Исход

Умка, с чудо — дубиной украшенной четырехзначным счетчиком киллов.

Ковыляющий из ангара тяжелый голем, со снятым левым манипулятором и вырванными с мясом лентами золотых мановодов.

Дроу, горохом сыплющиеся из окон Шестого Крыла Супер — Новы, самозахватом превращенного в гвардейскую казарму бабского батальона.

В мои руки ткнулась пустая фляга.

— С — спасибо!

— Ну что там?!

Офицер нервно сглотнул:

— Хронос! Беспокоится, ворочается во сне. Время хаотично скачет в обе стороны, кошмары из снов Высшего прорываются в реал. Командир, там полный писец! Ты можешь себе представить нечто, пугающее даже бога?! А я это видел… мельком… или только почувствовал? Не знаю… мне хватило… И это — Павший очнулся! Хотя, там даже табуретки обрели инстинкт самосохранения и попытались забиться в угол, не то что Неназываемый…

Пашка! Я покосился на мрачно багровеющую арку, кутающуюся в облака зеленого тумана. Надо выручать!

Офицер неправильно истолковал мой взгляд:

— Не можем закрыть! Управление порталом перехвачено. Кто или что запитывает его маной — не понятно. Что делать, командир?!

Я уже принял решение. Потеряв интерес к офицеру, отвернулся от него и махнул рукой Умке:

— За мной!

Набрал в легкие побольше воздуха и нырнул в липкую, влажно колышущуюся зеленую взвесь.

За спиной испуганно вскрикнула Бомба — вновь терять Умку ей было бесконечно страшно.

Прости… Мне тоже нелегко. Я и так выбрал того, кто имеет больше всего шансов выжить и не сойти с ума.

Бремя командира. Иногда приходится посылать людей на гарантированную смерть, выигрывая темп, качество или позицию. Пятерка бойцов, оставленная в заслоне прикрывать отход роты… Взвод, уходящий в ночь, с миссией — камикадзе, которая разменяет их по выгодному курсу — один к десяти…

Обжигающее прикосновение тумана, ушатывающий разум шёпот мириада безликих голосов, приглушенных хлопок портала. Перенос!

Промаргиваюсь — многочисленные светильники практически задушены серой непроницаемый дымкой. Иммунитет к ментальному воздействию ставит хлипкий блок, частично отсекая давление чужих кошмаров. Ночное зрение светлого эльфа выходит на режим, подключая резервные палочки и колбочки.

Неназываемый!

Пашка полз неестественно медленно, стремясь добраться до портала и волоча за собой многотонное тело Ауле. Многочисленные зубастые тени акулами вились вокруг, раз за разом атакуя призрачный щит выставленный Главой Пантеона.

Замшевые сапоги Павшего скользили по каменным плитам, залитым кровью и бог весть чем еще. В подземелье явно случился групповой приступ медвежьей болезни.

Одной рукой Неназываемый удерживал Ауле, второй — отгораживался раскрытой ладонью от кошмаров бьющегося в хрустальном саркофаге Хроноса.

Спотыкаясь о разнообразный хлам и теряя равновесие в кровавой каше, я рванулся вперед. Копируя жест бога, выбросил руку вперед, сырой силой отталкивая жадные тени. Готовых заклинаний против неясных тварей не было, противостоять химерам приходилось вот так, грубо и очень не экономно.

Тьма не знает милосердия. Черные искры секут призрачные силуэты, оттесняя чужие страхи по углам и взрывая голову приступом острой боли. Сердце испуганно пропускает удар. Чистый рефлекс — уж слишком эта боль похожа на ТУ САМУЮ, из реала.

Зло скалюсь, мысленно демонстрирую мирозданию фак. Хрен вам по всей морде! Я теперь не безвольная фигура, а игрок! У меня первый юношеский разряд по игре в реальность, на уровне сложности «найтмаре». Без контрольных точек и сохранений! Только протяни лапу, чтобы передвинуть меня на другую клетку — мигом получишь шахматной доской по наивной башне!

Ухватился за ворот Ауле, рванул и чуть не вывернул из сустава собственную руку. Я словно трактор, пытающийся вытянуть завязший в грязи танк и дурной мощью рвущий себя пополам.

— Пашка, помогай! — хриплю сквозь зубы, смаргивая плывущие перед глазами разноцветные круги.

Однако Павший уже отключился. Он явно держался даже не на морально — волевых, а скорее на исчерпанном до дна резерве чудес. Тело бога до сих пор пыталось исполнить последний приказ. Пальцы крошили камень, стремясь дотащить божественный тандем до выкрашенной черно — желтыми полосами портальной площадки.

Ауле негромко стонал, но в себя не приходил. На широкой бычьей шее с сумасшедшей скоростью трепыхалась голубая жилка.

Я закусил губу от бессилия. Двоих за раз мне не вытащить, нет в мире материала тяжелее, чем божественная плоть. А вцепились они друг в друга знатно, силу, что ли, в связке черпают?

Что делать?! Отрубить Пашке кисть? Она? то вырастет… потом… наверное… Но что? то мне сцыкотно… Я и так весь в косяках, словно в астральных метках. Макарию развоплотил, пантеон Равновесия создал практически своими руками, призвал в качестве богини очередной геморрой — светлую эльфийку со взглядом горящим.

Проснется Неназываемый с перекосом в свою темную ипостась, оттеснит в сторону родного Пашку, да поставит на место зарвавшегося Первожреца. Нашкодившего ребенка в угол, минут на десять. А мне — «эцых с гвозями», лет на двести…

Размышления прервала могучая лапа Умки, ухватившая коренастого Ауле за шиворот. Рывок — и лишь клок божественной рубахи остался в кулаке тролля. Угу, а ты думал — зря, что ли, на всех современных бронежилетах есть петля для эвакуации? Вот за что тащить этого Отца Всех Гномов? За выдающийся шнобель?!

Умка, раздраженно ворчащий, словно трактор на холостом ходу, отмахнулся дубиной от наседающих теней. Тьма на мгновенье засверкала разноцветными искрами — черные, зеленые, алые. Благословения богов: Неназываемого, Макарии, Ауле…

Тролль сделал шаг вперед. Каменной прочности пальцы вцепились в пояса богов. Крякнув от натуги и явственно хрустнув спиной, Умка оторвал тела от земли и, покачиваясь, тяжело зашагал к портальной площадке.

Я невольно ухмыльнулся — прямо бабка с ведрами.

И тут же ахнул от резкого прострела боли в многострадальной голове. Обернулся и застыл, парализованной от ужаса статуей. На расстоянии считанных сантиметров от моего лица переливалась зыбкими контурами потусторонняя химера с бездонными провалами пустых глазниц. Тварь сверлила мне разум, выковыривая наружу застарелые страхи.

Запульсировала знакомыми приступами боль, рука рефлекторно потянулась к блистеру с таблетками. Потянулась, и замерла, отказываясь подчиняться и на глазах покрываясь синюшными буграми взбунтовавшейся плоти.

Я крепко зажмурился, стиснул зубы и рывком встряхнул давшую слабину душу!

Это морок! Страшилки для слабаков! Я бессмертен и неуязвим к болезням! Мое тело, измученное возрастом и экологией, уже давно прикопали в сырой земле! А здесь, я — Первый после Павшего, и не призрачным тварям из чужих снов меня пугать! Сгинь, убожище!

Щедро зачерпнув ласковой и бархатной Тьмы, я укутался в нее, словно в материнский кокон. Краски потускнели, звуки стали глуше, однако наведенные кошмары потеряли остроту и сместились на второй план. Мышцы еще подергивались, судороги сотрясали тело, но двигаться я уже мог.

Позади тоскливо и безнадежно выл Умка.

— Бомбочка… Я каменею… Прости, не увидеть мне наших деток…

Тролль застыл в неестественной позе, поддавшись первородному страху своей расы — истовому ужасу превращения в камень.

— Умка, отставить! Борись, это всего лишь давление на разум! Морок!

Я зачерпнул остатки Тьмы — внутренний сосуд опустошался с невероятной скоростью — противиться давлению кошмаров древнего бога было очень не просто. Энергия списывалась по самому разорительному тарифу.

Метнул живительные брызги в тушу альбиноса.

Тролль вздрогнул, в глазах, на мгновение, мелькнул разум.

Я тут же заорал, привлекая к себе внимание и забивая скромные мощности его входящих информационных каналов.

— Умка! Умка, твою мать! Ты… тебя… тебя как Бомба наедине называет?!

Тролль наморщился, лоб пересекла единственная кладка. Повернул ко мне голову, с трудом шевельнул губами.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.