Страница 56 из 67
– Выяснится после обеда. Необходимые сведения плюс ключ – в этом и состоит значение сделки.
– И все это время вы говорили только о ключе? – любопытствует Флора.
– Ключ стоит денег, милая. И немалых денег.
– Видела, как ты сунул что-то в его рукав. Не слепая.
Мы идем молча, потом она снова спрашивает.
– Но все же ты должен знать хотя бы приблизительно, где находится замок… В вилле Горанофа или еще где?
– Естественно, в вилле Горанофа.
– А зачем он заказывал это устройство аж в Лозанне?
– Затем, что, наверно, имел в виду людей вроде нас с тобой. И хотел всячески затруднить их задачу. Можешь мне поверить, я потратил немало времени, чтоб нащупать этого Арона.
Наконец мы возвращаемся в отель. Сняв пиджак, я вытягиваюсь на широченной супружеской кровати, просто так, чтобы немного расслабить мышцы, и на всякий случай незаметно сую под подушку маленький лечебный препарат. Флора тоже собирается малость отдохнуть и, чтобы не измять свое чудесное летнее платье, которое так подчеркивает ее могучие формы, предусмотрительно снимает его, стоя перед зеркалом.
– При виде этого прозрачного белья у меня создается впечатление, что ты собралась не в деловую поездку, а на стриптиз, – отваживаюсь заметить ей.
– Деловая женщина всегда должна быть готова к стриптизу, дорогой мой. Не исключено ведь, что он может оказаться и принудительным, – спокойно отвечает Флора.
– Принудительным? В твоем случае? Не смеши меня.
Не считая нужным отвечать мне, она продолжает вертеться перед зеркалом – вероятно, не столько осматривая себя, сколько давая мне возможность полюбоваться ею. Что я и делаю, чтобы не обидеть ее.
Затем она идет ко мне походкой соблазнительницы из старых фильмов, останавливается и говорит:
– Ты бы разделся, чтобы не измять брюки. Я подчиняюсь, и все с той же целью – чтобы ее не обидеть. Потом, как-то непроизвольно, создается ситуация, которую иные целомудренные авторы обозначают одним или несколькими рядами точек. И мы расслабляемся, чтоб чуток подремать, ведь до пяти еще далеко, да и «Контис» где-то совсем рядом. У меня, разумеется, нет ни малейшего намерения вздремнуть, и нервы мои слишком напряжены, так что я просто слежу, когда моя «супруга» заснет наконец, но она никак не засыпает, ворочается с боку на бок, и я с трепетом ожидаю, что в один прекрасный миг кровать под нами рухнет, сокрушенная беспокойной красавицей.
– Ты уже потратил на эту операцию столько денег, Пьер… – слышится сонный голос Флоры.
– Что верно, то верно, – бормочу в ответ.
– …И потерял столько времени…
– Что верно, то верно, – повторяю я.
– …с единственной целью – чтобы меня осчастливить, не правда ли, мой мальчик?
– Грубовато работаешь, милая. Ты прекрасно знаешь, это не единственная цель. Но я действительно смогу тебя осчастливить. И в силу простого обстоятельства.
– Какого именно? – спрашивает она, но сонливость ее уже рассеялась.
– Там, где находится то, что ты ищешь, лежит и нечто другое, интересующее меня. Предельно просто, верно?
– А что это такое – «нечто другое», Пьер?
– Бумаги, документы – словом, ерунда, не стоящая выеденного яйца.
– И ты готов пожертвовать брильянтами ради ерунды?
– Именно: готов. Как бы невероятно это тебе ни казалось. Неужто ты не допускаешь, что есть вещи важнее денег?
– Нет. Не могу я допустить подобной глупости, – сознается она. Но вот ее голос снова делается сонным: – Впрочем, все зависит от точки зрения. Ты, наверно, из тех, кто, уйдя с головой в политику, бросают бомбы и стреляются…
Чтобы она могла спокойно уснуть, я не отвечаю на ее слова и мысленно сосредоточиваюсь на том, что меня ждет. Попросту совещаюсь сам с собой, чтобы стала ясней перспектива. Не знаю, как долго длится совещание, но у меня такое чувство, что Флора уже совсем притихла, и я осторожно просовываю руку под подушку, чтобы добраться до лечебного препарата. Должно быть, ампулка закатилась слишком далеко, раз я не могу нашарить ее рукой. И когда мне кажется, что она уже где-то совсем рядом, надо мной неожиданно нависают пышные груди Флоры.
– Ты спишь, мой мальчик?
Эти слова и эти груди – последнее, что я слышал и видел, прежде чем погрузиться в неясный и странный наркотический сон.
Просыпаюсь я с острой головной болью и отвратительной горечью во рту. Однако мне не сразу удается сообразить, что я проснулся, потому что в голове все еще витают бессвязные образы, и я даже не в состоянии понять, как и почему я оказался в этой незнакомой квартире. Потом наконец я догадываюсь, что это, должно быть, отель «Терминюс», и я вижу над своим лицом покачивающиеся пышные груди Флоры и слышу ее заботливый голос: «Ты спишь, мой мальчик?»
Усыпила меня моим же собственным снадобьем, кобра этакая. Заметила в зеркале, как я прячу ампулку, и, пока я раздевался, метнула ее под свою подушку.
Еще не до конца разобравшись, что и как было, я вскакиваю с постели. Вскакиваю, чтобы снова свалиться: жутко кружится голова, тошнит. Только сейчас не время падать в обморок. Снова пытаюсь встать, на сей раз медленно и осторожно. Смотрю на часы, оставленные на столе: семь минут шестого. Слава богу. Неуверенными шагами иду в ванную и становлюсь под душ.
Немного погодя я уже чувствую, что воскресение наступило. Я мигом одеваюсь, и мне удается установить по некоторым пустяковым признакам: мои карманы тщательно обшарены. Никакой пропажи не обнаруживаю но карманы обшарены. Видимо, искала визитную карточку мосье Арона.
Я выхожу из отеля и иду по адресу, отпечатавшемуся в моей памяти. Хорошо по крайней мере, что эти наркотики не вытравляют то, что запечатлелось в мозгу, напротив – одним неприятным воспоминанием становится больше.
Кривая улочка, ведущая в верхние кварталы города, кажется безобразно крутой, но, хотя без пятнадцати шесть еще далеко не наступило, я набираю предельную скорость, потому что при создавшейся ситуации с такой женщиной, как Флора, нельзя быть уверенным ни в чем.
– Вы чуть поторопились. Я только что с работы, – с ноткой усталости замечает мосье Арон, открывая дверь своей скромной квартиры.
Как известно, при деловых встречах слишком ранний приход такое же выражение неучтивости, как опоздание. Правда, в данный момент меня заботит не столько учтивость, сколько ключ.
– Надеюсь, он у вас? – спрашиваю я, ощущая, как в груди шалит усталое сердце.
Вместо ответа хозяин вытаскивает из жилетного кармана упомянутый предмет, с виду довольно солидный и весьма сложной конфигурации.
– Надеюсь, это тот самый? – снова спрашиваю я, протягивая руку.
Мосье Арон деликатным жестом отстраняет ее и говорит с достоинством:
– Не забывайте, господин, что я принадлежу к старому поколению.
Хорошо, если обычаи старого поколения оказали тут свое влияние. В подобных сделках, при всех и всяких предосторожностях, иной раз приходится действовать вслепую.
– Если я не ошибаюсь, между полученной суммой и магическим числом существует некоторый разрыв, и его полагается заполнить, – намекает мне хозяин, продолжая держать ключ на почтительном расстоянии от моей нетерпеливой руки.
Флора запросто могла устроить мне наиподлейшую пакость, вытащив из кармана деньги. И тогда этот расчетливый человек ни за что на свете не расстался бы со своим ключом. Но ей это не пришло в голову, да и не могла она решиться на такой шаг.
Выложив банкноты, чтоб заполнить существующий разрыв, я беру взамен секретный инструмент и, пожелав мосье Арону доброго здоровья и спокойной старости, ухожу.
Без восьми шесть.
Хотя еще только без восьми шесть, на улице уже остановился черный «опель» Флоры, и она вот-вот вылупится из его черной скорлупы.
– Зря выходишь, милая, – предупреждаю ее. – Поедем дальше.
– А, ты здесь, мой мальчик… – приветливо, насколько ей это удается, роняет она и возвращается на место. – Никак не могла предположить, что ты так скоро проснешься. Так сладко уснул.