Страница 186 из 197
Происхождение Сигурда и его союз со словенами гарантировали, что агрессия эта не обратится против них. Словенская знать воспользовалась победой своего родича, чтобы выставить «киян» и их союзников из Ладоги. Около 780 г. поселение вновь подверглось пожару. В отстроенной Ладоге жили теперь и славяне, и финны, и приплывавшие из-за моря скандинавы. В основном население остается славянским, строившим дома с печами в углу. Но теперь это были уже не пришельцы с юга, а словене — хотя в окрестностях, судя по длинным курганам, жили и кривичи. Продолжаются захоронения в сопках, сочетающих и славянскую, и финскую, и скандинавскую обрядность.[1998]
За освобождением Ладоги последовало новое наступление словен на земли кривичей. Словене расселяются на запад, к границам Псковщины. В конце концов, длинные курганы на Псковщине исчезают, сменяясь сопками. Местные славянские жители влились в состав волховского племенного союза, восприняв его культуру. Словене укрепляют против «чуди» поселения в окрестностях Пскова. Вокруг этих новых градов вырастают могильники из сопок.[1999] Впрочем, память о кривичском происхождении и племенная автономия кривичей в Изборске долго сохранялись. Кривичи, рассеянные в Поильменье, ориентировались по-прежнему на свою «столицу». Изборск не уступил Любше, став едва ли не более важным центром словенского — теперь единого словенско-кривичского — Севера. Все это заставляет думать скорее о полюбовной договоренности словен с ослабленными ладожской войной одноязычными соседями. Словене усиливали Изборск в полувраждебном «чудском» окружении и своей людской силой, и своими навыками землепашества. Кривичи же признавали, больше на словах, верховную власть словенских вождей и словенский религиозный культ, «веру волхвов». Последнее и отразилось в переходе от длинных курганов к сопкам.
Тем временем в Ладоге разворачиваются события, имевшие важнейшее значение для истории европейского Севера. На основе археологических данных ход их можно представить так. Отвоевав Ладогу, словене получили от побежденных какие-то сведения о богатстве южных земель, — прежде всего, Хазарии. Данные о торговых операциях хазарских и арабо-персидских купцов на Волге могли и ранее доходить до Поволховья через восточных финнов. Теперь словене, чьи крайние восточные выселки уже достигали волжских верховий, проявляют инициативу в налаживании связей с Востоком. Результат не замедлил сказаться.
Первой, на «разведку», прибыла в Ладогу по Волге и Волхову компания мастеров-стеклоделов из прикаспийских областей. Этими искателями наживы в землях северных «варваров» двигал трезвый расчет. Высокий спрос славянской знати на стеклянные изделия был хорошо известен по опыту Поочья и Левобережья Днепра. Ладога открывала как будто возможность общения сразу со множеством неведомых северных племен. Желавшие перетянуть восточную торговлю с Оки словене стремились представить свой вик в наилучшем свете. Естественно, что производство товара на месте резко повышало прибыль.
Уже в 780-х гг. на месте бывшей кузницы и «кухни» временных захватчиков выстроили стеклодельную мастерскую. В ней стекло варили и обрабатывали по персидской технологии. Для варки стекла пришлые мастера использовали золу солончака, регулярно подвозимую из хазарской Степи по Волжскому пути. Успех первого предприятия открыл путь торговле с Востоком. Словенской племенной верхушке удалось нацелить восточных купцов в выгодном себе направлении. Уже в конце VIII в. значение Волго-Окского пути несколько снижается, а по Волхову торговля идет все оживленнее. Из восточных стран и Хазарии поступают стеклянные и сердоликовые бусы, лунницы «салтовских» типов — и арабское серебро. На него обменивали выменянную на стеклянные бусы пушнину, что могло приносить фантастические, до десятикратных, прибыли торговцам.[2000]
Насельники Ладоги оказались гораздо более восприимчивы к денежному обращению, чем славяне юга Восточноевропейской равнины. И словене, и скандинавы высоко ценили серебро как драгоценный металл. После знакомства с арабской монетой серебро быстро превращается в первобытные «деньги», в общий эквивалент. Монету не брали ради номинала, а ценили на вес. В этом отношении столь же ценились местные серебряные шейные гривны — именно название «гривна» получает позже денежная единица Руси. В Полужье обнаружен клад из таких гривен VIII в. А в Ладоге — первый на Севере клад арабских дирхемов, датируемый по младшей монете временем после 786 г.[2001] Основную выгоду, — по крайней мере, от получения «престижных» восточных редкостей, — извлекала из торговли Любша. Именно здесь оседала большая часть привозимых стеклянных бус.[2002] Но Ладога являлась производственным и собственно торговым центром — и в этом было ее очевидное преимущество. Вскоре сами славяне и скандинавы из Ладоги стали отправляться за серебром на Восток, желая перехватить у чужеземцев их торговые сверхприбыли. Начинали они как посредники ладожских стеклоделов в сношениях с компаньонами-соотечественниками. Но только начинали. При этом пушнина скупалась у получавшей ее в качестве дани любшинской знати за то же самое стекло, гораздо более дешевое в серебряном эквиваленте. Стекло доставалось Любше. Серебро — Ладоге.
Действия словенской знати и ее скандинавских партнеров по налаживанию торговли с Востоком имели революционное — без преувеличения — влияние на судьбы всей Северной Европы. По сути, произошел целый экономический переворот, открывший новую эпоху. В считанные годы после освобождения Ладоги и открытия Волжского пути восточное серебро поплыло не только в низовья Волхова, но и за Балтийское море. Восток нуждался в разных товарах Севера и охотно за них платил разным народам. В денежное обращение вовлекались все новые племена — как славянские, так и германские. Это обогащало волховских купцов и аристократов. Главным их торговым агентом в Скандинавии выступал сам верховный конунг Сигурд.
Раньше всего, с 780-х гг., принимали арабское серебро через Ладогу вики Восточной Швеции — Бирка и другие. Свейская Бирка, столица независимых племенных конунгов, успешная соперница Упсалы, быстро превратилась в главный центр восточной торговли. Получал восточное серебро и Готланд.[2003] Но помимо скандинавов, у ладожской торговой знати имелись и иные партнеры, и иное направление интересов. Вторым направлением внешних связей в те же последние десятилетия VIII в. оказывается южный берег Балтики, а именно низовья Одры и Лабы.[2004] Ничего удивительного — отсюда некогда вышли в основной своей массе предки словен. Словенские купцы плыли по следам своей исторической памяти. И ободричи, и руяне, и велеты включились в оборот восточного серебра с той же легкостью, что и скандинавы. Таким образом, в новую систему торговли, центральными звеньями которой являлись Любша и Ладога, оказались вовлечены и юго-западные, и северо-западные берега Балтики.
Скандинавы, естественно, не без ревности следили за таким раздвоением изливающегося на них денежного потока. Особенно это касалось данов, пока крайне слабо вовлеченных или вовсе не вовлеченных в восточную торговлю. Славянское происхождение вождя датско-свейской федерации племен, Сигурда Кольцо, давало шанс поставить под свой контроль и южную ветвь возникшего торгового пути. Но, вопреки этому обстоятельству, отношения скандинавов с ободричами после Бравалля складывались отнюдь не мирно.
Касалось это, в первую очередь, ютов. Они признали зависимость от Сигурда и управлялись собственными племенными конунгами из Скъёльдунгов, в том числе сыновьями Харальда. Ущемленные амбиции побуждали Скъёльдунгов время от времени домогаться дани от ободричей — безо всякого успеха. Те, в свою очередь, успешно пользовались ослаблением Ютландии после бравалльской катастрофы. Часть «виндов» сражалась при Бравалле на стороне Харальда. Потому некоторые его сторонники, не желавшие признавать власть Сигурда, могли найти приют в близлежащей Вагрии.
1998
Лебедев, 2005. С. 466, 477.
1999
Седов, 1995. С. 243; Лебедев, 2005. С. 528.
2000
Херрман Й. Славяне и норманны в ранней истории Балтийского региона.// Славяне и скандинавы. М., 1986. С. 82; Лебедев, 2005. С. 223, 466, 477. Одна из лучших, в основном сохраняющая свое значение, характеристика древнерусской внешней торговли и денежного обращения дана в книге: Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. М., 1956.
2001
Лебедев, 2005. С. 223, 466, 477, 428, 430–431, 524.
2002
Лебедев, 2005. С. 461.
2003
Лебедев, 2005. С. 225–226, 255, 511.
2004
Херрман И. Полабские и ильменские славяне в раннесредневековой балтийской торговле.// Древняя Русь и славяне. М., 1978; Historia kultury, 1978. S. 256; Фомин А.В. Начало распространения куфических монет в районе Балтики.// Краткие сообщения Института археологии. Вып. 171. М., 1982; Лебедев, 2005. С. 226.