Страница 11 из 19
С другой стороны, он еще не настолько собрался с духом, чтобы задать вопрос Богу и получить такой же краткий ответ, какой Всевышний дал Дон Кихоту. В глубине души Ши чувствовал, что если он и найдет в себе силы обратиться к Богу, то ответ Всевышнего его не обрадует.
После завтрака, пока Рид Чалмерс засовывал свои немудреные пожитки в сумку, Ши обдумывал проблему передвижения. Дон Кихот не предлагал им лошадей, а после утренних неприятностей Гарольд и не рассчитывал на дальнейшее путешествие верхом. Вместе с тем мысль о том, что надо будет прошагать пол-Испании пешком, глотая пыль из-под копыт лошадей Дон Кихота и Санчо Пансы, казалась ему отвратительной. Ни у Чалмерса, ни у Ши совершенно не было местных денег, зато были большие сомнения в том, что крестьяне и церковники католической Испании придут в восторг при виде двух мужчин, путешествующих на волшебных метлах.
Его взгляд остановился на двух цыплятах. Он и подумать не мог о том, чтобы употребить их в пищу. Возможно — если, конечно, на это хватит его магических способностей, — он мог бы превратить их в столь нужные сейчас средства передвижения.
Он незаметно выдрал несколько волосков из хвоста кобылы Санчо. Затем быстро схватил обоих цыплят (невелика доблесть, если учесть, что ноги их были связаны) и поспешил с ними за холм, подальше от глаз своих спутников.
Перво-наперво ему следовало обдумать заклинание. Он решил, что католические святые должны положительно воспринять условия Закона Сброса Героических Имен. Он задумался над тем, к кому из святых лучше обратиться. Георгий — это святой, покровительствующий бойскаутам, а возможно, предположил Ши, и рыцарям, сражающимся с драконами. Конечно же, он не очень полезен в нынешней ситуации, но этот святой был первым, о ком он вспомнил. Ши поразмышлял еще и вспомнил Франциска Ассизского. Имя его, кажется, связано с животными, вроде бы так? Или это был Антоний, святой покровитель животных? Христофор был странником, а может быть, изгнанником? Возможно, но не во времена Дон Кихота, решил наконец Ши.
— Ну, со святыми разобрались. — Он составил магическую формулу, решив согласовать текст заклинания с Законом Мгновенного Распространения и Законом Подобия, а также с Законом Сброса Героических Имен. Теоретически любая мелочь могла быть существенной. После этого он поставил стреноженных цыплят на землю и уложил на спинке каждого из них по конскому волосу. Вокруг каждого цыпленка он нарисовал на земле силуэт лошади. С содроганием он посмотрел на шедевры живописи, только что созданные им, и горько пожалел о том, что даже в малой степени не преуспел в искусстве. Но ничего не поделаешь! Он лишь повел плечами, горестно вздохнул, а затем затянул речитативом:
От того места, где стояли цыплята, как будто подул сильный ветер, который запорошил глаза Ши пылью. Когда же Гарольд смог их открыть и увидел результаты своего труда, он лишь простонал что-то невнятное. Судя по переменам, произошедшим с парой цыплят, его способности материализовать уникальных монстров не уменьшились ни на йоту. Он оглядел оба преображенных существа сверху донизу, пытаясь определить, кем они стали и что в его заклинании было не так. Он решил, что, по всей вероятности, напрасно включил в текст заклинания команду «Принимайте тот образ, что я начертал». Ему было необходимо научиться рисовать как следует.
Неудавшиеся лошади имели оперение и небольшие неуклюжие крылышки. Он подумал, что следовало бы обратить внимание на то место рисунка, где палочка, которой он рисовал, дрогнула, породив некое подобие крыльев. Морды лошадей были удлиненными и походили на морды муравьедов. Ноги их были почти такими, какими и должны быть лошадиные ноги, однако покрыты они были почти до самых копыт гладкими мелкими перьями. Хвосты также были вполне конскими. Оба создания были безгривыми: вместо грив перья на их головах были уложены наподобие гребней, которые при ближайшем рассмотрении обнаруживали почти полное сходство с конструкциями, изображенными на его рисунках.
На рисунках существа, которым, по его замыслу, полагалось стать лошадьми, были изображены в уздечках. У цыплят-коней также были уздечки. А вот седла он нарисовать позабыл, поэтому они были без седел.
— Это, конечно же, не то, о чем я думал, — пробормотал Ши.
— ЕСЛИ ТЕБЕ ТРЕБОВАЛИСЬ ЛОШАДИ, ПОЧЕМУ ЖЕ ТЫ НЕ УПОМЯНУЛ ЛОШАДЕЙ? — спросил Бог.
Если бы Гарольд Ши умел выпрыгивать из своей телесной оболочки, сейчас он непременно воспользовался бы этим.
— Не делай этого! — приказал он себе. А они, эти создания — как их ни называть, — мирно смотрели по сторонам, оставаясь столь безучастными как к трубному гласу Господа, так и к своему внезапному появлению на свет в центре жаркого испанского предгорья.
Гарольд Ши сделал глубокий и долгий вдох, после чего промолвил:
— Ну хорошо, Господи, а могу я получить лошадей?
— НЕ СЕЙЧАС. СЕЙЧАС НЕ МОЖЕШЬ. — В голосе Бога Гарольду послышалось раздражение. — ТЫ ВЕДЬ ПРОСИЛ МЕНЯ НЕ ОБ ЭТОМ. А Я ДАЛ ТЕБЕ ТО, ЧТО ТЫ ПРОСИЛ.
— Все правильно, — подтвердил Ши. Он не собирался больше надоедать Богу просьбами. Цыплята-лошади — все-таки лучше, чем ничего. Поэтому он взял поводья обоих существ и, огибая холм, повел их к людям.
К тому времени, когда Гарольд вернулся к месту привала с двумя существами в поводу, Чалмерс уже собрал не только свои пожитки, но также и пожитки Гарольда. Санчо Панса торопливо перекрестился, увидев двух чудовищ, Дон Кихот же притворился, что не замечает их вовсе.
Брови Чалмерса медленно поползли вверх.
— Что, черт возьми, произошло, Гарольд? — спросил старший психолог.
— Это результат того, что может дать торопливость без соблюдения необходимой точности, — раздраженно ответил Ши и сунул повод одного из существ в ладонь Чалмерса. — Берите, он ваш. Думаю, это все-таки лучше, чем пылить пешком.
Чалмерс раздраженно хмыкнул.
— Я тоже думаю, что лучше. А что же это все-таки такое?
— Это санезнач.
— Санезнач?
— Точно. Потому что я и сам не знаю что, — резко ответил Ши. Он подхватил свой мешок, забросил его за плечи и вскочил на середину спины своего так называемого коня, усевшись как раз между крылышками. И сразу же его пронзила боль в паху, соприкоснувшемся с конской спиной. У Гарольда остановилось дыхание, и он стал медленно клониться вперед, стараясь нащупать хотя бы относительно мягкое место. Он молча припал к спине животного, ощущая дискомфорт и физический, и душевный. Так почему же он ни разу не упомянул слова «лошадь» в своем заклинании? Ему обязательно надо было включить это двухсложное слово в стихи, составляющие текст заклинания. Ведь он был куда лучшим поэтом, чем Чалмерс, — и, несмотря на это, результат оказался столь нелепым.
Чалмерс в это время боролся со своим животным, стараясь сесть на него верхом. По выражению лица своего коллеги Ши понял, что не только его санезнач обладает обилием костей в тех местах, где они были крайне нежелательны.
— Они послужат нам до тех пор, пока мы не доберемся до какого-нибудь монастыря ордена доминиканцев, — заметил Чалмерс. — Должен напомнить вам, что испанская инквизиция сейчас свирепствует вовсю. Не сомневаюсь, что они придут в неистовый восторг от ереси, включающей в себя езду верхом на санезначах.
Ши запустил пальцы в мягкие перья на загривке своего существа и вздохнул. Ну как можно было позабыть об испанской инквизиции? Он легонько сжал пятками бока существа. Оно с ходу перешло на рысь, от которой у Ши застучали зубы. Боль, которая было успокоилась, снова пронзила, как иглами, все его тело. Он подумал лишь, что испанская инквизиция, по всей вероятности, не намного страшнее.