Змеи и лестницы

– Что-то вроде Мальдивов?

– Что-то вроде, только лучше. Много, много лучше.

– А виза туда нужна? – лже-Кристине не откажешь в практичности. – У меня только Шенген.

– Шенген? Годится. Значит, ты согласна?

– Я подумаю.

– У тебя есть время до вечера.

Не будет никакого вечера. Он никогда больше не увидится с лже-Кристиной. В качестве Вернера Лоденбаха, разумеется; все остальные (его собственные) качества и свойства ей и даром не нужны. К визитке, небрежно опущенной в ее сумочку, он приложил пятьсот евро, хотя и не мог вспомнить обговаривалась ли сумма в самом начале вечера. Вернер Лоденбах в его представлении должен быть щедрым парнем, разве не об этом он мечтал всю жизнь – быть щедрым с женщинами? Жаль, что его мечте удалось осуществиться только сейчас, при помощи поддельных документов. Вернее, он сам подделка. Пальмовый вор, на двенадцать часов завладевший личностью незнакомого ему человека.

Все-таки, пятьсот евро – явный перебор. Можно было ограничиться тремя сотнями, и даже двумя, а недостающие купюры с лихвой заменяет обещание Тимбукту.

– Я солгала тебе, – шепнула лже-Кристина на прощанье, и он вздрогнул.

– Солгала?

– Это невинная ложь. Ты первый посмеешься, когда узнаешь правду.

– Я могу узнать ее сейчас?

– Вечером. В семь.

– Ты удивительная, – он сказал это совершенно искренне.

– Знаю. До вечера.

Интересно, сильно ли она огорчится, не увидев его в условленном месте? Будет ли раздосадована? Уйдет ли из бара одна или с очередным Вернером Лоденбахом, на этот раз – самым что ни на есть настоящим? Жаль, что время, отведенное для этой неожиданной роли, заканчивается. Через пятнадцать минут… Теперь уже через десять – он должен спуститься на стоянку. Что еще он должен сделать? Передать портье конверт на имя Арсена Бартоша и выпить кофе в кофейне «Абрикосовъ». «Абрикосовъ» – вовсе не его прихоть, так было написано в инструкции, которую он изучил досконально прежде, чем уничтожить. Игра в шпионов, ха-ха, – когда-то он пробовался на небольшой эпизод в сериале с рабочим названием «Укус скорпиона». Роль просвистела мимо, но сценарий, с выражением зачитанный Данилу, доставил ни с чем не сравнимое удовольствие: Данил метко окрестил его «Джеймсом Бондом для нищебродов». Шпионы в этом опусе поступали ровно так же, как надлежит поступить ему: оставляли записки на ресэпшене и встречались в ресторанах с агентами влияния.

Никаких встреч в «Абрикосове» не предусмотрено, но он должен провести там, как минимум, двадцать минут, время от времени глядя на часы и просматривая газету «Деловой Петербург». После чего снова сесть в машину и двинуться в сторону Петроградки. Конечная точка маршрута – город-курорт Сестрорецк. Здесь он распрощается с кабриолетом, бумажником и часами, и получит причитающийся ему гонорар – двадцать пять тысяч рублей. Не так уж плохо, если вспомнить о секс-бонусе.

В номере остается дорожная сумка, с которой он прибыл сюда. Джинсы, легкий кашемировый джемпер, пара рубах, галстуки сдержанной расцветки и платки – шейный и носовые, с монограммой «WL». Из мелочей – несессер, флакон одеколона «Paco Raba

Бритвенный набор и зубную щетку он (согласно все той же инструкции) оставил в ванной: все должно выглядеть так, как будто Вернер Лоденбах вернется сюда. Ведь номер снят на несколько дней, а прошло только двенадцать часов. Кто окажется здесь ближе к вечеру – не его ума дело. Свой съемочный день (вернее – ночь) он отработал с лихвой.

– …Привет. Спишь? – сказал он, когда в трубке послышалось сопение и пошмыгивание Данила.

– Ты, что ли? А почему левый номер? Дай угадаю… Ночевал у какой-то шлюхи, твой телефон разрядился и пришлось воспользоваться шлюхиным…

– Что-то вроде того.

Не станет же он терять время, объясняя, что все совсем не так. Что телефон был выдан ему вместе с остальной экипировкой – новенький айфон-5S, предмет вожделений Данила, пункт номер два в его личном wish-листе. Скопить на него почти так же нереально, как съездить в Тимбукту, ведь Данил – страшный транжира. Как только у него появляется некое подобие крупной суммы, он тотчас же спускает ее на пустяки.

– Жду тебя через полчаса, на нашем месте.

Их место – небольшой скверик на Каменноостровском, со скульптурой посередине: две танцующие девочки (в просторечии – татушки, в честь почившего в бозе дуэта «Тату»); татушки крепко держатся за руки. Примерно так же держатся за руки они с Данилом, иначе и быть и не может: Данил – лучший друг, самый преданный, самый верный, не раз спасавший его от глухого отчаяния.

– Что-то случилось?

– Не по телефону.

– Хорошее или плохое? – продолжает допытываться Данил.

– Скорее хорошее. Через полчаса.

– Буду.

Вылезать из шкуры Вернера Лоденбаха – все равно что вылезать из-под теплого верблюжьего одеяла в промерзшей насквозь комнате: к этому еще надо приноровиться. Наверное, потому Он выглядел немного грустным в кофейне, – грустным и озабоченным. Все ли сделано правильно? Вроде бы все: письмо передано портье, вещи оставлены в номере. С собой он взял лишь барсетку (она шла в комплекте с дорожной сумкой). Именно там изначально лежали портмоне, документы, маленькая записная книжка и визитница. А еще – пачка жевательной резинки, зубная нить и какие-то таблетки. Если бы не лже-Кристина, Он обязательно ознакомился бы поподробнее – и с записной книжкой, и с визитницей. Но девушка, которой Он пообещал Тимбукту, не оставила ему времени на изыскания. Думать о ней гораздо приятнее, чем рыться в чужих вещах. Хотя… Она и есть чужая вещь, если посмотреть на ситуацию непредвзято. Она – вещь принадлежащая Вернеру Лоденбаху и таким, как Вернер Лоденбах.

Он втайне надеялся еще раз увидеть лже-Кристину. Пусть не сегодня, пусть когда-нибудь. Когда, наконец, Он станет знаменитым. Снимется у крупного режиссера, получит приглашение на фестиваль – Берлинский или Венецианский. И далее – со всеми остановками – Канны, чашка эспрессо в переговорной комнате, «мистер Спилберг очень извиняется, что вынудил вас ждать, он прибудет в течение пятнадцати минут». Главная роль у Спилберга – почти гарантированный Оскар. И Он, конечно, получит его, обойдя на финише вечного номинанта Л. ди Каприо, Джека Джилленхола и Колина Ферта.

Нужно подтянуть английский.

На красной дорожке обычно появляются с мужьями, женами, спутниками или спутницами. Кого выбрать – лже-Кристину или Данила? А, может, к моменту его триумфа появится кто-то третий, четвертый и сто тридцать восьмой? У знаменитостей всегда масса поклонников.

Вот и Данил.

Бродит вокруг татушек, зевая и почесываясь. Какую бы глупость он не делал, какую бы несуразность – абсолютно все тянет на крупный план. В этом – его особенность, проявившаяся еще во времена учебы в театральной академии. Вот и сейчас, стоя на противоположной стороне Каменноостровского, в полусотне метров от скверика, Он видит зевания и почесывания Данила во всех подробностях.

Вынув из кармана телефон, Он снова набрал номер.

– Ты где? – спросил Данил.

– На месте.

– Это я на месте. А ты, я смотрю, и шлюху с собой прихватил.

– Только телефон. БМВ-кабриолет видишь?

– Э?

– Разуй глаза. Кабриолет здесь единственный.

Голова Данила закачалась, как цветок на стебле, – Он мог бы поклясться, что слышит, как хрустят Даниловы шейные позвонки.

– Хочешь сказать…

– Хочу сказать, что молодой красавчик и баловень судьбы внутри кабриолета – я.

– Гонишь.

– Ты поглупел за те три дня, что мы не виделись, Данил. Почему бы тебе не подойти и не убедиться.

– Что я поглупел?

– Что красавчик – это я.