Страница 22 из 36
Данный пример показывает, что уже в VIII—VII веках до нашей эры греки не знали и не могли объяснить, что такое золотое руно. Естественно предположить, что слово «руно» завезено из Колхиды. К моменту создания легенды об аргонавтах оно уже стало родным в древнегреческом языке.
Однако я понимал, что все это голые рассуждения, хотя и вполне логичные. Как быть с описанным в легенде способом получения колхами золотого руна?
И я решил проанализировать последовательность всех описанных операций. Во-первых, брали шкуру барана и погружали в реку. Здесь вроде бы все ясно. Затем держат ее в воде двое суток...
Стоп! Осаждение золотинок — чисто механический процесс, и чем дольше находится шкура в реке, тем больше накопится на ней золота. Почему же в таком случае время ограничили двумя сутками?
И вдруг меня осенило. То, что описано в мифе, очень напоминает описание самой древней на земле технологии — мочки льна. Берут сноп льняной соломки — вещь недорогую — и погружают его в реку. Через определенное время, когда соломка вымокнет и превратится в тресту, сноп вынимают и, подвергнув соответствующей обработке, превращают в тончайшее льняное волокно — действительно большую ценность. Во время мочки льна процесс происходит биохимический, здесь продолжительность играет решающее значение: можно «недодержать» — тем самым намного ухудшить качество льноволокна.
Какой же должна была быть пряжа, которая стоила бы дороже золота? Метрический номер пряжи — это количество метров нити в одном грамме. Пуговицу мы пришиваем, как правило, ниткой № 40 — то есть сорок метров ее весят один грамм. А все ткани, окружающие нас в повседневности, в основном сотканы из ниток, имеющих тонину от № 2 (толстый брезент) до № 400 (тончайший шелк).
Однако льняная ткань, возможно, бывает тоньше? И тут я вспомнил, что, собирая когда-то материал для статьи, наткнулся на нечто подобное и даже выписывал кое-какие данные. Перелистал тетрадь с записями и нашел искомое.
«У нас в Архангельском и Холмогорском уездах выделываются тончайшие нитки, известные под названием золотниковых и продаваемые по весьма дорогой цене на золотники для производства кружев. Эти нитки, выпрядаемые в старообрядческих скитах, нисколько не уступают заграничным и, переходя в столичные магазины, продаются по 75 коп. за золотник, то есть втрое дороже серебра».
Серебро — это, конечно, не золото. Хотя и выяснилось, что по тогдашним ценам килограмм такой льняной пряжи стоил столько же, сколько 4—6 коров или 2—3 лошади.
А вот другая запись... На Лондонскую Всемирную выставку в 1851 году некие Вертолет и Бонте из города Куртре представили ручную пряжу № 967. Но, указывалось далее, это был как бы уже предел ручного прядения.
Сколько же могла стоить такая пряжа? Ага, вот сообщение с той же выставки... Вандеркелен-Бриссон из Бельгии представил кружевной платок из льна, весивший около двух унций — то есть 56 граммов. Изделие было оценено в 2500 франков. Простой арифметический расчет показывал, что льняной платок оценивался в 725 граммов золота — за каждый грамм изделия платили 13(!) граммов золота.
А сколько могла стоить такая пряжа во времена Троянской войны? Как удалось выяснить, в Элладе она стоила бы примерно в 5—6, а платок в 30—35 раз дороже драгоценного металла. Выходит, во времена похода аргонавтов тончайшую льняную ткань можно было действительно расценивать как сокровище. Неужели пряжа из льна, близкая к тысячному номеру, и есть то самое золотое руно? Ведь недаром, когда Александру Македонскому в Индии преподнесли обильные дары, на первом месте лежали тончайшие льняные ткани — даже впереди драгоценных камней. Но теперь я этому не удивлялся—великому полководцу, возможно, и подарили золотое руно — льняную ткань примерно 1000-го номера!
Я уже был убежден в этом, да, как вскоре оказалось, напрасно. Как-то по делам службы мне пришлось выехать на Яковлевский льнокомбинат. После решения производственных вопросов меня пригласили в музей комбината. И там мое внимание почему-то привлекла стоявшая на шкафу большая фотография в рамке из красного плюша. На ней были запечатлены юноша и девушка в старинных одеждах на качелях в саду. Я удивился: зачем ее держать в музее? Спросил заведующего, а он как-то таинственно улыбнулся, встал на стул и, бережно сняв фотографию, подал ее мне.
— Это не снимок,— сказал он. А я, пораженный, смотрел и не мог поверить. «Фотографией» оказалась тончайшая льняная ткань, на которой при самом тщательном рассмотрении нельзя было увидеть отдельных нитей. По этой ткани черной пряжей и была вышита картина. Причем вышивка настолько ювелирная и изящная, что создавалось полное впечатление рисунка тушью по бумаге.
Вернувшись в институт, я рассказал об увиденном чуде своим коллегам. Одна из сотрудниц, опытнейший специалист по льняным тканям, пожала плечами и заметила, что в древности изготовлялась ткань «воздух» из пятитысячного номера пряжи, квадратный метр которой весил всего пять граммов. Я понял, что поиски мои еще впереди. Но теперь появилась надежда, что они не будут напрасными.
Вскоре я узнал, что в древности выпускались такие льняные ткани, как «текущая вода», «вечерний туман», «сотканный воздух»... Но особое мое внимание привлекла производившаяся в Египте по меньшей мере за тысячу лет до нашей эры и считавшаяся самой драгоценной и священной ткань— «царский виссон».
«Основным материалом,— пишет исследователь ремесленных производств Древнего Египта А. Лукас,— из которого египтяне делали свои ткани, был лен... Некоторые ткани, как, например, тончайший прозрачный «царский виссон», стали экспортным товаром и получили широкую известность во всем древнем мире».
Значит, «царский виссон»—это тончайшая льняная пряжа. Оставалось выяснить ее метрический номер, хотя бы приблизительно. И вот наконец я прочел: «Однако, пожалуй, нам уже не дано получить льняную ткань, которую могли ткать шестьдесят столетий назад, ибо образцы льняной пелены из египетских саркофагов достигали совершенно фантастического девятитысячного номера (такую нить удается рассмотреть лишь под микроскопом)».
Пряжа в три раза тоньше волоса! Даже трудно представить, сколько могла стоить такая ткань — в сотни (если не в тысячи!) раз дороже золота!
Да, но возможно ли почти невидимые нити прясть вручную? Остается предположить, что в древности были либо такие сорта льна, каких теперь не существует, либо древние знали какой-то технологический секрет получения сверхтонких номеров льняной пряжи.
В Древнем Египте, как я уже упоминал, текстильное производство достигало столь высокого уровня, что льняные ткани являлись предметом экспорта в другие страны Средиземноморского бассейна. Лен трепали, затем чесали, после чего приготовляли льняную ленту; ее слегка скручивали руками, превращая в ровницу, которую перед прядением опускали в сосуд с жидкостью. Самый совершенный на сегодняшний день принцип мокрого прядения для получения более высоких номеров пряжи за счет химической обработки чесаного льна в ленте или в ровнице, как выяснилось, был известен еще в глубокой древности.
Да, теперь уже с некоторой обоснованностью можно предположить, что тончайшая льняная пряжа — это и есть то самое золотое руно, о котором идет речь в мифе об аргонавтах. Но это-то и показалось мне самым странным и невероятным. Ведь теперь я должен был поверить в то, что эллины снарядили корабль и тайно подготовили героев Эллады в трудное и опасное путешествие лишь для того, чтобы похитить в Колхиде тонкую льняную пряжу. Естественно, что это не могло быть целью похода аргонавтов под руководством Ясона. Но тогда ради чего совершили они это плавание?
Любил ли Ясон Медею?
В переводе «Ясон» означает — целитель, исцелитель. А может, спаситель? Всей Эллады! Ведь в приобретении золотого руна были одинаково заинтересованы все мелкие города-государства, представители которых и участвовали в походе. Любопытно, что Ясон сам разыскивает по всей Греции прославленных героев, каждого приглашает в отдельности и разговаривает, вероятнее всего, с глазу на глаз, а не посылает за ними обычных гонцов. Объяснить такое можно только одним — значит, команда для «Арго» набиралась скрытно от всех и представляла собой отряд самых искусных воинов Эллады (Г. Ф. Церетели так прямо и переводит — дружина). В поэме показано их высокое воинское мастерство в битвах с долионами и бебриками — ни один аргонавт даже не был ранен, в то время как они сами убили многих противников. Правда, во всем помогает им Гера. Но почему именно она — хранительница семейного очага — покровительствует аргонавтам? Не логичнее ли было им взять в покровители бога Гермеса, помогающего путешественникам, и хозяина золотого руна: «золотым же барана сделал бог Гермес»? Значит, плавание это было, можно сказать, особой государственной важности. В этом случае покровительство Геры понятно — тогда вся Эллада становится как бы единым семейным очагом, лучшие сыны ее участвуют в очень важном для всей Греции походе.