Мартирос Сарьян

не следует его преувеличивать, художник ничего не воспринимал механически, его искусство оставалось самобытным и своеобразным.

То страстное увлечение южной природой, которое Сарьян испытал во время своих поездок в ученические годы в Закавказье, и в частности в Армению, побуждало художника продолжить свои путешествия по странам Востока. Для начала была намечена Турция, точнее, Константинополь. Такой выбор имел ряд существенных преимуществ — относительная близость и удобство сообщения, а самое главное: эта поездка не требовала больших средств. Соблазняло также наличие в Константинополе большой армянской колонии.

Голова девушки. The girl’s head. 1904 г

В марте 1910 года Сарьян едет в Севастополь, оттуда отплывает на грузовом пароходе и через два дня высаживается в Константинополе. Заводятся знакомства с радушно принявшей художника константинопольской армянской колонией. Среди новых знакомых были известные армянские писатели Д. Варужан и Сиаманто.

В Константинополе, одном из самых своеобразных в мире городов, стоящем на стыке двух континентов, сочетались, в сущности, два различных города — европейский и азиатский. В одной части преобладали новые здания модернистской архитектуры, комфортабельные отели, рестораны, кафе, большие магазины с товарами, привозимыми со всех концов мира. У пристаней стояли пароходы всех стран света. Совершенно иной вид имела азиатская часть города с узкими улицами и восточного характера жилой архи

тектурой. В отличие от европейских кварталов улицы здесь были малолюдны, населены преимущественно греками, турками, армянами. В одном из таких кварталов художник снял комнату.

Сарьян оставил без внимания европейские кварталы города, памятники древней архитектуры и даже живописные берега Босфора. Ему полюбились старые азиатские кварталы с их тесными, точно щели, улицами, куда лишь в полдень пробивается яркий солнечный свет. По этим улицам бродил художник, занося в свой альбом беглые наброски карандашом. Тут и фруктовая лавочка, сплошь заставленная корзинами с южными плодами, и две прилепившиеся друг к другу лавочки дешёвой мануфактуры, возможно принадлежащие конкурирующим хозяевам; здесь и просто уголок улицы с домами, украшенными по фасадам крытыми нависающими над тротуаром балконами, отчего улица кажется ещё более узкой. По этим улочкам время от времени мелькнёт светлый или тёмный силуэт закутанной в чадру турчанки или проедет тележка торговца зеленью.

Дома художник пишет ряд небольших картин, в которых передаёт виды старого ази. атского города с фигурами людей и животных. В одних доминируют городские пейзажные мотивы («Константинополь. Улица. Полдень», «Улица в Константинополе»), другие имеют внешне более жанровый характер — это лавочки с их хозяевами или уличные сцены («Фруктовая лавочка», «Восточные купцы», «Погонщик с осликами», «Продавец лимонада», «Константинопольские собаки»). В них нет развитого повествовательного сюжета — это не жанровые картины в их обычном понимании. Главное в картинах Сарьяна — не в том, что эти сюжеты никем до него не были облюбованы. Значение этих картин прежде всего в новизне, яркости восприятия изображаемого художником реального мира.

То, что наметилось уже в работах Сарьяна 1908 – 1909 годов, более конкретно выяви. лось в константинопольских работах 1910 года.

В чём же состояла эта новизна, так поразившая посетителей московских и петербургских выставок тех лет, которая одним казалась нестерпимым новшеством, в то время как другим она представлялась вполне убедительной? Сам художник кратко, но очень определённо высказался о своих задачах. «В общем моя цель — простыми средствами, избегая всякой нагромождённости, достигнуть наибольшей выразительности, в частности избавиться от компромиссных полутонов. И, мне кажется, в этом отношении я достиг некоторых результатов. Кроме того, моя цель — достигнуть первооснов реализма»1.

Конечно, Сарьян был очень далёк от того чисто внешнего правдоподобия, того псев. дореализма, который многими выдаётся за реализм. С таким «реализмом» — поверхностным, механическим списыванием и иллюзорной передачей видимого — искусство Сарьяна не имело ничего общего. Художник, стремясь передать наиболее типичное в изображаемом, отбрасывая второстепенное, подчёркивает только существенное.

1 Цит. по статье М. Волошина «М. Сарьян». — «Аполлон», 1913, № 9, стр. 14.

Автопортрет. / Self-portrait.

1909 г

Большие обобщения, к которым прибегает Сарьян, приводят его к лаконизму цвета и рисунка, он их «упрощает», пользуясь декоративно.плоскостными приёмами. Эти основные черты в работах художника, начиная с константинопольских, выразились в крайнем лаконизме его приёмов — цвета, рисунка и, соответственно с этим, в игнорировании полутонов.

Путешествия на Восток оторвали художника от сказочно.фантастического мира, вернув его к действительности. За лаконизмом Сарьяна, за крайностью его декоративно. плоскостных решений нельзя не видеть, что в творчестве художника было крепко заложено реальное ощущение действительности.

Мулы навьюченные сеном. / Mules laden with hay.

1910 г

Среди константинопольских работ Сарьяна прежде всего хочется отметить неболь. шую картину «Улица. Полдень. Константинополь», в которой всего несколькими очень интенсивными контрастными красками художник передал ярко.синее небо, какое бывает только на юге, ярко.жёлтую полосу освещённой южным солнцем узкой улицы, несколько таких же бликов на выступающих карнизах крыш и погружённые в тёмно.синюю тень фасады домов и тротуары. Тёмно.синими, почти чёрными силуэтами на светлом фоне улицы даны фигуры людей и нагруженный кладью ослик. Картина эта, как и другая — «Глицинии», которую художник написал из окна своей константинопольской комнаты, обратила внимание В. Серова, и по его настоянию обе картины были приобретены Третьяковской галереей. Так же лаконично и контрастно, но в светлой и тёмной коричневой гамме написаны «Константинопольские собаки». Почти силуэтно изображены лежащие на земле сонные собаки, которые становятся такими убедительно живыми, лишь стоит отойти на некоторое расстояние от полотна. «Фруктовая лавочка» — вся заставленная корзинами и стойками с фруктами, завешанная связками бананов. Написанная на основании каран. дашного наброска и зрительного впечатления, картина эта оставляет ощущение эскиза. В другой небольшой картине — «Мулы навьюченные сеном» — передана уличная сценка, в которой живо запечатлено движение двух животных, его ритм.

В следующем, 1911 году Сарьян совершает уже более дальнее и более продолжи. тельное путешествие — в Египет. Обосновавшись в Каире, художник совершает поездки вглубь страны. Наняв гида, он едет по железной дороге на юг, в Асуан, посещает Эдфу, Луксор, Карнак, осматривает знаменитые пирамиды. Однако, как ни сильны его впечат. ления от выдающихся памятников Египта, не они остановили внимание художника. Каир, с его пышной арабской архитектурой, оставил Сарьяна совершенно равнодушным и почти выпал из поля зрения художника. Его внимание привлекают деревушки арабов и феллахов, с их глинобитными кубической формы домиками, отдалённо напоминающие

армянские деревни. Художник пишет голый, выжженный солнцем египетский пейзаж

— «Пустыня. Египет». В залитом лунным светом «Ночном пейзаже», исполненном всего несколькими красками — голубой, синей и чёрной, он удивительно верно передаёт ощущение южной ночи. Константинополь. Улица. Полдень. / Constantinople. Street. Noon.

1910 г

Глицинии. / Wisteria.

1910 г

В отличие от константинопольских работ в египетских больше внимания уделяется людям. Если в первых фигуры никогда не занимают значительного места в картине, то среди египетских работ есть такие, в которых внимание художника сосредоточено в пер. вую очередь на людях, а пейзажу отведено второстепенное место. К последним относят. ся: «Утро у феллахов», «Египтянки», «Идущая женщина» и др. Но в изображении людей художник не идёт далее того, что может дать лишь внешнее восприятие. Метко схватыва. ется общий абрис фигуры, передаётся движение, манера держаться. Художник пользуется несколькими контрастными цветовыми сочетаниями. В «Идущей женщине» одним ко. ричневым цветом тёмного загара написаны лицо, руки и ноги женщины, сплошным синим — её платье, чёрным — поднос, который она несёт; не менее лаконичен по цвету пейзаж — ярко.зелёный куст агавы на лимонном фоне неба и гладкая коричневого цвета земля, перебиваемая синими тенями. При близком рассмотрении всё изображённое ка. жется схематичным и плакатным, но на известном расстоянии фигура и куст оживают.