Страница 47 из 48
— Можно считать произошедшее охотой за ведьмами, обернувшейся затем охотой за охотниками. Даже не понимая всей сути происходящего, мистиков под действием спорыньи стали бояться, думая, что это именно они наслали порчу. Инквизиторы точно так же боялись средневековых ведьм, поначалу несчастных «колдуний» даже брили налысо, чтобы те не смогли повредить судьям своей магией. Инквизиция изначально создавалась вовсе не с целью переводить дорогие дрова на ведьм, а лишь по политическим и экономическим причинам. Репрессивный аппарат в СССР изначально также строился не для траты пуль на расстрелы сотен тысяч простых и далеких от политики людей. Такие процессы всегда стремятся выйти из-под контроля, что уже многократно происходило в истории. В первый крестовый поход, который папа отнюдь не случайно проповедовал во время очередной эпидемии эрготизма, пошло на порядок больше народу, чем папа рассчитывал, и он сразу потерял контроль над этой толпой. Безумие — стихия, которую невозможно удержать. Но в натуре человека — пытаться покорить недоступное. Поэтому попытки всегда будут продолжаться. И все же в определенных рамках управлять процессом и направлять его в нужное русло, подозреваю, действительно можно. Именно этому должны были научиться иезуиты, отсюда, видимо, и печать с солнцем.
— Ну, не знаю. Пока, пожалуй, я все же придерживаюсь простой версии Лысенко-вредителя, осознанного или не вполне понимающего саму суть своего задания — другой вопрос. Поскольку не только спорынья появлялась в результате его деятельности, но и фузариоз, а тут уж никакой наследственности, только смерть. Тогда целыми деревнями вымирали от так называемой септической ангины, яровизируя просо по методичкам Лысенко. Полагаю, всех этих доморощенных горе-мистиков элементарно развели, внушив им возможность переделки сознания населения и создания «нового советского человека», а на самом деле просто травили народ. Когда в государстве начинают распространяться мистические идеи, оно становится уязвимым.
— Но ведь ничего не кончилось, наследники антонитов не исчезли, вот что настораживает. Мальтийский орден, поглотивший тамплиеров и антонитов, существует до сих пор и владеет тайнами вошедших в него орденов. Иезуиты проникли к мальтийцам уже давно. Вместе оба ордена сплотились в России, где отсиживались во время гонений.
— Да, сегодняшний Мальтийский орден это, по сути, осколок все той же древней конструкции «мальтийцы-антониты-тамплиеры-иезуиты-масоны», причем масоны здесь — просто бутафория, прикрытие. Помнишь, художница в Изенхейме говорила, что Мальтийский орден имеет особый статус наблюдателя при ООН? Это действительно так, я сейчас проверил. У граждан ордена есть паспорта, своя валюта, дипломатические отношения с сотней стран, есть даже свои автомобильные номера. Великий магистр ордена несет службу в качестве папского вице-короля. Похоже, внутри организации существует секретное ядро, сохранившее древние знания. И чем они могут заниматься сейчас? Развивать гуманитарные посадки ржи и сорго в Африке? Поставлять особое зерно в регионы, где планируются революции и смены правительств?
— Ладно, лучше собирайся, пора ехать, а то мы так скоро до заговора подземных карликов договоримся.
— Знаменитый средневековый монах Рауль Глабер, свидетель и хронист одной из ранних эпидемий эрготизма, подробно рассказывал о том, как в монастыре святого Легерия ему являлись отвратительные чудовищные карлики, едва имевшие подобие человека, — невпопад пробормотал Алик и пошел собирать сумку.
Глава 20 Архив
Утром красный червяк поезда вполз в Кельн точно по расписанию. На улице было холодновато даже для начала марта.
— Сразу в архив? — нетерпеливо высказался Алик, едва выйдя из вокзала и даже не взглянув в сторону чудесного Кельнского собора.
— Никуда архив не убежит. Сначала в гостиницу, душ, затем в ресторан. Охота тебе заниматься делами на пустой желудок? Да и закрыт архив еще. Поедем часам к двум.
— Напоминает замок Дракулы, — буркнул Алик, соизволив, наконец, обратить внимание на собор.
Мы сели в такси и отправились в забронированный мной скромный гестхаус. Маленький ресторан при нем славился своими сосисками. Обожаю хорошие немецкие сосиски. Алик пребывал в возбужденном состоянии и к еде почти не притронулся. Увлекающиеся люди эти писатели. Через пару минут он вдруг резко вскочил и пошел к стойке. Еще минуту спустя он уже что-то живо обсуждал с хозяином заведения. Вернулся за столик Алик с двумя кружками темного пива.
— Как можно есть эти замечательные сосиски без пива? — вопросил Алик, водружая кружки на стол. — А особенно без мюнхенского. Я поговорил с хозяином, он родом из Мюнхена, отсюда и пиво, и его реклама.
Я удивленно уставился на Алика. Вроде, он сам говорил мне, что пиво не любит.
— Наверняка, ты слышал о знаменитом немецком Законе чистоты пива, — нетерпеливо проговорил Алик. — Или ты уже совсем ослеп?
Я посмотрел на стойку, но не сразу понял, что Алик имел в виду. Секундой позже взгляд выхватил в полумраке бара плакат на стене. На нем была изображена бутылка пива с надписью «Райнхайтсгебот». Это так называемый знаменитый баварский Закон чистоты. В начале 16-го века Вильгельм IV постановил, что только ячмень, хмель и вода должны использоваться для варки пива. До того пиво варилось из солода любых зерновых, в основном из ржаного, и к тому же на основе грюйта, что само по себе название вереска, но добавляли туда также полынь, мирт, тысячелистник, мандрагору, белену, коноплю и даже куриный помет. В результате получалась адская смесь, вызывающая галлюцинации. Право на торговлю грюйт-порошком во многих местностях было монополизировано католической церковью или государством. Только после принятия Закона чистоты, заменившего грюйт на хмель, а рожь на ячмень, пиво стало относительно безопасным. Но на плакате красовались совсем не те цифры. Так вот что заметил Алик! На крышке фотографии пивной бутылки значился 1487 год. Но Закон чистоты был принят в Баварии только в 1516 году, это известно каждому любителю пива.
— В мае 1487 года инквизиторы Шпренгер и Крамер получили от Кельнского университета одобрение своей книги «Молот ведьм», — проследив за моим взглядом, доложил Алик. — А годом раньше в Германии разразилась одна из сильнейших эпидемий отравления спорыньей, которые до того не слишком беспокоили страну уже лет триста. Люди корчились в диких мучениях и умирали от гангрены, никакие врачи не могли понять, в чем было дело. Инквизиторы утверждали, что во всем виноваты ведьмы, насылающие болезни. Могло ли это быть просто совпадением? Вот я и пошел поговорить с владельцем бара. Он пояснил, что Закон чистоты по настоянию городского совета Мюнхена был сначала принят герцогом Альбрехтом IV в 1487 году, и лишь три десятилетия спустя его сын Вильгельм IV этот закон подтвердил и распространил на всю Баварию. Хозяин бара слышал, что тогда пиво изо ржи почему-то заподозрили в дьявольщине. Легенда гласит, что оно приманивало ведьм, и мюнхенский совет постановил варить пиво только из ячменя. А теперь мы знаем, что алкалоиды спорыньи вполне себе сохраняются в сваренном пиве.
— Что ж, — пожал я плечами, — это логично. Вполне возможно, что именно из-за хорошего пива ведьмы в Баварии появились позже, чем в остальной Германии, не говоря уж о Франции. Значит, тогда немцы почти догадались о причине «порчи». Но пусть этим историки занимаются. У нас сейчас есть вопросы поважнее, ты же не думаешь, что нас преследует тайное общество любителей немецкого пива? Так что пока направимся в городской архив.
Спустя полчаса мы уже ехали по центру города. Раньше мне не случалось бывать в Кельне. Старый город, основанный римлянами в 50 году новой эры. Коренные жители Кельна утверждают, что у каждого из них есть древнеримские предки. Здесь, в Кельне, учил философии и морали знаменитый противник гонений на ведьм священник и поэт Фридрих фон Шпее. Но ранее здесь же, на кафедре Кельнского университета, преподавал доминиканец Яков Шпренгер, автор смертоносного «Молота ведьм» — книги, стоившей жизни десяткам или даже сотням тысяч человек. Что же случилось со славными потомками древних римлян на излете средних веков, когда немецкие борцы с демонами стали свирепствовать в Кельне, Дюссельдорфе и прилегающих к ним регионах? Кельн стал тогда одним из эпицентров борьбы с дьяволом, в результате которой треть жителей города были объявлены ведьмами и колдунами. Здесь танцевали и умирали обезумевшие от дикой пляски Витта несчастные люди. Какое отношение к этому имеют появившиеся позже иезуиты, розенкрейцеры и мистики-коммунисты? Узнаем ли мы ответ?