Чародей Киев

— Лично я вижу тут невероятный простор для лихоимства, — буркнул Ши.

— Я и сам его вижу, Егор Андреевич!

— Но как же мы возвратим мою жену? — гнул свое Чалмерс.

— Можно было бы попробовать приобрести ее через кого-нибудь из моих посредников, — задумчиво отозвался Игорь. — Хотя это рискованно — никогда не знаешь, куда заведет торг. Ответный набег — тоже дело рискованное, особенно если учесть, что обзавелись кочевники колдуном в подмогу. Единственный человек, на которого я могу положиться, — это мой брат Всеволод, а ко всему прочему должны мы очень поспешить, дабы перехватить их прежде, чем они достигнут земель, на коих перемирие действует.

Психологи заметили, что Игорь опять стал прежним князем-воителем, обстоятельно взвешивающим все за и против. Больше они не проронили ни слова. Князь, тоже молча, направился к своему костру.

III

Гарольд Ши осторожно отхлебнул из серебряного кубка. Мед в нем оказался крепким и сладким. Ши уже поймал себя на том, что с трудом фокусирует взгляд на росписи, украшавшей стенной фриз в том месте, где стены палаты сводами поднимались вверх, образуя купол. Роспись изображала, каким именно образом княгиня Ольга разделалась с убийцами своего мужа.

Внутри купол был покрашен золотой краской, которую еще сильней позолотило вечернее солнце. Сколько нужно еще глотков, чтобы он засиял так, что стал бы слепить глаза?

Его сотоварищей за столом тоже можно было разглядеть с трудом — но не потому, что он перебрал. Рид Чалмерс был облачен в длинное, украшенное богатой вышивкой одеяние из тонкой зеленой шерсти, несколько смахивавшее на халат, россы были разодеты в еще более яркие шелка и парчу, но, несмотря на все это буйство красок, присутствовавшие совершенно терялись на фоне кричащих росписей и позолоты стен. Тут были все оттенки красного, голубого, зеленого, обильно разбавленные золотом, — князь, княгиня и Михаил Сергеевич выглядели просто частью окружающей обстановки.

— Всеволод поскачет с нами, — сообщил Игорь. — Певцы не зовут его неистовым зубром только из лести. В Курске у него всегда наготове полная дружина, так что он в любую минуту готов к походу.

— Князю, братцу твоему, нужно убирать урожай, как, впрочем, и тебе, — заметила Ефросинья.

— Разве для этого потребны ратники? Мы успеем смотаться за Дон и обратно прежде, чем закончится молотьба!

— А кто будет собирать подати, пока люди твои будут за Доном? А потом, если дожди польют раньше обычного, дай Бог тебе разве что к убою скота вернуться!

— Хм-м… Умеет кто-нибудь из вас двоих управляться с погодой, Егор Андреевич?

— Боюсь, что нет, ваше высочество.

— Лучше бы нам получше приглядывать за молодым Святославом Борисовичем, — переменил тему Михаил Сергеевич. — Что-то в последнее время он стал говорить слишком уж громко и слишком уж длинно!

— Честолюбие молодости, — отозвался Игорь, — Борис Всеволодович, упокой Господь его душу, уже год как в могиле. Когда старый жеребец уходит, молодой начинает брыкаться.

— Если только Господь не прочистит Святославу мозги, бывать ему при твоем дворе не раньше, чем следующий год минет, — заметил Михаил Сергеевич.

— Наверное, мне следует призвать его на службу — пускай для начала вместе с нами ратными подвигами удаль свою докажет.

— Ужель бы доверился ты ему, окажись он у тебя за спиной? — чуть ли не хором вопросили Ефросинья с Михаилом Сергеевичем.

— Ну, в общем…

— А что тот колдун скорей всего учинить способен? — опять переменил тему Михаил.

— Скорее всего нам следует ждать какой-нибудь ловушки, подстроенной при помощи иллюзионных чар, — обстоятельно ответил Чалмерс. — Наверняка он спит и видит, как бы отыграться.

— Равно как и атаман, — сказала Ефросинья. — Ужель вы думаете, что они станут соблюдать торговое перемирие?

Разговор перешел на то, кто из бояр и князей имеет желание и возможность присоединиться к кампании. То, что половцев тьма тьмущая, даже не обсуждалось, и было совершенно ясно, что набег на Нижний Шаринск потряс многих россов.

— Поход может быть и удачным, но никто не захочет пускаться в поход супротив колдуна, — предположила Ефросинья.

— Пустятся как миленькие, если я им прикажу, а я это сделаю, коли обязан, — проворчал Игорь. — Я поклялся освободить пленников!

— Пустятся они с большей охотою после уборки урожая, — гнула свое княгиня.

Вскоре после этого совещание само собой прекратилось. Ши с Чалмерсом завернули во двор дворца, чтобы размять ноги, а затем вернулись в свои покои.

— Вот уж не ожидал, что окажусь на чем-то вроде заседания совета директоров, — буркнул Ши. — Еще глоток-другой, и я был бы готов поклясться, что мы опять в Гарейдене!

Чалмерс не отозвался, и Ши пристально посмотрел на коллегу. Во время своих путешествий по измерениям в сложные ситуации они попадали не раз и не два и всегда отделывались благополучно, но Ши впервые видел Рида Чалмерса столь близким к срыву.

— Моя жена… в рабстве, а я не могу разорвать этим сволочам глотки!

Ши явственно различил в его голосе слезы, хотя на глазах Чалмерса они не показывались — почти.

— Док, — произнес Ши и примолк. Когда Чалмерс, на его взгляд, более или менее взял себя в руки, Ши продолжил: — Игорь делает все возможное, но нам не следует полагаться только на него. Магия в этом мире действует, так почему бы не попробовать воспользоваться этим?

Они долго ломали голову, пытаясь припомнить стихи про свободу и освобождение, но все их потуги кончились практически ничем — как и магия, рабовладение также являлось неотъемлемой частью того мира, в котором они очутились, так что они усомнились в эффективности любого заклятия, призванного заклеймить это позорное явление. А несколько негритянских спиричуэлс, которые Ши удалось припомнить, делали упор на свободу от рабства в совершенно ином мире.

— Не думаю также, что есть смысл пытаться заморозить Дон, чтобы она смогла перебежать его по льду, — даже если б нам такое и удалось, — заключил Ши, поглядывая на закат. — Может, ночью в моем подсознании что-нибудь щелкнет и меня осенит. И вправду утро вечера мудреней, хоть русские и твердят это каждую минуту. Ну что, пошли на обед, док?

— Только не сегодня. У меня действительно нет аппетита.

«Врач, исцелися сам», — подумалось Ши, когда он еще раз бросил обеспокоенный взгляд на Чалмерса, — но того, как видно, и впрямь можно было спокойно оставить без присмотра на часок-другой.

Оба уроженца Огайо были далеко не в восторге от кухни Киевской Руси, которая представляла собой, как и в Царстве Фей, набор необычайно замысловатых и зверски приправленных блюд. (Осетр, начиненный карпом, который, в свою очередь, был начинен кефалью, начиненной форелью, которая тоже была начинена чем-то, что Ши не сумел опознать и что было начинено яйцом, внутри которого обнаружилась начинка из гороха, — таково было одно из главных блюд, которое он припоминал без особого удовольствия). Но за обедом было крайне желательно расположить к себе патриарха, профессия которого естественным образом не располагала привечать всяких колдунов, сшивавшихся в княжеских владениях.

Так что Ши, нацепив на плечи свой лучший кафтан, а на физиономию — приличествующую случаю мину, чинно направился на свое место за столом, стоявшим по соседству с княжеским. Ши был немало удивлен, когда патриарх уселся рядом с ним, а не за столом для особ более высокого ранга.

— Да улыбнется Господь и тебе, и присным твоим во всех законных начинаниях ваших! — негромко произнес патриарх.

— Да будем мы всегда достойны милости Его! — отозвался Ши, гадая, к чему это священнослужитель клонит.

По ходу обеда выяснилось, что патриарху, почти ровеснику Ши, захотелось послушать рассказы о его путешествиях. Психолог малость их подредактировал, резонно предположив, что признаваться во встречах с демонами, после которых ему удалось остаться в живых, не стоит.

— Я всегда любил сказки, вот и изводил своего отца, чтоб он научил меня читать, — мечтательно проговорил патриарх. — Естественно, он решил, что расположен я прежде всего к стезе божественной!