Бунтовщица

— От забора — и до обеда! — ржали вокруг. — Это тебе не марафет наводить!

Но развлечение быстро надоело, и все разошлись. Через полчаса Марина вспотела. А ещё через час робко постучалась в отделение.

«Всё?» — поднял глаза дежурный. Марина громыхнула пустыми вёдрами. «Молодец, рву протоколы». Скомканные листы полетели в мусор. «И распишись за вещи, — он ткнул в бумагу. — А за квартиру, между прочим, платить надо». У Марины задрожали губы. «Свободна», — вывела её за ворота женщина в штатском.

Ночь была безлунная, по пустынным, холодным улицам мчались автомобили. Марина шла под жёлтыми, двоившими тень фонарями и думала о предстоящем дома скандале.

«А, чёрт с ним, — вдруг отмахнулась она, — могли ведь и наркотики подбросить…»

ПОКУПАТЕЛЬ

Свирид Лякиш проснулся с мыслью приобрести вещь. «Не иначе реклама», — покосился он на телевизор. Лёжа в постели, Свирид перебирал знакомых, у которых мог видеть эту вещь, но так и не вспомнил, у кого.

Воскресенье заблудилось в осеннем тумане. Лякиш соскоблил щетину, сварил всмятку яйцо и спустился в супермаркет. Обшарив все полки, он под пристальным взглядом охраны набрал целую корзину всякой всячины, но вещи не обнаружил. «Есть отличный китайский чай, — пожал плечами продавец. — Или вот рисовый пудинг…» Свирид пошёл к директору. «Всего не упомнить, — широко улыбнулся тот, отрываясь от компьютера. — Как вы говорите?» Свирид назвал. Порывшись в каталогах, директор развёл руками.

Поднимаясь в лифте, Свирид злился. Если чего-то нет, зачем всё остальное? Сумки оттягивали руки. Грузная, неопрятная соседка, с которой они, не здороваясь, прожили всю жизнь, равнодушно скользнула по ним взглядом, но Лякиш смутился — подумает, что обжора. Свирид обитал под самой крышей, выйдя на балкон, он закурил, рассматривая летавших под ним птиц, ползущих внизу прохожих, превращённых высотой в многоточия, и вдруг подумал, что вещь есть у каждого, кроме него.

В понедельник моросил дождь, из-за каждого поворота, как убийца, набрасывался ветер, и, выйдя из подъезда, Лякиш поднял воротник. До службы он добирался на метро и обычно, вглядываясь в лица, пытался угадать, кто занимает должность, уже не соответствующую возрасту, кого, как и его самого, молодые начальники покровительственно хлопают по плечу. Но теперь он определял, у кого из попутчиков есть вещь. Он осторожно поинтересовался про вещь у сослуживцев, но те лишь недоуменно хмурились. «Притворяются», — решил Лякиш.

И обратился к Интернету. Но и в поисковых системах вещь не значилась. Он разместил объявления на форумах, отправил заказы в интернет-магазины — отовсюду пришёл отказ. Вечером Свирид обошёл окрестные магазины, до сердечных колик объяснял, что ему нужно. «Да это может быть что угодно», — зевали ему в ответ. Свирид мотал головой и, схватившись за грудь, шёл дальше, недоумевая, зачем нужны слова, если ими нельзя объясниться?

С тех пор его жизнь изменилась. Остаток недели он ездил на окраинный рынок. Раньше там тянулся лес, теперь густели торговые павильоны. Прочёсывая бесконечные ряды, он находил всё, кроме вещи. Ему стало казаться, что её тщательно скрывают, как деньги, которые боятся сглаза. В одной из лавок на него накричали, в другой покрутили у виска.

Но это лишь укрепило его подозрения.

Когда рынок закрывался, Свирид с особенной силой ощущал одиночество. Он возвращался пешком мимо громоздившихся небоскрёбов, разглядывая пчелиные соты светившихся квартир, брёл мимо хаотично разбросанных ресторанов, родильных домов, моргов, больниц, станций метро, кладбищ, и город представлялся ему гигантской мусорной свалкой, на которой затерянные по своим норам люди, как крысы, снуют хожеными тропами.

«Лякиш-мякиш!» — раз окликнули его. Из машины, улыбаясь, вышел одноклассник. Свирид скривился, растерянно пожимая протянутую руку. Одноклассник постарел, расплылся так, что изображение в зеркале теперь старательно его избегало. Другой бы сошёл с ума, но одноклассник был психиатром. «Другим медицина поможет, — твердил он, как заклинание, — а тебе — нет!» И раскатисто заливался.

— Это как синяя птица, — выслушал он Свирида в японском суши, где они заняли столик у входа. — Помнишь школьный спектакль? Ты был «Молоком», боявшимся скиснуть…

Одноклассник запнулся.

— Им и остался, — договорил за него Свирид.

— Ну что ты, что ты! Только гоняться за вещью — зря время терять, найди лучше женщину. — Отправив в рот большой кусок, он поднял вилку: — Да, женщину с глазами, как море.

Играла музыка, мимо столика протискивались пары.

— Видел кого из наших? — перевёл разговор Свирид.

— Как же, встречались, они считали меня ровесником, а я их — нет!

Одноклассник захихикал и, наклонившись через стол, прошептал:

— Главное, Свирид, не связывайся со сверстниками, которые ждут от будущего только одного: чтобы оно и других обмануло так же, как их. — Он опрокинул рюмку, запивая перчёную рыбу. — Был у меня один убеждённый холостяк, который на старости женился. «Время пришло, — говорил он, трогая проплешины. — Когда уже ушло». — Отодвинув пустую тарелку, одноклассник закурил. — Знаешь, одни с рождения как заводные игрушки и, только наломав дров, понимают, где живут, — он выпустил ноздрями дым. — Другие, наоборот, быстро открывают, каков мир, и становятся как рыба, забившаяся под корягу. Ну, бывай!

Он встал и, расплатившись, вышел.

Виринея Либстук уже несколько раз приходила на рынок. Встав за прилавок, она выкладывала товар, на который никто не обращал внимания.

Через месяц у Лякиша мелькнула надежда. «А денег хватит? — уставился на его карман сгорбленный продавец. Потом хлопнул по его пиджаку — карман обратно не оттопырился: — Вот видишь.» И Свирид стал копить. Он продал всю обстановку, так что в квартире остались голые стены, а в гардеробе — заношенный костюм. Но когда пришёл в другой раз, в лавке сидел новый хозяин, высокий, сухой, точно распрямился прежний.

Той ночью Свириду постучали в дверь.

— Покупать будем?

На пороге стоял карлик и вертел в руках бумажный свёрток.

— А что это?

— Не всё ли равно?

— Но мне, может оказаться, не нужно.

— Зато мне нужно! — расхохотался незнакомец. — Выгадывает всегда продавец, а покупателя никто не спрашивает.

Свирид прикрыл дверь, но карлик уже протиснулся в комнату.

— Давай разберёмся, — защебетал он. — Что изменится, если я расскажу про свёрток? Он утратит привлекательность, ведь радует и огорчает только неожиданное. Предположим, он тебе понадобится, но тогда я подниму цену, и ты прогадаешь. А если не понадобится, ты всегда найдёшь дурака, такого же, как сам, и продашь с выгодой. Так что бери не раздумывая!

Свирид покачал головой. И свёрток полетел в окно.

— А тебе-то что? Раз ты не знал, что там было, значит, для тебя он ничего и не стоил. Но раз ты мне за него ничего не дал, получи сдачу!

И влепил пощёчину такую звонкую, что Свирид сразу проснулся.

Была весна, и, стоя за прилавком, Виринея наблюдала, как купаются в лужах воробьи, как мокрая собака, отряхиваясь в канаве, пугает брызгами ворон.

Свирид опустился, в дырявом, затёртом пальто он приставал к прохожим, выспрашивая про вещь. «Купи лучше яхту», — бросал на ходу один. «Или костюм», — мерил взглядом другой. «Есть прекрасная кухня, совсем новая», — вцепилась в него женщина, похожая на вьюнка. Свирид отвернулся. «Ну, хорошо, — схватила она за рукав, — возьми хоть стиральную машину!» Втянув голову в плечи, Свирид шёл по пустынной улице и думал, что на свете есть всё. И это всё — лишнее.

— Дядь, махнёмся не глядя? — вынырнул из подворотни веснушчатый мальчишка с холщёвой сумкой.

Глядя на него, Свирид подумал, что в детстве веришь всему, пока не обнаруживаешь, что в газетах нет правды, в жизни — счастья, а в церкви — Бога.

— Зачем мне кот в мешке? — заметил он вслух.