Страница 28 из 54
В этот миг я вижу, что Милко наклоняется вперед, как бы готовясь стать на колени, потом, бессильно качнувшись из стороны в сторону, роняет пакет с бананами и падает на бетонный пол. Кралев прячет в карман пистолет и чуть не бегом устремляется к выходу.
Я выбираюсь из убежища и подхожу к упавшему. У Милко на рубашке уже проступило широкое кровавое пятно. При тусклом свете лицо человека кажется до странности бледным, широко раскрытые глаза уставились на выцветшую афишу Бинг Кроссби. Одна рука неудобно подвернута под спину. Другая еще сжимает недоеденный банан.
Поздно вечером я прохожу мимо кафе «У болгарина», чтоб забрать свою машину. В поблескивающем неоновыми огнями и зеркалами помещении пусто, и я готов пройти мимо, но вдруг за угловым столом, где хозяин обычно принимает своих гостей, замечаю Тони.
Облокотившись над бокалом мартини, Тони вроде бы глубоко задумался о чем-то, хотя это маловероятно, потому что он совершенно пьян. Мутные блуждающие глаза смотрят в стол, а желтые от табака пальцы машинально ерошат волосы.
— А, наконец-то я вижу друга, — невнятно бормочет он, когда я подхожу к столу. — Друга, да еще в такой черный вечер.
— Почему в черный? — сухо спрашиваю я.
— А ты не слышал разве? Милко убили… Два часа назад его нашли в метро… Коммунисты прикончили его… Садись, чего ты…
— Значит, нас и вправду осталось семь, — бормочу я, присаживаясь к столу.
— Пока да… Семь… плохое число… Но, по всей видимости, скоро останется шестеро, — мрачно заявляет Тони, едва вороча языком. — Смотри, браток, как бы нам и тебя не потерять…
Он поднимает свою отяжелевшую голову и кричит дремлющему за стойкой кельнеру:
— Гарсон, еще два мартини!.. За упокой души!
6
— Какой дьявол тебя сюда принес? — спрашивает Франсуаз, с недовольным видом останавливая меня в прихожей.
— Дорогая моя, я пришел пригласить тебя обедать.
— Я без тебя могу сходить пообедать. Что как раз я и собиралась сделать.
И в самом деле я застаю ее готовой к выходу — на ней дорогое платье с черными и белыми цветами и длинные белые перчатки. Этой женщине любой цвет идет.
— Я ждала тебя не сегодня, а вчера вечером, — напоминает Франсуаз, глядя на меня все так же недовольно.
— Не смог. Убили одного из Центра.
— Знаю, — безучастно отвечает она. Потом добавляет: — Ну ладно, проходи. Раз уж пришел…
Мы входим в студию. Указав мне на кресло, Франсуаз направляется к драгоценной горке, чтоб приготовить что-нибудь выпить.
— Значит, началось, — говорит она, ставя на столик две рюмки рикара и ведерко со льдом. — Только не так, как ты предполагал. Впрочем, это меня не удивляет.
— Не моя вина.
— Откуда я знаю? Вчера я доставила тебе пистолет, а шесть часов спустя одного твоего коллегу нашли мертвым, сраженным несколькими пулями того же калибра.
— Милко мне ничего плохого не сделал, зачем бы я стал его убивать?
— Можно подумать, что ты целился в Кралева, а угодил в другого. Когда человек впервые берет в руки оружие…
— Оставь эти плоские шутки.
— Не возражаю! Как только ты расскажешь что-нибудь стоящее.
Отпив из рюмки, я закуриваю сигарету.
— И долго ты будешь тянуть мне душу? — спрашивает Франсуаз и тоже закуривает.
— То ли еще будет, — отвечаю я. — Франсуаз, я присутствовал при этом убийстве.
— Очень интересно, — небрежно замечает брюнетка. — Вот почему ты так важен! Рассказывай же, чего ждешь!
Я коротко рассказываю о случившемся, опуская один-два момента, которые мне самому пока не ясны и нуждаются в уточнении. Франсуаз слушает с безучастным видом и, потягивая сигарету, задумчиво смотрит в сторону террасы.
— Основываясь на твоих показаниях, мы можем задержать Кралева, — заявляет женщина, когда я заканчиваю рассказ.
— И все испортить, — добавляю я.
— Вот именно. Но так как мы в судебной палате не работаем, то этого делать не станем. А почему ты вчера не уведомил меня о подслушанном разговоре и о своих проектах?
— Потому что не придал этому значения. И потому, что ты и не требовала уведомлять тебя о всяких мелочах. Если бы я уведомил тебя, ты бы сказала: хорошо, действуй.
— Вероятно.
— И получилось бы то же самое.
— Вероятно.
— Поэтому было бы куда лучше, если бы ты уведомила меня своевременно. Я понятия не имел, что Милко работал на вас.
— Не работал он на нас. Оказывал мелкие услуги, как многие другие эмигранты, но на нас он не работал.
— И не уведомил вас о том, что меня хотят ликвидировать?
— Уведомил. Но это лишь одна из мелких услуг, которые нам оказывают люди вроде него, чтобы поддерживать хорошие отношения с полицией.
— А есть у вас сведения, что он работал на болгар?
Она отрицательно качает головой.
— Тоже нет. Хотя, как я установила сегодня утром, в свое время возникали подобные сомнения. Он приехал сюда несколько лет назад для какой-то специализации, потом попал под влияние эмигрантов и отказался вернуться на родину. Но так как у него не было серьезных оснований для того, чтоб оставаться здесь, к нему относились с недоверием.
— Это не столь важно, — говорю я. — Оставим мертвых в покое и вернемся к живым. Те справки, что я просил, очень нужны мне.
— Не волнуйся, они уже готовы, — отвечает брюнетка и тянется за сумочкой. — Вот они, твои справки, на официальных бланках, с подписями и печатями. Димов и в самом деле нещадно доит своих американских шефов. Выходит, ты зря от них шарахаешься…
— Франсуаз, — прерываю я ее, пряча справки, — необходимо записать один разговор.
— Какой разговор?
— Любовного характера.
— Обожаю такие разговоры.
— Этот не доставит тебе удовольствия — говорить будут по-болгарски.
— Где?
— В отеле «Сен-Лазер».
— Когда?
— Сегодня, завтра, послезавтра — не знаю точно.
— В котором часу?
— Вероятно, пополудни, где-нибудь между пятью и шестью.
— Ладно. Приготовим комнату сегодня же. Еще что?
— Эмблема «скорпион». В полном комплекте.
— Готова. Ты ее получишь. Еще что?
— Пошли обедать.
— Тебе ни в чем нельзя отказать, — вздыхает она. — Особенно если учесть, что я с голоду подыхаю.
— Это у нас прогулка или гонки? — недовольно бормочет Младенов, косясь на спидометр.
Мы летим по авеню генерала Леклера со скоростью, чуть превышающей сто тридцать километров в час, а политический лидер должен заботиться о собственной жизни.
— За нами, кажется, следят, — объясняю я, не снимая ноги с педали газа.
— Не допускаю. За Младеновым не могут устанавливать слежку!
— Могут, — кратко возражаю я. — Так же, как за всяким другим. Эти типы ничем не пренебрегают.
До этого момента я не был уверен, что за нами следят. Но теперь, взглянув в зеркало заднего вида, убеждаюсь, что черный «ситроен», набрав скорость, снова показался далеко позади, на пересечении Алезиа. Перед бульваром Брюн я несколько замедляю ход, затем, оставиви позади Порт д'Орлеан, жму на педаль газа до предела.
— Если за нами в самом деле следят, так лучше вернуться, вместо того чтоб так гнать, — нервно замечает старик.
Но после того как я с таким трудом вытащил его из дому, упустить его сейчас я никак не могу.
— Не бойся, долго так нестись не будем. Поедем на матч. Потерпи немного.
Перспектива посмотреть матч не вызывает у Младенова ни малейшего энтузиазма, однако это все же лучше, чем оказаться изуродованным или убитым в случае, если у меня хоть чуть дрогнет рука, держащая руль. По существу, сто сорок километров для «ягуара» не такая уж фантастическая скорость, но когда ходовая часть у этого «ягуара» разболтана и расшатана, скорость эта весьма ощутима.
Я снова смотрю в зеркало заднего вида и в тот момент, когда черный «ситроен» снова показывается вдали, резко сворачиваю к стадиону «Буффало». А тремя минутами позже ставлю свою колымагу среди множества других машин и, слегка подталкивая, ввожу Младенова на стадион, сотрясаемый возгласами продавцов. Кому охота, пускай ищет нас здесь, в обществе двадцати тысяч человек.