Страница 35 из 66
Мой рассказ о новом глобальном плане Кощея и возникшей в связи с этим потребности в его двери, Горыныч выслушал спокойно, видимо привык уже к планам, и даже вроде не расстроился из-за просьбы, но потом задумчиво замолчал. Не желая вмешиваться в его размышления о вечном и тем более давить, я решила задать давно мучивший меня сакраментальный вопрос.
— Давно хотела спросить почему такая предвзятость к яблочкам?
— Какая предвзятость? — центральная голова, не желая прерывать раздумья правой появилась в моем поле зрения. (все три головы сразу в обзор не попадали).
— Ну, если отравить кого-нибудь надо, ему яблочко подсовывают, если вылечить, опять-таки яблочко, и на блюдечке тоже яблочко. Я бы на месте разных красавиц уже бы давно насторожилась, при таком-то однообразии методов. Это ригидность мышления или просто лень?
— Ты там не оскорбляйся, — раздался обиженный бас невидимой левой головы. — Ригидность у ней какая-то. Мож нам просто яблоки очень нравятся. Они и для здоровья полезны. У бриттов вон даже пословица такая есть.
— Особенно отравленные яблоки полезны, — не удержалась я от сарказма.
— Конечно полезны, в них же столько витаминов, — удивилась центральная. — Нам, например, отравленные яблоки даже больше нравятся. В них витамины сохраняются, а кислинка уходит. Для нашего желудка так даже полезнее. Хотя все конечно от яда зависит. От качества.
Я наконец-то поняла смысл фразы: вопросов больше не имею. Кроме одного.
— Ну так, что насчет камня? Можно взять на пару дней?
— В принципе мне не жаль, — вздохнула правая голова. — Сокровищ у меня в пещере отродясь не хранилось, чтобы так уж переживать, но вот просто мне не очень импонирует мысль, что ко мне домой разный сброд будет без спросу захаживать. Как-то неприятно становится, как об этом подумаю.
— А с камнем думаешь не заходят?
— С камнем конечно тоже заходят, но только богатыри всякие, только они не стесняются чужие двери открывать.
У меня мелькнула мысль, что дело здесь не в отсутствие стыда у богатырей, а в отсутствие достаточной физический силы у прочего сброда, который и рад бы открыть такие двери, да не может. Но и желание Горыныча я понять могла.
— А может ты знаешь, где еще такие камни найти можно, чтобы я просто так не моталась.
Минуту раздавался какой-то странный скребущий звук, из чего я сделала вывод, что мой собеседник видимо чешет голову, одну из, а затем Горыныч радостно заорал:
— И Муромца должен быть. У него же конь его богатырский тоже камнем огромным заперт был, думаю так он недалеко от того места и лежит. Где-то в лесу должен быть, но это Леший тебе точно скажет, где именно. Ну на крайний случай, если не найдешь ничего подходящего, то тогда кончено можешь мой взять, только проследи, чтобы Кощей его на место вернул, а то с него станется забыть в пылу благоустройства мира.
— Зуб даю, — на радостях пообещала я и мы попрощались.
Леший в связи с огромной занятостью из-за приближающейся зимы на связь через яблочко не выходил и пришлось отправляться к нему в лес самой. Полдня я носилась по неведомым тропинкам как какой-то невиданный зверь в поисках хозяина леса, который «вот только что был здесь, но уже ушел». При этом каждый лесной житель считал своим долгом привлечь меня к нелегкому делу подготовки своих запасов, потому что, по их мнению, Баба-Яга не может просто так бегать по лесу, и вообще всем смыслом ее существования является помощь окружающим. День давно перевалил за половину, я была голодная как волк и злая как разбуженный от зимней спячки медведь, когда под очередным кустом натолкнулась на искомого.
— Привет Леший, — выдохнула я, резко тормозя и пытаясь выровнять дыхание.
Леший медленно выполз из под куста, оглядел себя внимательно, стряхнул с бороды несколько ему одному видимых лишних веточек, и только тогда с расстановкой произнес:
— Добрый день, Баба-Яга. Что привело тебя ко мне в лес в эту пору? Не приключилось ли чего?
— Да, — я усиленно закивала головой, подтверждая свое заявление. — Приключилось. Кощей Бессмертный со мной приключился, и ты прекрасно об этом знаешь.
— Кощей конечно зло страшное и неистребимое, — медленно, с расстановкой произнес Леший, — чем же я могу тебе помочь в этой борьбе?
— Ты знаешь где ухоронка Илюши Муромского? — стрельнула я глазами, воровато оглядываясь по сторонам.
Леший медленно меня оглядел и поинтересовался:
— А тебе почто в ней нужда? — смутно напомним мне тем самым кого-то известного.
— Нужда в ней большая. Камень там, говорят, есть большой, вот в том камне у меня интерес.
— Кто говорит?
— Наш общий знакомый рассказал, тот, что сейчас на вулканических ваннах отдыхает.
— Старый знакомый без умысла чужие ухоронки не сдает.
— Так кто говорит, что без умысла. Был у него умысел, а какой не скажу. Так покажешь ухоронку или Илюше Муромскому сдашь?
— А мне в том какой интерес?
— Интереса никакого. Только вот я про ухоронку могу и проболтаться, а могу и умысел старого знакомого нарушить, не думаю, что он такому обрадуется, вдруг раньше времени решит тебя навестить?
Чувство абсурдности происходящего не покидало меня на протяжении всего этого диалога, но видимо Леший тоже устал носиться целыми днями по лесу, и решил немного развлечься. Раз уж такая возможность подвернулась и, судя по некоторым его жестам, он тоже был весьма близко знаком с Соловьем (в смысле, как и Кощей) и теперь демонстрировал мне свои знания.
Леший тем временем выглядел так, словно действительно взвешивал все за и против раскрытия секрета.
— Ладно, — кивнул Леший, — покажу тебе дорогу.
После чего, как и следовало ожидать, повел меня в непроходимую чащу одному ему ведомыми дорогами. Сколько времени мы шли я так и не поняла, но все же прежде чем в моей голове созрел вопрос о степени родства между Лешим и небезызвестным Иваном Сусаниным, мы вышли на небольшую полянку, в центре которой стоял невысокий деревянный сруб, видимо служивший некогда пристанищем для богатырского коня, а недалеко от входа в сие здание лежал огромный, всяко выше меня, камень.
— Бинго, — радостно закричала я, предвкушая окончание моих мучений. — Беру.
— На себе понесешь? — недоверчиво поинтересовался Леший.
— На Кощее!
Вытянув из своей горе-косы бант, я повязала его на ближайшее дерево, обозначая своеобразную контрольную точку и облегченно вздохнула, радуясь тому, что теперь моя миссия окончена и можно расслабиться, пока другие будут спасать мир.
— Ну теперь можно и домой, — улыбнулась я Лешему и мы дружно направили свои стопы прочь, туда где ждала нас свобода.
Знаете, когда вам уже за тридцать, за плечами имеется какой-никакой жизненный опыт, который предполагает, что вы умеете правильно оценивать людей, предвидеть последствия своих поступков, делать соответствующие выводы исходя из все того же опыта. У тридцатилетнего человека эти способности должны бы быть такими же неотъемлемыми, как и мозговая деятельность, то есть если есть мозговая деятельность, то соответственно и способности есть, если нет, то, как говорится, и суда нет. Будучи уже более чем тридцатилетней и с каждым днем все ближе приближаясь к новому страшному Рубикону, я справедливо полагала себя обладательницей если и не всех этих навыков, то хотя бы части из них. Как оказалось, я ошибалась, о чем меня уведомил все тот же представитель семейства Бессмертных, который за время нашего с ним знакомства сильно пошатнул мою и без того слабую веру в человечество и справедливость.
Я была уверена, что после того как я нашла необходимый камень и сообщила о его местонахождении куда следует, моя миссия может считаться успешно выполненной и ждет меня заслуженный отдых перед новыми подвигами. А потому вернувшись в избушку, я предалась лени и постаралась забыть обо всех треволнениях последнего месяца, абсолютно уверенная, что остальная часть действа по спасению мира может пройти без меня. Увы! Кроме меня так никто не считал.