Страница 7 из 66
— Помощнички мои, а приготовьте-ка мне для гостя обед, — и три пары рук тут же исчезли из моего поля зрения, метнувшись кто к печке огонь разводить, кто к шкафу за продуктами, а кто во двор за водой. Я шумно перевела дыхание и закрыла глаза. Все-таки летающие по дому руки зрелище не для слабонервных.
Открыла я глаза, только почувствовав теплое пушистое прикосновение. Стол радовал взор. Чего там только не было: дымился пузатый самовар, золотистыми боками подмигивали блины, гречневая каша с грибами будила воображение желудка. И даже рубаху и штаны успели почистить и заштопать, и теперь они аккуратной стопкой красовались на скамейке.
— Спасибо большое, — пискнула я пустому пространству, руки уже успели спрятаться. — А ведь можно еще было использовать скатерть-самобранку, — мелькнула в голове запоздалая мысль, лишний раз подтверждая теорию о том, что задним умом все сильны. Но все это я отмела как ненужное. Мне еще предстояло с молодцем управиться.
Молодец оказался парнем безобидным и по моим наблюдениям не шибко умным. Рассказав мне историю о том, как чудище трехголовое похитило из родительского дома, прям на глазах у изумленной публики (ну да он сказал это другими словами) Василису по прозванию Прекрасная, он закончил тем, что уставился на меня своими честными голубыми глазами.
— А ты стало быть пошел ее выручать? — сделала я попытку поддержать разговор.
— И собрался я тогда в дорогу дальнюю, путь неблизкий, чтобы спасти свою нареченную из лап Змея Горыныча. И пошел в ту сторону, куда Змей улетел, три дня шел и три ночи по трижды и вывела меня дорога к твоему дому, бабушка, — не, он серьезно полагает добиться моего расположения обзываясь?
Я, конечно, после таких потрясений плохо выгляжу, но не настолько же!
— Ну что ж Иван, горю твоему я помочь постараюсь. Только дело это опасное и трудное. Змей Горыныч зверь подлый. А силы в нем огромные, непросто тебе его победить будет.
— Что же мне делать? — надо отдать парню должное, он хоть и побледнел от такой перспективы, но решимости не растерял.
— Чтобы Змея победить, нужен тебе меч-кладенец. Да спрятан он далеко, не низко, не высоко, в черной чаще и охраняет его паук-каракурт. Сумеешь с пауком справиться, на загадки его ответить, получишь меч, а не сумеешь, прощай Василиса.
— Спасибо тебе бабушка за хлеб за соль, за доброту за ласку, за слово доброе — начал прощаться Иван, выйдя из ступора. — Пора мне, путь у меня не близкий, а времени не много.
— Погоди Иван, дам я тебе клубочек заговоренный, брось его перед собой на тропинку, он тебе дорогу и покажет. Куда клубочек покатиться, туда и ты ступай.
Всучив молодцу клубочек из своих запасов и проводив его до крыльца, я, наконец-то, вздохнула с облегчением. Меня можно было поздравить с почином. Оставалось только сообщить Кощею, что жених идет за товаром, да внести клубочек в список расходных материалов, а потом можно и спать ложиться. А то эти постоянные намеки здешних мужчин на мой возраст начинали меня нервировать, а здоровый и полноценный сон, самый главный и собственно единственный имеющейся в моем распоряжении способ подержания молодости и красоты. Засыпала я с мыслями об оставленном мной косметологе.
Ах, это сладостное чувство полета. Ветер, треплющий твои волосы, безбрежное небо, распахнувшее свои объятия, огромный простор подвластный твоему желанию и пьянящее чувство скорости… Кто не мечтает летать? Кто не мечтает иметь крылья, чтобы парить в небе подобно птице, не ведающей законов земного тяготения? Именно с такими мыслями, полная радужных надеж и с самым оптимистическим настроем я начала свой очередной новый день в новой должности. Я вообще с каждым днем обретала все большую уверенность в своих силах и в правильности выбранного пути. С Иваном так ладно все устроилось, местным средством связи — блюдечком и яблочком, мне удалось правильно воспользоваться с первой попытки, заявку свою на продукты получить в лучшем виде. Что еще надо для счастья. Для счастья надо было научиться летать. Тщательно прочитав подходящую инструкцию и надев спецкостюм, я приступила к самообучению. С трудом забравшись в ступу (крайне не удобная конструкция) и вцепившись в метлу мертвой хваткой, я произнесла заветные слова и оттолкнулась от земли. Зря я это сделала. Рожденный ползать летать не должен. Нет, ступа, конечно, была управляема и управляема она была с помощью метлы, но вы когда-нибудь пробовали ворочать двухметровой палкой с прутьями на высоте и на скорости да к тому же не имея не малейшего понятия о том, как правильно ей ворочать. Потому что именно об этом инструкция, почему-то скромно умалчивала. Я носилась над лесом как гордый, но безумный буревестник, сожалея об отсутствии местных ПВО, способных меня сбить и тем спасти от мучительной участи чеховской чайки. К тому же я понятия не имела, как приземляться. То ли инструкция умалчивала и об этом, описывая только процедуру взлета, то ли я по старой привычке прочитала ее по диагонали, не вдаваясь в детали. Не суть важно. Митрофана, знающего все обо всех, рядом не было и книгу я тоже не захватила. А крики мои на этой высоте все равно никто не слышал. День перешагнул за половину и собственно помочь он тоже ничем не мог. Но я не теряла оптимизма, прекрасно понимая, что все еще может быть хуже и примерно представляя себе, когда именно. Когда вот это вот трехголовое чудовище до меня доберется. Уже несколько минут я наблюдала, как прямо на меня летела огромная трехголовая крылатая ящерица, явившаяся незнамо из-за какой тучки. Летела она ровно, плавно, мерно взмахивая крыльями, без рывков и виражей. Красиво, одним словом. Ступа в очередной раз нервно вильнула в сторону, подчиняясь моими судорожным движениям, и ушла в крутую мертвую петлю. Я в очередной раз сглотнула ком в горле и пообещала себе напиться, если жива останусь (обещания напиться и бросить пить я чередовала между петлями и бочками, надеясь, что хотя бы одно из них сработает и кошмар на виражах закончится). Трехголовый нырнул за мной и на одном из поворотов хвостом аккуратно подправил мою ступу, выводя ее на бреющий полет.
— Как полет? — левая ближайшая ко мне голова зубасто улыбнулась.
— Погода в самый раз для прогулки, и воздушные течения ровные, — поддержала ее, еще одна голова.
— Новые движения решили разучить? — поинтересовалась третья.
— Я приземлиться хочу, — завопила я истошным голосом, забыв про всякий стыд и правила вежливости заодно, хотя было бы что помнить.
— Так вы новая Баба-яга? — осенило левую голову. — Простите, запамятовал, а ведь Кощей рассказывал о вас. Но вы так хорошо летите, профессионально я бы сказал, — добавила вторая. — Да вы не волнуйтесь, мы поможем, тихонько опустите метлу вниз и плавненько, плавненько, по малой.
Змей Горыныч осторожно кружил рядом со мной, направляя мои движения, пока я снижалась, все еще не смея поверить своему счастью. Но вскоре моя ступа стукнулась о землю, два раза подпрыгнула и полностью остановилась. Я выпала из ступы и бросилась целовать землю. Мой нечаянный спаситель скромно сидел в сторонке, потупив взор, дабы не смущать меня при проявлении восторгов. Нацеловавшись с землей, я бросилась по очереди на все три шеи, по-новому оценив красоту гигантских ящериц.
— Ну что вы, право слово не стоит, — смущенно басила левая голова.
— Нам это только в удовольствие, — низким баритоном отвечала центральная.
— Завсегда рады помочь, — уверяла тенором правая.
— Летать-то дело нехитрое, — продолжала левая, — пару раз попрактикуетесь и станете настоящим асом.
— Вы такие лихие виражи выписывали, я восхищаюсь — утешала правая.
А центральная голова тем временем читала мне краткий инструктаж по управлению ступой и основным положениям метлы при полете, тщательно следя за моими действиями. Наконец убедившись в том, что я все хорошо запомнила, Горыныч дал добро на полет. Еще пару часов мой новый друг, товарищ и брат обучал меня в воздухе и, наконец, удовлетворившись полученным результатом, проводил до дому, отследив мою посадку. На этом мы с ним расстались. Вернее на моем приглашении заходить в гости и на его обещании скоро быть. Водрузив на место ступу и метлу, я решила лечь спать, чтобы начать завтрашний день с новыми силами. А назавтра я не смогла встать. Собственно встать с печки я не могла еще несколько дней, все больше роднясь с образом некоего Ильи Муромца, до начала его богатырской карьеры. Но как говорится метлой махать — это вам не шейпенгом заниматься. Тут сила нужна. Сил не было. Каких либо желаний тоже. В течение следующих трех дней я придавалась размышлениям о смысле бытия. Не то, чтобы философия была моим любимым занятиям, но если вы в буквальном смысле не можете слова сказать и пальцем пошевелить, то что еще остается делать. Зато теперь я могла с полной уверенностью заявить, что есть в этом мире одна вещь, о которой я знаю все: мой потолок. По крайней мере, ту его часть, которая находилась над моим пристанищем. Я знала его до мельчайших трещинок, изгибов, щепочек и мельчайших рисунков. Экзистенциальность моего бытия была прервана самым грубым образом: появлением огромной зеленой головы в окне.