Чародей Киев

Выданные в комплекте с сапогами портянки привели обоих психологов, привыкших исключительно к носкам, в некоторое недоумение.

— Э-э, док, — произнес Ши, пытаясь так и эдак намотать на ногу кусок материи, — насчет Флоримели. Как по-вашему, она… здесь?

Благодаря проискам одного мстительного бога удирать из «Энеиды» им пришлось в спешке и беспорядке.

Лицо Чалмерса стало почти таким же суровым, как у Игоря, — по крайней мере, он очень похоже сжал губы.

— Если ее здесь нет… — только и вымолвил он.

Ши зашнуровал второй сапог, потом поднялся и хлопнул Чалмерса по плечу:

— Ладно, попробуем ее поискать. На самый крайний случай всегда можно присоединиться к тем купцам, про которых говорил Игорь. Между тем, мы отведали его хлеб и соль, так что давайте для начала поглядим, что еще он нам предложит. Готовы, док?

— Вполне, мой мальчик, — отозвался Чалмерс довольно тусклым голосом.

Слуга проводил их обратно к главному зданию. Ши сразу узнал большую, похожую на улей печь в углу — если верить журналу «Нешнл Джиогрэфик», таких до сих пор полным-полно в российской глубинке. Деревянные скамьи и столы были выскоблены до зеркального блеска, а на восточной стене висела икона.

Здание было как следует проконопачено, а окно имелось лишь одно. Было тепло, но, по мнению Гарольда Ши, лучше бы уж здесь как следует проветрили.

На обед подали копченую оленину, все тот же грубый хлеб и вдоволь меда, кваса и жиденького пива. Чаши самых разнообразных размеров, от самой большой до самой маленькой, были тоже деревянные, гладко отшлифованные. Выдали и стальные ножи. Ши приходилось пробовать мед и похуже, но этот был, на его вкус, чересчур сладкий, так что он только отхлебнул.

Когда они приступили к еде, из бани потянулись остальные охотники. Перед тем как усесться за стол, каждый отвешивал поклон иконе, а затем князю. Двое из них присоединились к психологам за столом Игоря — представили их как Олега Николаевича и Михаила Сергеевича.

Здесь, как и почти везде, явно считалось дурным тоном разговаривать с полным ртом, однако куда более дурным тоном было сидеть над пустой чашей. Вскоре помещение наполнили жизнерадостные пьяные голоса, летящие шаги слуг и спотыкающиеся движения тех, кто направлялся в сортир.

Усевшись, Михаил с Олегом, равно как и Игорь, внимательно оглядели путешественников. Поскольку Ши с Чалмерсом не делали ничего подозрительного — только ели и пили, атмосфера за столом вскоре разрядилась.

Когда прошло первое напряжение, Игорь задал несколько весьма острых вопросов относительно их происхождения. Ши предоставил отвечать Чалмерсу, который довольно чинно рассказал, что они бродячие искатели приключений, которые повидали немало диковинных краев.

— Сказать по правде, ваше высочество, и гиппогрифа мы видели, и на ковре-самолете летали, и вино богов вкушали! Если позволите, я подробней расскажу о…

— Еще чаша — другая, и заведешь ты речь о колдунах-воителях да оборотнях прирученных! — перебил его Игорь. — Не сомневаюсь, что успели вы повидать и жар-птицу, и бабу-ягу в избушке на курьих ножках, покуда по лесу шатались. Но поведайте мне вот что — какой дорогой попали вы в земли российские? Прибыли вы из Галича али из Полоцка путь держали?

— Э-э, мы, ваше высочество, так сказать, ходили вокруг до около. Не хотелось лишних неприятностей.

— Мудро с вашей стороны. В ремесле вашем беспокойном лишние беды и впрямь ни к чему. Но все-таки: чтобы попасть в лес, вы никак не могли миновать Великую Ключеву. Как там с урожаем?

— Честно признаться, ваше высочество, я далек от сельского хозяйства. В общем, ничего из ряда вон выдающегося мы не заметили.

— Хорошо, тогда видели ли вы сожженные или брошенные жителями деревни?

— Нет, ваше высочество.

— А людишек верхом на приземистых, косматых лошадках, кои скачут без стремян, а зачастую и вовсе без седла? На которых и кафтаны, и штаны, и шапки, и сапоги — все как один драные, на живую нитку шитые, больше толстой грязью скрепленные? Из оружия у коих лишь длинные ножи да кривые луки?

— Да уж, судя по вашему описанию, ребята эти из тех, с которыми лучше лишний раз не встречаться. Разбойники?

— Половцы. Так, выходит, вы их не видели?

— Нет, ваше высочество.

— И даже мимо станов их не проходили? Пропустить их мудрено, ибо вниз по ветру вонь от них вперед за три дня конной езды учуешь!

— С полной ответственностью могу заявить, ваше высочество, что ничего подобного нам не встречалось.

— Гиппогрифов да ковры-самолеты они видели, а бича степей русских — нет! И еще учеными себя мните! Так что, наверное…

В этот момент, к великому облегчению психологов, кто-то ударил по струнам гуслей — инструмента, который, очевидно, был прародителем балалайки. Потом полилась песня, заставившая всех поднять чаши.

Насколько можно было судить, певец большей частью славил всевозможных героев, перечисляя их одного за другим; при каждом новом имени осушалась очередная чаша. Игорь и все остальные дружно пили за здоровье Святослава Киевского, Ярослава Мудрого, Мстислава Отважного, потом опять за Святослава Киевского, Всеволода Суздальского и Ярослава Галицкого. Но когда же был упомянут некий Олег, Игорь помрачнел, а его чаша сбилась с ритма. Пить он более не стал, и удаль исполнителя увяла, особенно когда остальные последовали примеру князя. Музыкант из последних сил возвысил голос, провозглашая хвалу Владимиру Великому, последний раз брякнул по струнам и попросил законного вознаграждения за выступление. Одарили его не особо-то щедро.

После заздравной песни, как видно, настала очередь проклятий, которые Игорь еще долго бормотал по другому списку, начав с Бориса и Олега.

— За толику серебра возьмутся они за что угодно, — проворчал он. — А вы, что прибыли издалека, поведайте-ка — вы тоже продаетесь?

Ши так и не понял, то ли их оскорбляют, то ли нанимают на работу.

— Мы дали обет вернуться в родные края, если останемся в живых, но в подобном путешествии лишнее серебро никогда не помешает, — уклончиво ответил он.

От дальнейшего обсуждения этой скользкой темы их избавил слуга, который от дверей поспешно метнулся к княжескому столу.

— Княже, на дворе княгиня со своею стражей!

В шумную комнату проникли топот копыт и звяканье сбруи. Игорь словно пробудился ото сна — равно как и любопытство Ши. Во время своих странствий княгинь да принцесс ему видеть доводилось немало. А ну-ка поглядим, на что похожа русская принцесса!

Когда Ефросинья Ярославна вступила в комнату, все головы повернулись в ее сторону. Каждый из мужчин вскочил и отвесил поклон, пока она крестилась перед иконой. Игорь выбрался из-за стола и тепло ее обнял.

На княгине и ее свите были сапоги, штаны и кафтаны охотников; стражники были вооружены не копьями, а длинными мечами и щитами, и были облачены в кольчуги. Физиономии их не обещали ничего хорошего.

— Два дня назад половцы напали на поместье Юрия Красного в Нижнем Шаринске, — объявила княгиня. — Они заново отстраивали палисад, сгоревший дотла месяц тому назад, и их подловили совершенно беззащитными!

Из посыпавшихся проклятий психологам удалось извлечь два вывода: половцы работали наверняка, а как они пронюхали про сгоревший палисад, было совершенно неясно. И действительно, вскоре зазвучало и слово «шпионы».

— Сын Юрия Борис прискакал в Северск с этой вестью, — продолжала княгиня. — Налетчики пленили всех домочадцев, а заодно и ту молодуху, что не русская, не половчанка, не гречанка — природу ее так и не удалось никому открыть.

Внезапно лицо Чалмерса стало столь же мрачным, как у Ефросиньи.

— Такая маленькая, стройная, ваше высочество? — недрогнувшим голосом уточнил он. — Симпатичная, с гладкой кожей и коричневыми волосами?

— Похоже, она тебе знакома, — отозвалась Ефросинья. — Как, говоришь, ее зовут?

— Леди Флоримель, ваше высочество.

— Именно так и назвалась она.

— Да что… — Тут голос Чалмерса все-таки дрогнул.