Шестой ангел. Начало

— Святой отец, я так благодарен вам, у меня нет слов, чтобы выразить.

— Называй меня брат Казариус, рыцарь. Болезнь твоя тяжела, но мы сделаем все возможное, чтобы излечить тебя. Как ты рассказал, ты теперь богат. Мы не просим ничего за лечение, лишь служение Господу наша цель. Мы поможем тебе.

— Брат Казариус, у меня пропал кошелек со всеми деньгами.

— Не беспокойся о земном, рыцарь. Истинные сокровища не там, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут, а лишь на небе. Обучен ли ты грамоте, брат мой?

— Я владею мечом, а перо — удел людей Божиих.

— Ну, не беда, поставь крестик здесь, — монах достал лист бумаги с большим текстом. — По нашим правилам все паломники должны вручать свою судьбу нашему ордену для благословления Господня. Это поможет снять твой грех убийства добрых христиан.

Рауль поставил крест на бумаге. Кажется, это была настоящая бумага, хотя Рауль раньше ее никогда не видел. Он только слышал, что бумага распространена у арабов, там в нее даже просто заворачивали мясо на рынке еще полвека назад, но христианский мир бумаги еще не знал. Затем Рауль выпил лекарство, которое дал ему монах, и скоро сонное состояние овладело им. Он прошел в свою келью и еще через десять минут отключился.

* * *

Сознание вернулось к Раулю вместе с дикой болью. Словно в тумане увидел он, что двое паломников держат его за руки, а цирюльник отпиливает ему ногу. Заметив, что Рауль пришел в себя, стоящий рядом монах с размаху ударил его киянкой по голове. Наступила темнота.

Очнулся Рауль на кровати вместе с еще одним паломником. Голова раскалывалась, но это было ничто по сравнение с болью в ноге. Впрочем, ноги уже не было — она была отрезана по колено, а культя замотана грязными тряпками. Рауль снова впал в забытье. В бреду ему привиделся монах, уговаривающий его подписать завещание.

— Раз тебе все равно некому оставить наследство, то юрист нашего ордена уже составил нужный договор, он опытен и сведущ как в римских законах, так и во французских кутюмах. Если вдруг Господь призовет тебя к себе, то твои деньги помогут ордену заботиться о других несчастных.

— Нет, мне еще рано умирать!

— Только Господь знает твой час. Подпиши и положись на Господа.

— Нет!

— Ну, как знаешь, — монах с шипением растаял в воздухе.

Потом Раулю показалось, что в коридоре послышался чей-то разговор. Ему почудилось, что несколько монахов подошли к его келье. Один монах что-то спросил у другого, но Рауль не расслышал вопроса.

— Нет, он больше не нужен, — тихо ответил другой монах, — завещание уже подписано. Надо освободить место для новых паломников, мы ожидаем большую группу.

В этот момент Рауль окончательно проснулся. Паломник, лежащий рядом с ним, тихо стонал, не приходя в сознание. У него были отрезаны обе ноги. Раулю трудно было понять, где сон, а где явь. Он пытался закричать, но лишь бессвязные звуки слетали с его губ.

Затем Рауль вспомнил, что подписал какой-то документ. Может, это и было завещание? И ему завтра тоже отрежут вторую ногу, чтобы он никогда не смог покинуть монастырь, потом он умрет здесь, а орден заберет его имение. Теперь только одна безумная мысль владела Раулем — бежать! Даже не понимая, что он делает, и повинуясь только инстинкту, Рауль свалился с кровати на пол и пополз в коридор. В десяти метрах от кельи была дверь. Она оказалась не заперта, и Раулю удалось выползти наружу. На улице было темно, и Рауль, ничего не видя, упал с высокого крыльца и снова потерял сознание.

Вскоре он очнулся, услышав странные звуки. Близко раздавалось многоголосое хрюканье. Рауль, превозмогая боль, перевернулся на живот. Альбер говорил, что антониты разводят свиней, чтобы кормить паломников. О Боже, как он был наивен! Ведь все наоборот! — вдруг ярко пронзила мозг последняя в жизни Рауля мысль. — Так вот почему вокруг этих монастырей так мало могил!

Рауль приподнялся на локтях и всмотрелся в темноту. Нет, на этот раз то, что он увидел в свете вышедшей из-за туч луны, не было дьявольским наваждением. Свиньи, опустив головы, медленно приближались к нему со всех сторон.

Глава 12 Свиньи и люди

Алика я застал с утра в ресторане. Он весело болтал о чем-то с симпатичной официанткой и выглядел беззаботным туристом. Вскоре он заметил меня и подошел к столику.

— Читал на ночь твою страшилку, — буркнул я, наливая кофе. — Похоже, тебе лавры Эдгара По покоя не дают. Со свиньями точно не перебор?

— Ну какой же перебор? Вполне реально. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» не читал, что ли? Помнишь:

Заснул старик на солнышке.

Скормил свиньям Демидушку

Придурковатый дед!..

— Помню. Да и дореволюционные описания помню о том, как надоевшего однолетнего ребенка бросили в конюшню, а потом у младенца вся задняя часть оказалась выеденной свиньей. Не редкостью такое было. Я не том в смысле, что свиньи людей не едят, еще как едят, но как-то не укладывается с монахами.

— Значит, ты все-таки идеалист, — весело улыбнулся Алик. — В средние века свиньи бродили прямо по улицам городов, нередко нападали на детей и пожирали их, это описывалось современниками. Свиней за это судили, наряжали в человеческие одежды и казнили. Все это вообще было в порядке вещей, описано в уголовных делах, изображено на гравюрах. Свиней же разводили сами монахи. Орден Святого Антония получил за свою богоугодную деятельность право выпаса свиней вообще в любом месте, где им будет угодно. На гравюрах свинья почти всегда изображается рядом со святым Антонием, она стала символом ордена. Крестьяне несли им за лечение тех же свиней — такой сюжет подношения свиньи изображен даже на Изен-хеймском алтаре. В то же время монахи подкармливали свиней человеческой кровью, так что приучали к такой пище.

— Какой еще кровью?!

— Кровью от кровопусканий. Главной лечебной процедуры средневековья. Я полагаю, вся эта мания кровопусканий возникла не в малой степени из-за той же спорыньи. Голландские средневековые трактаты прямо обвиняют в огне святого Антония «плохую кровь». А тогда считалось, если человек болен — это значит, что у него «дурная кровь», которую надо выпустить. В монастырях строились специальные отдельные здания для кровопусканий.

— Вроде, монахам со временем запретили хирургию?

— Сначала монахи выпускали кровь сами, потом, когда им было запрещено резать плоть, нанимали цирюльников, которые изобретали специальные приборы для нанесения множественных ран, всякие там специальные ланцеты и пружинные шрамонаносители-скарификаторы. Для мирян объявлялись специальные дни сдачи крови в монастырях, где проводились целые сезоны кровопусканий для семей вместе с детьми.

Иногда такие кровопускания проводились ежемесячно. Кровь выпускалась литрами, и не по одному разу. Если человек был болен, а после кровопускания ему не становилось лучше, то считалось, что крови выпустили мало. Тогда выпускали еще и еще. Пока больной не отправлялся к Господу. Вспомни хотя бы легенду о Робин Гуде, который умер от такого кровопускания.

— Позже, насколько я помню, кровопускание применялось еще чаще.

— В средние века кровопускание стало массовым. Оно проводилось не только планово в монастырях, но со временем вырвалось из их стен на волю в деревни и города, как джин из бутылки. Банщики и цирюльники выпускали кровь не только при болезнях, но и просто «от нервов», с целью освободить организм от «мрачных настроений». Бани стали служить местом не для мытья, а для выпускания крови. Монастыри пытались унять конкурентов из «кровавых бань», но было поздно. Бани закрыли, но бродячих цирюльников становилось все больше с каждым днем.

— То есть врачи стали конкурентами монахов?

— Они ими всегда и были. Средневековые врачи — это магические шарлатаны по сути своей, не лучше монахов. Кроме костоправов и хирургов — от тех была реальная польза, но и то позже. Хирурги не занимались кровопусканиями — это было занятие цирюльников. Тогда считалось, что зло должно выйти наружу вместе с кровью. Благоприятные для кровопусканий дни определялись по таблицам со сложными соотношениями между венами для кровопускания, больными органами и положением светил. Эта кровавая резня затянулась до совсем недавнего времени. Ламетри, Декарт, Моцарт, Рафаэль Санти, Джордж Вашингтон, Николай Гоголь — все это жертвы кровопусканий. Ги Патен, лейб-медик Людовика XIV и один из корифеев тогдашней медицины, одобрительно писал, что «не проходит и дня, когда мы не прописывали бы пускать кровь у грудных детей». Тонны и тонны крови текли густыми красными реками под ножами «врачевателей». Но нет никаких документов о том, куда эта кровь девалась. Ни в новое время, ни в средневековье. Впрочем, историк Мулен упоминает любопытный текст 1336 года, где говорится, что монахи-бенедиктинцы Сент-Андре во Фландрии даровали городу Брюгге поле, предназначенное для выливания крови после кровопусканий, чтобы, как там было указано, «не отдавать ее свиньям».