Страница 49 из 66
— А вы очень симпатичный мужчина, — всплыла в голове фраза из старого фильма, и я почти услышала как кто-нибудь из них представляется «Царь Иоанн Васильевич» и посохом бьет по полу.
Парни тем временем молчали, как партизаны на допросе и видимо также жаждали моей крови. Решив не доводить дело до крайности, ввиду особой ценности моей крови для меня, решительно взяла дело в свои руки и рявкнула:
— Бардак этот природный убрали быстро, пока я вас не убрала, — при этом мысли, что в случае чего реализовать угрозы не смогу, постаралась отодвинуть как можно дальше.
Три пары глаз очень внимательно меня осмотрели с головы до ног и с ног до головы, видимо пришли к какому-то выводу и синхронно щелкнули пальцами. Ярко засияло солнышко, засверкали капли дождя на траве, и воцарилась блаженная тишина.
Такая резкая смена обстановки немного выбила меня из колеи, поумерив воинственный пыл и желание скандалить. Однако и оставить такое хамское поведение безнаказанным я не могла.
— И? По какому поводу вы мне тут устроили? — я вопросительно изогнула правую бровь в лучших традициях невозмутимого Атоса.
Парни переглянулись, видимо решая кто будет говорить. Наконец самый старший, на мой взгляд, мужчина прокашлялся и, сделав полшага вперед, заговорил.
— Доброго вам дня, хозяюшка — я только сильнее изогнула бровь. Говорящий заметил мою мимику и поторопился исправиться. — Думаю мы должны принести свои извинения за излишнюю эмоциональность и бурное выражение чувств, но вы должны нас понять. Своим поступком вы разрушили надежды нашего брата и лишили его возможности обрести семейное счастье с любимой.
Вот это я понимаю валить с больной головы на здоровую. Эта блондинка буквально напросилась со мной в поездку, отбила такого шикарного мужика, а я еще и виновата в том, что ее поклонники остались не у дел. Мало мне Кощея с его вечными заданиями, теперь еще и этим отвергнутым носы вытирать и сеансы психотерапии устраивать. Верните мне мою секретарскую должность и маленькую зарплату. Пожалуйста! Пока я не дошла до смертоубийств.
Трое представителей тонкой душевной организации, обманутые в своих лучших чувствах, продолжали смотреть на меня, и взгляды их по-прежнему были обвиняющие.
— На месте Кикиморы я бы сбежала от вашего брата еще раньше, — меня понесло. — Не мальчик уже, а истерики закатывает совсем как старая скандальная баба. Вместо того, чтобы создать нормальные бытовые условия для любимой, он мне тут громы и молнии организовал. Женщина красивая, востребованная, живет на болоте в холоде и сырости, вдали от цивилизации. Кроме соседнего леса мира не видела и вот в кои-то веки выбралась посмотреть как люди живут, не удивительно, что не устояла перед соблазном. А кто бы на ее месте устоял. А вы вместо того, чтобы пытаться вернуть любимую решили на слабой женщине злость выместить. За которую и заступиться некому. А еще мужчинами себя считают.
По мере моего страстного монолога один из троих, самый высокий, белокожий и светло-русый, с темно-серыми глазами, медленно, но верно наливался красным цветом и кажется даже начинал дымиться. Но в тот самый момент, когда подпитанная утренним страхом, многолетняя вскормленная современной феминистической цивилизацией, претензия женщины к мужчине как к существу не отвечающему всем требованиям и стандартам развернулась во всю ширь, надиктовав мне дальнейшую обвинительную речь, этот сероглазый парень крутанулся на месте и исчез. Просто растворился в воздухе, будто его и не было никогда. Я поперхнулась сделанным вдохом и закашлялась.
Двое оставшихся посмотрели на опустевшее место с какой-то тоской во взгляде.
— Что это сейчас было? — просипела я, откашлявшись.
— Это Ливень сейчас проникся сказанным и побежал отвоевывать возлюбленную, — пояснил мой собеседник.
— Поморозится там, заболеет, сляжет на месяц, — предрек второй мужчина.
— А вы значит не прониклись? — я недобро прищурилась.
— Прониклись, — закивал головой первый. — Поэтому и не сбежали.
— Это было бы невежливо, — добавил второй. — Позвольте представиться, меня зовут Ветер, а этой мой старший брат Гром.
— Очень приятно наконец-то познакомиться, — не удержалась от язвительности я, рассматривая своих визави.
А посмотреть было на что. Гром был широк в плечах, мускулист, темноволос и тоже сероглаз. А еще обладал аккуратной бородкой и усами. От всей его фигуры веяло какой-то фундаментальной основательностью и силой. Ветер был тоньше и уже и фигура его была какой-то подвижной, гибкой. Казалось, что ему трудно долго стоять на одном месте и весь он каждое мгновение стремится куда-то вперед. И хотелось лететь за ним следом, устремляясь к неведомому. Волосы его были какого-то пепельного цвета, а глаза серо-голубые. И пока он успел обзавестись только усами.
Я уже было совсем надумала пригласить ребят в дом, выпить чаю и привлечь их как-то к решению наших с Кощеем проблем по оживлению царевича, как прямо передо мной снова возник Ливень. В руках у него была огромная охапка цветов (букетом это назвать язык не поворачивался, потому что флористика не знала еще таких разномастных букетов), а глаза его горели немного фанатичным блеском.
— Милая, добрая, самая умная на свете женщина, вы открыли мне глаза на коварство Кикиморы, на корыстный характер ее и двуличную натуру. Если бы ни мудрость ваша и прозорливость, я страшную ошибку совершить бы мог и назвать ее женой любимой. А теперь благодаря доброте твоей сердце мое исцелено и есть у меня теперь надежда на счастье. Станешь ли ты единственная подругой моей верной, женой надежной? — выпалив все это на одном дыхании, Ливень всучил мне букет и замер в ожидании ответа.
А я в очередной раз почувствовала, что нахожусь в очень неправильной сказке, у героев которой вообще отсутствует логика и явные проблемы с приложением вектора силы. Скажите мне, какому нормальному человеку могла бы прийти в голову мысль толковать мои слова так, как их истолковал этот Ливень? Даже его братья решили, что он к Кикиморе побежал, а он оказывается за цветами, чтобы мне предложение делать. А я-то какой востребованной стала. Уже второй мужчина в любви признается. Прям аншлаг. И не будем акцентировать внимание на явной неадекватности моих поклонников. Как говорится я и сама не подарок, чтобы привередничать. С другой стороны такая внезапная влюблённость несколько пугает консервативную меня. Может ну их этих поклонников? Жила же без них тридцать лет и еще столько же проживу. Только как бы это помягче сказать, чтобы новый Армагеддон на себя не вызвать?
Я бросила умоляющий взгляд на Грома и он, проникшись моим отчаянием, решительно вмешался:
— Ливень, дорогой, дай ей время подумать. Узнать тебя получше. А потом уже как положено сватов засылай. А то что же ты, как басурманин какой, обычаи попираешь, да традиции нарушаешь. Не принесет это добра.
Ливень на это только кивнул. Нда, парень явно был в легкой (или даже и не легкой) прострации. Подкосил его побег Кикиморы.
— Да, — я лучезарно улыбнулась. — Спасибо за предложение, я подумаю.
Гром, схватив братца за шкирку, щелкнул пальцами и они оба пропали. Остались только я да Ветер. Я поглядывала на него с опаской. Мало ли, что у него на уме, вдруг тоже решит воспылать неземной страстью. Но Ветер моих надежд не оправдал. Улыбнувшись, он виновато выдал:
— Вы нас извините за все. Просто Ливень немного эмоциональный и все принимает близко к сердцу. Но вы не волнуйтесь, пару дней пройдет, и он успокоится и все забудет. А если вам помощь какая-нибудь понадобится, вы меня или Грома позовите и мы все сделаем.
С этими словами он тоже исчез, просто и незаметно, без всяких прыжков, щелчков, вращений и прочих телодвижений.
Я стояла на крыльце с огромным букетом в руках и чувствовала себя униженной и оскорбленной. Собственно говоря, у меня и раньше бывали времена, когда я себя чувствовала то униженной, то оскорбленной, но сегодня в своих ощущениях я вышла на новый качественный уровень. Пять минут назад молодой симпатичный парень сделал мне предложение руки и сердца, а две минуты назад другой молодой и симпатичный парень объяснил мне, что это было не более чем временное помрачение рассудка, которое не стоит внимания. А я как дура еще и возомнила о себе, сомневаться начала подходит не подходит. Надо было брать, пока давали, а потом уже думать. С такими мыслями я вернулась в избушку к остывшему чаю и забытому Кощею. Впрочем, Кощей был мужчиной заботливым и галантным, и чаю он остынуть не дал, в чем я имела возможность убедиться, взяв кружку и сделав большой глоток. Рот обожгло и из глаз брызнули слезы как в американском мультфильме. Приличных слов в моем лексиконе не осталось, зарождающейся депрессии впрочем тоже. Было ли это побочным действием заботы Бессмертного комбинатора или он изначально именно на это и рассчитывал, осталось для истории загадкой, потому что мне сначала было не до этого, а потом уже не до этого. А Кощей своих замыслов без предварительных пыток не выдает, да и после пыток, если честно, не всегда откровенничает.