Страница 27 из 34
Три месяца я провалялся по госпиталям, пока решался вопрос дальнейшей пригодности, но все же, благодаря собственной настойчивости не был комиссован и в конце апреля получил направление на Восточный фронт во Вторую Группу 54-й Истребительной Эскадры. Выбор части был не случайным. Группа переучилась на ФВ-190А и готовилась к летней кампании в качестве истребителей-бомбардировщиков. «Убийца – Сорокопут», отличавшийся от Мессершмитта еще и усиленной броней, защищавшей маслорадиатор и двигатель бронекольцами спереди и кабину пилота двойной броней сзади, развивал скорость свыше шестисот километров в час и имел хорошую дальность полета. Он также был более простым при взлете и посадке, взлетал фактически сам, не имея тенденций к развороту, но был и более инертным в пилотировании.
В мае большую часть 54-й Эскадры перебросили на хорошо оборудованные аэродромы орловского аэроузла, Вторую Группу, возглавляемую гауптманом Генрихом Юнгом, оставили на северном участке фронта, впрочем, в случае оперативной необходимости нас могли перевести в Орел в любой момент.
На фронте была передышка, затянувшаяся на несколько месяцев, но мы знали, что летом сражения возобновятся. В районе Курска Вермахт попытается перехватить частично утраченную инициативу, и мы – Люфтваффе – как яркие представители силы германского оружия вместе с танками и пехотой будем на острие этого клина, а Группы нашей Эскадры будут рокироваться и перебрасываться на самые ответственные участки от Калинина до Орла.
В июне, переучившись на ФВ-190А, я попал в Орел, а 4 июля в 14.00 совершил первый боевой вылет в составе нового подразделения. На фоне общего затишья силам авиации отдали приказ бомбить первую и вторую линии советской обороны. Нашей эскадрилье, взлетевшей по тревоге, поручили уничтожить русские танки, замеченные близко к линии фронта северо-восточнее Белгорода. Наш налет должен был поддержать наступление передовых частей, занимающих исходное положение для атаки русской полосы обороны. Подвесив под фюзеляжи «Сорокопутов» двухсотпятидесятикилограммовые бомбы, под прикрытием двух пар своей эскадрильи идем в неизвестность. Лететь долго, поэтому в связи с дефицитом пикировщиков на задание отправили «Сорокопуты». Моя груженая птичка ведет себя лучшим образом, а вот я не очень. Последнее ранение сказалось на ухудшении объемного зрения, теперь я все вижу только перед собой, а вот периферия, особенно с правой стороны, страдает. Мир стал более плоским, поэтому в то время, когда эскадрилья разошлась для атаки, я не только не нашел русские танки, но и умудрился потерять свое звено. Сделав несколько безуспешных попыток найти цель, я вернулся домой. Потери оставленной мной эскадрильи составили один разбившийся самолет.
Поздно вечером личному составу Эскадры огласили обращение фюрера о готовящемся мощном ударе по советам этой ночью, в котором авиации отводилась особая роль. Будем расширять выступ от Орла на юг. Помпезность заявлений напоминает июнь сорок первого, только ставки стали выше, «охота» не увенчалась успехом, «зверь» взбешен и опасен, и теперь непонятно, кто на кого охотится.
Ночью все началось. По доступным нам сведениям русские попытались опередить наше наступление контрартподготовкой и авиационными налетами на аэродромы Белгорода и Харькова, окончившимися полным провалом, у нас было спокойно, если не считать доносившуюся до аэродрома с юга канонаду.
Проснулись в три часа ночи по Берлинскому времени, здесь это уже утро, позавтракали и собрались в штабе эскадрильи. Получив задание прикрыть обширный участок фронта в районе южнее Орла, поспешили к самолетам. Техсостав, похожий на курортников, заканчивает обслуживание наших птичек в одних трусах.
В 7.15 по местному времени сидим в самолетах с запущенными моторами, получаем команду «на взлет». Руководитель полетов сообщает о замеченных на подлете русских истребителях. Несколько красных, прорвавшись сквозь зенитный огонь, оказались над аэродромом в момент нашего взлета, «иваны» действуют все более самоуверенно. Я увидел, как один из наших самолетов загорелся, летчику удалось покинуть машину, которую вскоре потушили. Мне кажется, что русский заходит прямо на меня, спешу взлететь, так я скоро стану персонажем анекдотов про неудачников. «Иван» садится мне на хвост, пытаюсь маневрировать, неужели конец! Внезапно противник отстает.
В наборе высоты теряю звено и выхожу в район охоты самостоятельно.
Степь между позициями сторон, изрытая кратерами от снарядов и бомб, напоминает «лунный пейзаж», над холмами и траншеями стелется черный дым. С высоты полтора километра виден участок фронта, на котором идет вперед батальон наших танков, а советская пехота отстреливается из окопов.
Русская авиация атакуют небольшими силами. группа истребителей ведет разведку боем в полосе нашего главного удара. Фокке-Вульфы «Зеленого сердца» набросились сверху, как хищные птицы, но я опять не вижу противника и теряю своих. Метаться по небу неприкаянным нет никакого смысла, и я возвращаюсь на аэродром в Орел.
Через некоторое время возвращается эскадрилья. Товарищи заявляют о пяти победах, не считая двух сбитых русских истребителей над аэродромом, у нас потерь нет, разве что поврежденный на земле в момент внезапной атаки ФВ-190. Кстати, не все на войне одобряют это возвышенное обращение – «товарищ», предпочитая более фамильярное – «приятель».
Все произошедшее наводит меня на тревожные мысли. В технике пилотирования «Сорокопута» я уверен, а вот в зрении – нет, какой из меня теперь истребитель!
Эскадрилья сегодня сделала еще по одному вылету на завоевание господства в воздухе, я сижу на земле. Нас кормят двойным обедом, но есть не хочется, жарко, сейчас бы холодного пива. Вместо пива нам дают бублики по два на брата. От жары я перешел на диету, съел около килограмма яблок, на ужин повар обещает пончики. Вечером техники пополняют боезапас самолетов, мой цел, и «Сорокопут» готов к завтрашнему бою, готов ли я?
6 июля в 8 часов 30 минут взлетаю в составе группы на прикрытие автодорог в районе Орла по направлению на Брянск, откуда подтягивается наше снабжение. Задание можно считать второстепенным, так как русские вряд ли зайдут так далеко, и все же в воздух поднимаются все боеспособные самолеты 54-й Эскадры, находящиеся в районе Орловского аэроузла. Каждая эскадрилья имеет свое задание. После взлета вижу в небе столько самолетов, сколько не видел ни в одном вылете за всю войну. На юго-востоке идет бой. Русские штурмовики атакуют наши танки, мы бросаемся на Ил-2. Пока мои коллеги сбивают врага, я стараюсь действовать по медицинскому принципу. «не навреди».
С подошедшими русскими истребителями «Грюнхерц» справилась без особых проблем, потери противника огромны. только самолетами Второй Группы сбито до шести русских, а вся Эскадра записала на свой счет четырнадцать побед, потеряв четыре «Фоке Вульфа». Пятый я разбиваю при посадке.
Меня отзывают обратно на север в расположение основных сил 2-й Группы, но 7 июля я попал в приключение, благодаря которому смог доказать, что еще чего-то стою как летчик. Готовясь к отлету, я находился на аэродроме среди дежурной эскадрильи. Мы сидели в импровизированной курилке на краю аэродрома и играли в покер. По условиям, проигравший должен был организовать к ужину необычный стол – редкое блюдо и выпивку. Игра закончилась, и проигравший Ханс Хаппач отправился в город купить или раздобыть для нашей компании обещанное. Мы предупредили приятеля, что в Орле не осталось приличных ресторанов, и он должен был проявить настоящую фантазию, отдавая карточный долг.
Когда Хаппач ускользнул с аэродрома, поступил сигнал о замеченных русских бомбардировщиках. Нужно было выручать товарища, и я прыгнул в самолет Ханса. Солнце еще припекало, когда в 15.00 мы поднялись на прикрытие сил в районе Орла.
Поднявшись в воздух на два с половиной километра, мы обнаружили большую группу бомбардировщиков, идущих на позиции наших войск в районе Понырей. Часть «Сорокопутов» попыталась связать боем истребители прикрытия, а мы, не раздумывая, бросились на врага. Как некогда в сорок первом, я ворвался в строй «иванов», издав победный клич – «Хорридо» – и за несколько минут отправил к праотцам три Пе-2.