Страница 2 из 17
— Я видел тайгу летом. Пару раз. Вы не отвлекайтесь, рассказывайте.
— Да, конечно, не отвлекусь, — согласился старик. — Знаешь, мне в моем возрасте уже очень хочется отвлекаться… Ладно, не буду, штык все таки очень хорош…
Он почесал штыком за ухом.
— Хорошо, рассказываю по порядку. Я, как ты сам понимаешь, родился гением, окончил университет к восемнадцати годам, к двадцати двум получил свою группу…
Скаут кашлянул.
— Одним словом, меня пригласили в проект после того, как моя лаборатория успешно реплицировала шимпанзе.
— Клонировала? — уточнил скаут.
— Реплицировала, — в свою очередь уточнил старик. — Совсем другая технология, более тонкая. Это как искусство, как вдохновение, если клонирование — это тупая пила корабельного кока, то репликация — это лазерный скальпель нейрохирурга.
Любой клонмейкер идет вульгарным путем подобия…
Скаут покашлял.
— Я же говорил, мне не очень интересны эти подробности, — сказал он. — У меня автобус скоро.
— Понимаю. Понимаю! Впрочем, клонгеном на проекте «Двина» тоже занимались, дурное поветрие, знаешь ли. Лепили разных зверюг смешных, монстров — тогда это было весьма популярно, о последствиях никто и не думал. Как сейчас помню всех этих клыкастых тварей, сон разума, безусловно… Впрочем, как быстро выяснилось, практического боевого значения они не имеют никакого, совместить мозг с мышцами на самом деле весьма и весьма непросто. Знаешь, самым удачным военным объектом оказался заяц–вонючка, как ни странно.
— Заяц–вонючка? — скаут удивился.
— Ага. Это была шутка, собственно, мы взяли обыкновенного зайца и подсадили к нему гены саранчи. Никто и не предполагал, что гибрид выживет… А он выжил. И вобрал в себя качества как одного, так и другого вида. От саранчи возможность питаться практически чем угодно — деревом, покрышками, бумагой, любой зеленью, плюс возможность к взрывному росту популяции. От зайца… Собственно, это и были зайцы — только они весьма быстро бегали, весьма быстро размножались и жрали все подряд. Кроме того, мощный иммунитет, позволявший подсаживать на объект практически любое бактериологическое оружие.
Старик улыбнулся, видимо, вспоминая былое. И вдруг скаут увидел, что старик не совсем старик, а вполне себе дядька еще, лет пятидесяти, а то и меньше. Просто морщинистый и больной.
— Зайца, помню, испытали на одном из островов моря Лаптевых. Это было что то. Полярные медведи бежали с острова, рыдая горючими слезами…
Старик хихикнул и закашлялся.
— Остров пришлось санировать ядерной бомбой, — сказал он. — Славный фейерверк, остров потом был гладкий, как стекло.
— А почему заяц–вонючка? — спросил скаут.
— Потому и вонючка, что вонял. Примерно как скунс. Кроме того, перемудрили с иммунитетом — хотели добиться неуязвимости, в результате этот самый мощный иммунитет отторгал эпидермис, а иногда и кожу… Получалось, что заяц как бы все время гнил, а сгнить не мог. И шерсть у него постоянно осыпалась, и струпья, и чумные блохи поверху. Короче, не заяц, а поэма. Ладно–ладно, понимаю, тебя интересуют отнюдь не зайцы. Значит так, репликация…
Старик прикрыл глаза, стараясь вызвать очередную порцию воспоминаний.
— Репликация позволяла… сочетать, — старик произвел в воздухе замысловатые движения. — В определенной степени можно было произвести синтез органики и неорганики. Вот помню, один сотрудник смонтировал варана с чешуей из четвертьдолларовых монет… Впрочем, понимаю, тебе не это интересно. Ты, наверное, хочешь узнать про другое?
Скаут кивнул.
— Хорошо, я расскажу про другое. Хотя, если честно, история не из приятных… А ты уверен? Еще один искатель дна у кроличьей норы, мальчик с автоматом?
— Меня не интересует дно, — ответил скаут. — Мне гораздо интереснее падение.
— Расскажу.
Старик достал из кармана штанов замызганную упаковку жевательной резинки, вытянул зубами пластинку, отломил половину, стал жевать.
Скаут ждал.
— Ты слышал про меч Святослава? — негромко спросил старик через минуту.
— А как же. Недавно вроде как нашли. Рыбак выловил на Днепре…
— Ерунда, — отмахнулся старик. — Ты что, всерьез поверил, что эта железяка, выловленная на днепровских порогах, настоящий меч?
Скаут пожал плечами.
— Это реклама, не более того. Настоящий меч нашли раньше. Я точно не знаю, но говорят, что перед самой войной… Кстати, история обретения во многом сходна, рыбаки выгребли сетями ржавую палку, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что это не совсем палка. Знаешь, я видел этот меч. Сам клинок серьезно пострадал от коррозии, однако рукоять… не знаю, как это правильно называлось, она сохранилась просто великолепно, поскольку была выполнена из какой то редкой разновидности золота. Очень необычный меч для своего времени, во всяком случае, специалисты говорили, что это уникальная работа скифских оружейников… Рукоять выполнена в виде морского змея, вероятно, как отголосок шумерских мифов о сотворении Вселенной… Во всяком случае, наши историки серьезно спорили.
Старик по–мальчишечьи надул пузырь, пузырь лопнул и прилип к носу, старик собрал жвачку, скатал в шарик.
— Впрочем, это не очень важно, гораздо важнее то, что внутри рукояти обнаружился небольшой ковчежец в виде короткой полой трубки. Ковчежец был запаян серебром, и его, конечно, вскрыли. Внутри находились некие мощи. Ты знаешь, что такое мощи?
— В общих чертах.
— Прекрасно… Ты, кстати, не куришь?
— Нет.
— Жаль, покурил бы в мою сторону. Впрочем, ладно, ладно. Мощи. Фрагменты костей, волос, кожи. Зуб. Конечно, до войны не было соответствующих технологий, но определенную направленность мысли эта находка задала. Во всяком случае, была создана особая команда, занимавшаяся розыском неких артефактов…
Скаут хихикнул.
— Что? — не понял старик.
— Артефакты — пошляцкое слово, я так думаю.
— Какая разница? Дело ведь не в слове, дело в деле. Мы называли эту команду гробокопателями…
Старик поморщился.
— Хотя, надо признать, гробокопатели работали здорово. За полвека они проделали неплохую работу, к тому моменту как моя группа развернула оборудование, нам предоставили около восьми образцов.
— Образцов чего? — осторожно поинтересовался скаут.
Старик не ответил, продолжил рассказ:
— Собственно, никаких трудностей у нас не возникло, после настройки оборудования все восемь объектов были активированы, а дальше был вопрос техники. Семь мальчишек и одна девчонка…
Он вдруг замолчал и стал кусать губы, смотреть в сторону и в потолок. Подбородок у него задергался, а зубы застучали, и вдруг у старика выпала челюсть, и старик неловко ее поймал. Скаут улыбнулся, старик вставил челюсть обратно.
— Они совсем не отличались от остальных, обычные совершенно, обычные дети. Потом… Я не знаю толком, что было потом…
Старик стал смотреть в окно.
— То есть? — спросил скаут. — Вы совсем, значит, не помните…
— Смутно. Знаешь, после того как они появились на свет, нас от них фактически отлучили. Наша миссия была выполнена, дети здоровы, они жили в отдельном блоке… Некоторое время мы еще занимались исследованиями… Синтез, прикладная евгеника, так примерно. Мы пытались сдвинуть химический состав костей и увеличить толщину сухожилий, впрочем, с переменным успехом, суперсолдаты получались не очень, если честно признаться…
— Вы опять отклоняетесь, — терпеливо сказал скаут. — Суперсолдаты, это, конечно, интересно, но…
— Плохо получались суперсолдаты! — провозгласил старик. — То есть совсем плохо, понимаешь? Сделать варана с кевларовой чешуей — сколько угодно, а добавить в костную ткань человека немного развернутого углерода — нет! Извольте–с! Ни черта–с! Плоть, отягощенная разумом, наотрез отказывается принимать любое серьезное вмешательство в изначальный замысел… А вот с этими ребятами…
Старик вдруг перешел на шепот:
— С ними все было по–другому…
Он замолчал и стал изучать устойчивость своей челюсти, тыкая в нее пальцем.