Страница 7 из 48
— Ты и так должен был догадаться, — равнодушно сказал Хризостом. — Ведь по их верованиям Деметра научила людей выращивать как раз пшеницу. Да и этот маленький городок Элевсин издавна славился именно своей превосходной пшеницей. Что еще ты ожидал там увидеть?
— Да, правильно, — задумчиво пробормотал Климатий, — известно, что в конце мистерий жрец показывал участникам таинства пшеничный колос. Я считал, что этим жителям Афин просто давался образ надежды на бессмертие, но вот что в нем скрыто такого. О Господи, вижу! Вот оно, вот раскрытая тайна! Действительно, я должен был догадаться раньше. Теперь я знаю, что принесет славу Господу!
Епископ, держа колос в руках, подошел к иерофантиде.
— Что ж, дочь моя, ты сказала правду, и Господь простит тебя, — нараспев произнес епископ. — Только скажи мне, как приготовить напиток.
Епископ подставил ухо к губам жрицы и, слушая, довольно кивал головой.
— Хорошо, хорошо, — елейным голосом прошептал с довольным видом епископ, выслушав жрицу. — Господь прощает тебе твои заблуждения и дарит тебе вечную жизнь.
С этими словами епископ отошел от жрицы и направился к выходу, сделав знак солдатам. Начальник стражи вопросительно посмотрел на Хризостома.
— Стража! Сожгите здесь все, — подтвердил Хризостом, направляясь к выходу вслед за Климатием.
Иерофантида презрительно смотрела им вслед. Она не сомневалась в том, что христиане не сохранят ей жизнь, как лживо обещал епископ. Но она теперь знала, что боги отомстят им за поруганные святыни.
Епископ вышел на улицу и набросил капюшон, скрыв свое лицо от посторонних глаз — в Афинах еще было далеко до полного торжества христианства, и за покушение на элевсинские мистерии, пусть даже по указу императора, можно было лишиться жизни.
— Ты наивен, епископ, да и невежествен, как я погляжу, — насмешливо бросил Хризостом, выйдя на улицу за Климатием и взглянув на колос в его руках. — Иерофантида сказала тебе, что это подарок Деметры из Фельпусы. Может, ты и знаешь, что на Пелопоннесе в Аркадии есть такой город, названный в честь нимфы Фельпусы, дочери Ладона. Но ты забыл, что там тоже есть святилище Деметры Элевсинской, а Деметру там называют Эриния, что значит «гневающаяся и мстящая».
— Зачем мне знать имена всех этих бесов, посланник императора? Я и так знаю, что имя им легион.
— Эринии, как ты наверняка слышал, преследуют клятвопреступников, лишают их рассудка и навлекают на него беды. Но иерофантида не испугалась нарушить клятву, хотя сама же об Эринии проговорилась. Ты понимаешь, о чем я говорю? Жрица обманула тебя, епископ. Это яд.
— Откуда тебе это точно знать, посланник?
— Год назад, когда я по приказу Феодосия уничтожал вместе с патриархом Феофилом храм Сераписа в Александрии, я захватил с собой несколько книг из библиотеки, прежде чем мы все там сожгли. В этих книгах было и описание мистерий. Все пояснялось очень расплывчато, но было понятно, что ошибка в приготовлении напитка чревата смертью. Эти книги я тоже потом сжег — они не представляли для нас интереса.
— Не предполагал, что ты это знаешь. Но я не настолько наивен, как ты возомнил себе, посланник, — самоуверенно возразил Климатий. — Я тоже знаю об опасности. Поэтому я и не рассчитывал, что жрица скажет правду. Правильно приготовленный напиток мне и не нужен — он сможет только привести христианина к встрече с языческими демонами и лишить его Божьей благодати, зато ложный напиток отдаст в руки демонов еретиков.
— Не могу сказать, что я понял тебя, епископ, ты говоришь загадками.
— Тебе и не нужно понимать, посланник, — Климатий недобро улыбнулся. Хризостом даже вздрогнул от неожиданности, ибо вдруг увиделся ему в этой улыбке оскал самой Смерти.
* * *
Когда даидух пришел в себя, пламя уже пожирало дом иерофанта. Факелоносец посмотрел на иерофан-тиду, привязанную к соседней колонне. Она была еще жива, хотя пламя медленно подбиралось к ней.
— Я молю богов, чтобы они не дали совершиться ошибке. Ты ведь не сказала ему настоящий рецепт?
— Я бы и не смогла, я знаю только ту часть, которую не знаешь ты. Только иерофант знал секрет полностью. Но теперь это не важно, факелоносец. Мы умрем быстрее, чем сдвинется тень на солнечных часах. Епископ так или иначе узнал бы секрет ящика, он просто распотрошил бы священный ларец. Теперь же он будет хранить тайну как зеницу ока. Его уста будут закрыты.
— Ты надеешься, что он умрет, испробовав напиток?
— Нет, епископ не так глуп, чтобы поверить в то, что я сказала ему правду. Он уверен, что перехитрил меня, но я слишком хорошо знаю христиан. На самом деле ему не нужен настоящий кикеон. Ему вообще не нужен напиток. Ведь для христианина таинство Деметры — это общение с бесами. Но епископу нужно смертельное оружие, которое он будет использовать против своих же братьев-христиан. Они сами нашлют на себя месть Эринии и разожгут давно забытый смертельный Священный Огонь.
Даидух хотел сказать еще что-то, но увидел, что ие-рофанта потеряла сознание от дыма. А затем факелоносец вспомнил древнее сказание о Священном Огне, который в давние времена, во время Пелопоннесских войн, уничтожил треть населения Афин. И ему, стоящему привязанным к колонне посреди горящего дома и хладнокровно ждущему в ближайшие минуты свою неминуемую смерть, вдруг стало по-настоящему страшно от мысли, что христиане могут снова выпустить Огонь на волю.
* * *
Когда Климатий со своими монахами скрылся из виду, маска напускного равнодушия слетела с лица Хризостома. Ситуация была опасной. Посланник императора не предусмотрел, что у епископа может быть свой интерес к элевсинскому таинству. Судя по всему, епископ еще не до конца понял все возможности Священного Огня, но он уже знал слишком много. И, вероятно, уже догадался о главной тайне Рарийского поля, что располагалось по соседству. Хризостом не сказал Климатию правду о том, что он прочитал в якобы сожженных им книгах. Он ни словом не обмолвился о подробном описании в этих книгах страшного мора, произошедшего во время войны Спарты с Афинами более восьмисот лет назад, когда Священный Огонь впервые случайно вырвался на свободу, и о том, что император Феодосий приказал сжигать старые книги именно для того, чтобы уничтожить все такие упоминания. Несколько книг с наиболее полными описаниями Хризостом не сжег, а доставил в Рим, как и приказал император. Никто, кроме властителей мира, не должен знать основную причину массовой гибели людей в те страшные года. Тайна этого забытого оружия должна принадлежать только избранным. Климатий, проговорившись о своих мыслях и желаниях, мгновенно подписал себе смертный приговор. Но на глазах монахов Хризостом убить его не мог. Оставалось только одно — подослать убийц в Афины и распустить там слухи о том, что епископ имел отношение к убийству элевсинских жрецов. Тогда никто не будет сомневаться, что смерть епископа — это месть разгневанных язычников.
Глава 3 Последний ужин
Утром я спустился к завтраку позже обычного, немногочисленные постояльцы уже разошлись. Хозяйка отеля выглядела немного расстроенной. Я заказал лазанью с тыквой и сел за столик в углу. Хозяйка ушла на кухню, и вскоре по холлу разлился запах свежесва-ренного кофе.
Илона сидела около стойки и методично откручивала руки своей новой кукле.
— Мой кролик вчера умер, — сообщила она. — Он был такой красивый! Как вы думаете, он попадет на небо?
— Конечно, попадет, его там будут ждать бескрайние поля морковки, — пообещал я.
— Зато теперь мама пообещала мне купить вместо него большого попугая, — доверительно сообщила Илона. — Хорошо, что кролик умер, он мне давно надоел.
Все-таки дети — самые жестокие существа на свете.
Я вышел на улицу и больше часа гулял по городу, заглядывая в сувенирные лавки. Затем свернул на узкую Виа Маголфа. Стены вокруг были хаотично разрисованы ужасными граффити и грязными разноцветными надписями. Справа шла неспешная стройка, слева возвышались кучи мусора. Небо потемнело, пошел холодный дождь. Хвоста, вроде, не наблюдалось, но на всякий случай я зашел в проход между домами, быстро снял свою ярко красную куртку и вывернул ее наизнанку. Мой приятель Стефано давно шьет для своих криминальных друзей такие двойные куртки, даже фасон при выворачивании меняется, не только цвет. Я натянул на голову мешковатый серый капюшон, обогнул здание, вышел на улицу Сегантини и прошел еще два квартала. Все было чисто, слежки не было.