расцеловала Лида свою старую няню.
VI
Всю зиму и весну Виктор с увлечением писал новый роман. Герои произведения казались ему реальными людьми. Он жил их жизнью, переживал их любовь, радость, огорчения…
В ночь под двадцать второе июня Виктор работал допоздна. Уже за полночь он поставил последнюю точку. Рукопись была окончена. Восемь месяцев напряженной работы остались за плечами. Он закурил и, смотря на рукопись, подумал: «Что теперь скажет читатель?»
…Встал Виктор поздно. Марина приготовила завтрак. Семья сидела за столом. Был воскресный день. У двери звякнул звонок, почтальон принес газеты.
— Опять из Москвы ничего нет, — огорченно сказал Виктор. — Не отвечают…
— Стоит случиться несчастью, как все отвертываются, — вздохнула Марина.
Зазвонил телефон. К аппарату подбежал Андрюша и взял трубку.
— Папа, тебя дядя Проша зовет.
Виктор взял трубку.
— Алло! Ты, Прохор?
— Да, здравствуй, Витя. Слышал?
— Что?
— Неужели не слышал? — удивился Прохор. — Что, у тебя радио, что ли, выключено?..
— Выключено. А в чем дело, Проша?
— Война! — воскликнул Прохор. — Германия напала на нас. Прощай, дорогой! Привет Марине и детям.
— Ты куда?
— А куда ж теперь? На фронт. Подробности я тебе говорить не буду. Прощай вот.
— Я успею проводить тебя?
— Нет. Я звоню с вокзала. Сейчас поезд трогается. Обнимаю. Прощай!
— Прощай! — вздохнул Виктор и повесил трубку.
Дети и жена с ужасом смотрели на Виктора.
— Что случилось, Витенька? — спросила Марина.
— У нас всегда радио выключено! — с досадой сказал Виктор.
— Ты же спал. Не хотелось тебя беспокоить. А что, Витя, случилось?
Андрюша включил радиоприемник. Передавалось выступление председателя совнаркома о нападении Германии на Советский Союз.
Послушав выступление, Виктор торопливо оделся и вышел на улицу. Идя по городу, Виктор не узнавал его. Только еще вчера город жил своей обычной мирной жизнью. Ничто не предвещало беды. По тротуарам спокойно текли людские толпы, в скверах беспечно щебетали дети. А сегодня люди встревожены, видно множество военных в новом, видимо, только что полученном обмундировании. По мостовым грохочут колесами пушки, лязгают гусеницами танки. Духовые оркестры гремят марши, под их такт вышагивают только что мобилизованные граждане с мешками за плечами, направляясь к вокзалу. Их провожают матери, жены, дети.
VII
Немцы упорно продвигались в глубь страны. С ожесточенными боями советские войска отходили, с болью сердечной отдавая врагу деревни, поселки, города. Перевес в силе был пока на стороне врага.
Казачья дивизия, которой командовал Прохор Ермаков, не успела прийти на фронт, как сразу вступила в кровопролитные битвы с гитлеровцами. Почти все время дивизии прикрывала отход главных сил.
От беспрестанных боев с противником казаки измотались, обессилели. Они почти не смыкали глаз, некогда было спать. Но сражались они стойко, самоотверженно. Не раз в сводках Совинформбюро объявлялось об успешных боевых действиях казачьей дивизии. За подвиги дивизия была переименована в гвардейскую. Многие казаки и офицеры награждены орденами и медалями. Прохор в числе десятка казаков и офицеров получил высокое звание Героя Советского Союза. Кроме этого, за боевые отличия он был произведен в генерал-лейтенанты. Потом он был назначен командующим крупным кавалерийским соединением из донских, кубанских, терских и оренбургских казачьих частей.
Со своими конниками Прохор совершил ряд смелых рейдов в тыл противника. Однажды благодаря одному из таких рейдов наступление гитлеровцев на фронте было приостановлено на месяц. Между тем советские войска сумели прочно укрепиться на занятых позициях. За это Прохор был награжден второй звездой Героя Советского Союза.
Вскоре Прохор был назначен командующим Н-ской армией.
В то время, когда Прохор принимал армию, в армейскую газету «За Родину» явился назначенный туда Виктор Волков.
Сотрудники редакции встретили его приветливо, но предупредили, что редактор Загурнов человек очень придирчивый, с тяжелым характером.
Войдя в кабинет Загурнова, Виктор вытянулся:
— Старший политрук Волков явился в ваше распоряжение, товарищ полковой комиссар.
Редактор Загурнов, высокий русоволосый мужчина лет тридцати пяти, поднялся из-за письменного стола, протянул руку.
— Рад познакомиться, — сказал он. — Садитесь…
Он нехотя взял у Виктора предписание, с которым он прибыл в редакцию, и прочел.
— Так, — сказал он, глянув неприязненно своими серыми глазами на Виктора. — А куда же, собственно, я вас смогу определить?.. У меня вакантных должностей нет.
— Мне сказали, что у вас есть вакансия очеркиста, — сдерживаясь, ответил Виктор.
— Кому лучше известно — тем, кто вам говорил о мнимой вакансии, или мне, руководителю газеты?
— Бесспорно, вам, — согласился Виктор.
— Куда я вас дену? — хмуро повторил редактор.
— Если у вас нет вакансии, товарищ полковой комиссар, то прошу вашего содействия, чтобы меня направили работать в дивизионную газету.
— И для этого не нахожу никаких оснований, ведь я совсем не знаю вас, — сухо заявил Загурнов.
— Тогда верните мне предписание, и я с ним пойду к командующему армией. Он сам направит меня в дивизионную газету.
Загурнов разразился смехом:
— Вот учудил… Будет с ним заниматься в такое время генерал… Ха-ха-ха!.. Ну, ей-богу, рассмешил. При армии, как вам должно быть известно, существует политотдел. Вот туда вам и следует обратиться…
В эту минуту в кабинет редактора вбежал взволнованный секретарь редакции.
— Командующий армией приехал! — выпалил он и тотчас же скрылся.
Редактор побледнел, растерянно оглянулся. Выйдя из-за стола, оправил гимнастерку, подтянул пояс и вытянулся посреди комнаты, выжидающе глядя на дверь.