Большевики

— А оружие достать можно?

— Это сумеем. Но…

— Никаких не должно быть «но». Жизнь Борина — драгоценная жизнь. Вы ложитесь, Григорий Петрович, а я еще посижу и хорошенько обдумаю все возможные пути действия… Уверяю вас, что у нас есть шансы на успех.

Ранним утром Амо уже распоряжался.

— Вот что нужно достать, Григорий Петрович. Все это должно быть у нас в доме к двенадцати часам. — Амо передал записку. Григорий Петрович прочел:

Хорошо оседланных лошадей с плетками…………………………………………2 шт.

Ручных бомб……………………………………………………………………10 —''—

Револьверов……………………………………………………………………12 —''—

Хорошо вооруженных людей…………………………………………..………3–5 чел.

Деревенских костюмов…………………………………………………………2

Пролеток с хорошими лошадьми……………………………….………………5

Бумаги, нужные для передачи в отряд.

Продовольствие на дорогу.

Григорий Петрович прочитал, покачал головою.

— Людей не достанем. Но все остальное достанем. Я пойду. А ты будешь здесь?

— Нет, я пойду к Железкину: пусть скажет рабочим. Охотники найдутся.

Уходя, Григорий Петрович сказал:

— Не могу я одобрить эту пинкертоновщину. Ничего не выйдет. Только себя и других погубишь. Не по-нашему ты действуешь, Амо.

— Ничего, ничего, отмахнулся обеими руками Амо. — После поговорим.

Григорий Петрович и Амо стояли на углу улицы возле комиссариата.

— Говорят, повели судить. Лицемеры. Плохо то, что белошапочников сменили казаки… Видишь, те ушли. Хотя ничего. Ну, я пойду расставлять людей. Ведь моя правда. Целых десять человек оказалось желающих. Я еще раз разъясню всем, расскажу, как действовать. С извозчиков пусть не встают. Один управляет лошадьми, другой угрожает бомбами. Затем нужно еще раз сказать, чтобы погромче кричали: «смерть большевикам». «Давайте нам большевиков, нечего с ними возжаться.» Понятно?

— Конечно, понятно. Только…

— И пусть следят за офицерами. Они могут догадаться убить Борина раньше, чем мы его освободим. Одобряете?

— Да, но…

— А когда Борин будет в наших руках, все ребята быстро разъедутся во все стороны. Одобряете план?

— Нет, не одобряю.

— Ничего, после одобрите. Ну, я пойду предупреждать. А сами вы, Григорий Петрович, уходите поскорее отсюда. А то взаправду провалите организацию. Скажите всей организации, чтобы была настороже.

Григорий Петрович покачал головой, поцеловал улыбающегося Амо и, вытирая слезу рукою, ушел за угол.

Борина втолкнули в ту боковую комнату над черным ходом, где он только что видел Иванова. Кто-то с силой бил его в спину.

Перед ним находилась маленькая комната, наполненная облаками табачного дыма. В дыму Борин увидел три фигуры. Ближе всех к нему стоял офицер, с растрепанной прической, зазвавший их на бал. На его лице был разлит неподдельный ужас. Одной рукою он держался за рукоятку браунинга, покоящегося в кобуре.

— Так это Предчека? — спрашивал он у соседа, выпучив глаза. Сосед спрятался за его спиной.

— Он, я хорошо знаю, — отвечал последний.

Иванов — предатель, — подумал Борин, — сотрудник Губчека и предатель.

— Он, в этом не сомневайтесь, я хорошо его знаю… вместе работали.

— То есть как вместе работали? — бестолково спрашивал офицер, судя по лицу, совершенно сбитый с толку.

Борин посмотрел вокруг. Сзади и с боков у него стояли шесть вооруженных. Судя по лицам и форме, это были не то казаки, не то горцы.

Они внимательно смотрели за ним.

— Не уйти, — решил Борин. — Жаль, сплоховал.

Между тем офицер все еще продолжал задавать недоуменные вопросы.

— То есть, как ты вместе с ним служил? А? Ты что врешь, а? Ты думаешь, что я пьян, а?

— Хорошо, что Амо не попался, — думал Борин. — А, может быть, и попался. Может быть, уже убит. Если бы не этот подлец Иванов, все обошлось бы хорошо.

— Чего же тут не понять? — Объяснял Иванов. — Я служил не за совесть, а за деньги… за паек и сводки посылал нашим. Надо понимать, как следует. Три раза на этого самого чорта нападение устраивал. Иванов показал пальцем на Борина. — Все выкручивался. Ну, а теперь не выкрутишься!

Офицер постучал себя по лбу пальцами. Несколько раз скорчил гримасу, силясь прогнать гнетущие мозг винные пары. Потом он зашел сбоку — посмотреть на Борина.

— Предчека. Гм! Вот что! Вот он какой! Не пойму, никак не пойму. Какого чорта ему здесь нужно?

— Какого чорта? — передразнил его Иванов. — Может быть, он где-нибудь адскую машину поставил в доме. Может быть, через минуту все мы на воздух вспорхнем.

— А-а-а. — Засуетился офицер. — Нужно пойти доложить.

Офицер уже взялся рукою за скобку двери, но остановился. — Кой чорт… Они все пьяны, как винная бочка. Нет, итти не за чем.

— А ты спроси у него, — помог ему Иванов. — Он скажет, есть ли адская машина.

— Ребята, смотрите за ним в оба, — приказал офицер, — я буду допрашивать.

Один из стражи что-то передал другим на гортанном наречии. Стража подошла вплотную к Борину.

— Отвечай, есть адская машина? — закричал офицер тоненькой фистулой. — А то…

Он быстро поднес кулаки в уровень лица Борина. Борин быстрым ударом отбросил офицера к стенке, где тот шлепнулся на пол.

— Держите его, — закричал исступленным голосом офицер. — Я его сейчас расстреляю.

Офицер вскочил на ноги, подбежал с револьвером в руке к побледневшему Борину, взвел курок, но его одернул за руку Иванов.

— Убить успеем, успеем.

— Пусти! — кричал красный, как кровь, офицер.

— Этого нельзя допустить. — Иванов встал между Бориным и офицером. — Этого нельзя. Пойми. За это тебя завтра генерал самого расстреляет… Ты пойми, может быть, здесь у них заговор. Ведь не спроста же он здесь. Успокойтесь. Это ничего, что он вас ударил. Зато завтра генерал вас непременно наградит…

Офицер поморщился и неохотно спрятал браунинг в кобур.

— Обыщите его, — крикнул он караульным. — А потом уведите в караульное помещение. Свяжите по рукам и ногам. Ты, Али, отвечаешь мне за него головою. Понял?

— Так точно, — отвечал тот солдат, что переводил другим приказания на гортанной речи. Борина обыскали. Из карманов брюк извлекли маленький браунинг. Передали его офицеру. Офицер погрозил Борину — Постой, негодяй.

Борин молча искривил губы в насмешку. Это окончательно взбесило офицера.

— Уведите этого негодяя. Уведите этого разбойника. Я не могу на него смотреть. Я застрелю его!

Борина быстро вытолкали назад в коридор. Почти на руках снесли по лестнице вниз. У выхода помещалась караульная рота. Провели по узкому коридору через два ряда коек с сонными фигурами солдат. Мимо стоек с винтовками… ввели в полуподвал, где раньше содержались арестованные белогвардейцы.

— Превратности судьбы. — засмеялся Борин. Но тут же вспомнил о лесе, где находилась Феня. Сердце резанула мучительная боль.

Его связали и уложили на голые нары. Возле поставили двух часовых.

«Плохо я стал подпольничать, — опять принялся ругать себя Борин. — Попался. Хотя тут больше всего виноват этот предатель Иванов. Не кстати смерть… Ох, как не кстати». Пробовал Борин утешать себя мыслью, что все же его друзья на свободе, что дело революции без него в надежных руках. Но это утешение было слабое. Хотелось еще пожить. Почему-то смерть представилась ему в виде старика с окостеневшими, полураскрытыми руками, с растопыренными пальцами. Точно он с закрытыми глазами ловил кого-то невидимого. У старика хищное лицо, искаженное дикой злобой. По острой бороде текла струйка крови. Где-то он видел этот труп старика. Но где, не мог припомнить.

Через несколько минут стали болеть в связанных местах руки и ноги. Время шло медленно. Часовые менялись. Они стояли точно истуканы в кавказских бешметах, в высоких барашковых шапках с белым верхом. Боль рук и ног все усиливалась. Борин временами забывался и стонал.