Страница 28 из 66
— Добрый день, — выдавила я из себя, мысленно кусая локти от зависти к такой красоте. — Новая Баба-Яга.
— Очень приятно, — улыбнулась красавица, — Гамаюн. Вы ко мне по делу?
Это звучало так знакомо-официально, что на минуту мне представился огромный кабинет с длинным столом темного дерева и мужчина в черном костюме с галстуком. Я тряхнула головой, прогоняя ностальгические воспоминания, и криво улыбнулась.
— Собственно говоря да. Меня просил к вам обратиться Кощей Бессмертный Младший. Он хотел бы, когда у вас будет время, чтобы вы навестили царя Берендея и рассказали ему про молодильные яблоки, которые помогут ему вернуть молодость и силу и таким образом позволят править собственным царством еще несколько лет, пока дети его не созреют психологически и политически для трона. Как-то так.
— Во загнула, сразу чувствуется просвещенная, — восхитилась Алконост, по прежнему не видимая.
— А за молодильными яблоками кто пойдет? Сам царь Берендей? — поинтересовалась Гамаюн.
Я задумчиво почесала затылок, не заметив, что скопировала любимый жест своего поклонника.
— По плану за яблоками должны пойти имеющиеся у Берендея сыновья, чтобы проявить в этом походе свои лучшие и худшие качества. Собственно говоря, если я правильно поняла замысел, именно по результатам похода и будет выбран достойный преемник, которого царь и обучит за второй срок. Во всяком случае, план пока такой.
— Очень, очень разумный план, — девица даже засветилась от восхищения. — Чувствуется здравое мышление и прозорливость.
— Так вы споете? — для очистки совести мне требовался четкий ответ.
— Ну не знаю, могу ли я. Это ведь не совсем мой профиль.
— То есть?
— Ну, я больше людям будущее предвещаю, правда они меня редко слушают, а советы, ну не очень люблю давать.
— Ну еще бы, — усмехнулась Алконост, — это же ты Яге посоветовала нового счастья искать, вот она с тех пор и ищет, где ветер свищет.
Красивая головка исчезла в ветвях дерева и оттуда послышалась громкая перебранка и шум крыльев. Ругались правда на непонятном языке, сильно смахивающем на птичий, и, почувствовав как затекла шея, которую я все время закидывала назад пока разговаривала, я принялась ее разминать. Ругань тем временем то повышалась до крика, то падала до шепота, но прекращаться особо не спешила. То ли тема была болезненная, то ли у сестер были теплые родственные отношения. Правда перспектива ночевать на острове в компании змея мне вовсе не улыбалась и подождав еще минут десять, я потрясла за ближайшую ко мне ветку и позвала девиц по имени.
— Я бы не хотела вам мешать, но может вы все-таки мне скажите, что Кощею передать?
Голоса вверху затихли и из листвы вновь выглянуло знакомое мне женское личико, еще более прекрасное чем раньше, с горящими глазами и румянцем на щеках.
— А что вы об этом думаете?
— О чем? — я даже опешила от такого вопроса.
— Обо всей этой затее. Вы думаете это правильно обнародовать информацию о молодильных яблоках? Сделать ее так сказать общеизвестной? Я вот чувствую, что в будущем это может доставить множество проблем, когда иные не совсем порядочные личности захотят ими воспользоваться в своих не столь благородных целях. Меня смущает моральная сторона вопроса и при всем моем уважении к политическому уму Кощея и искреннем желании помочь вам, я не могу закрывать глаза на возможные последствия своего сообщения.
— А что яблоки и правда есть?
— Конечно есть. Но они под надежной охраной и мало кто знает об их существовании и местонахождении.
— Так если это не секрет и о них все равно знают, то я не совсем улавливаю причину ваших колебаний.
— Но сейчас о них знают немногие, а после моего появления, об этом станет известно большему количеству людей. Я как бы придам факт их существования публичной огласке.
— А вы не предавайте публичной. Явились по-тихому, шепнули на ухо и ушли не прощаясь.
— Но я так не могу. Вы еще новенькая и не понимаете специфики моей деятельности. Я являюсь при свете дня и большом скоплении народа, являюсь в небе, в укрупненном масштабе так сказать и вещаю громко, чтобы все могли слышать. В моей работе ведь главное, чтобы как можно больше народу про это услышало, потому как чем больше народу предупреждено, тем больше вероятность, что они смогут предотвратить несчастье.
— А изменить принципы ради одного раза нельзя?
— Это как-то не совсем солидно, — Гамаюн заметно приуныла.
— А если поменяться?
— То есть?
— Если вместо вас ваша сестра явится, например Алконост или Сирин? Разницу заметят?
— Конечно заметят. Во-первых, мы ведь не близнецы и совсем друг на друга не похожи, а потом у нас разная манера работы. Алконост при всем своем желании не сможет людям ничего иного рассказать, кроме песен горести, а Сирин только про радость поет. Законы мироздания. Это мы только у себя дома можем свободно разговаривать, а среди людей…
— А если изобразить страну после смерти царя Берендея не нашедшего молодильные яблоки? Вполне себе горестная песня.
— Для этого надо быть уверенной, что это будет действительно худо, — послышался голос Алконост, — а мне пока так не кажется. Можно кончено постараться и внушить себе такую мысль, но желания особого нет. При всем уважении к вам.
— Алконост слегка недолюбливает Кощея, — шепотом пояснила мне Гамаюн.
Я почувствовала, что начинаю разделять чувства Алконост. Этот белозубый интриган как всегда умолчал о главном препятствии: моральных воззрениях вещей птицы. Собственно озвученные сомнения я вполне разделяла, кто его на самом деле знает, чем дело обернется, если все будут молодильные яблоки есть, а ведь, как известно, что удалось одному, всегда может повторить другой и третий. Так что надеяться на сложность и мало осуществимость подвига не приходилось. Перед моим внутренним взором замаячили бесконечные вереницы дураков и богатырей и просто искателей приключений, стоящих перед моей избушкой с утра до вечера, требующих баньки и еды, и выспрашивающих дорогу к молодильным яблокам, которым по контракту я не могла отказать в посильной помощи. Собственное благополучие меня волновало гораздо больше, чем здоровье отдельно взятого царя. Я при таком режиме три года не выдержу, раньше сойду, и хорошо если просто с дистанции, а не с катушек. Кощей кстати не уточнил, чем именно обернулось для моих предшественниц досрочное завершение контракта: просто возвращением домой или возвращением домой через какую-нибудь лечебницу. Проверять на собственном опыте не хотелось. Кощей по-прежнему будил мое воображение и восхищал своей красотой, но вот решать за него его проблемы меня вообще не тянуло, тем более как выяснилось именно его семейство было причиной моих нынешних проблем и вообще и в частности. Душа требовала мести, пусть даже жалкой и мелкой.
— А давай-ка мы вот как решим, — предложила я. — Я сейчас вернусь домой, расскажу о наших сомнениях Кощею, потребую от него гарантий, что твои действия не послужат большему злу и потом уже видно будет. Только я к вам на остров второй раз не пойду, так что ты ко мне сама в гости прилетай через пару недель, — улыбнулась я во все свои двадцать восемь зубов (четыре зуба мудрости у меня вырвали еще лет пять назад, за ненадобностью и по причине оказываемого ими вредного воздействия на соседние зубы).
— Отличное предложение — поддержала меня Алконост. — И главное действительно разумное. Мне кстати можно к вам в гости за компанию?
— Ну конечно можно, в любое удобное время. И Сирин тоже приглашаю.
— Вот здорово, — развеселилась Гамаюн, — как вы все складно придумали. Прям, как настоящая Баба-Яга.
Последнее сравнение мне не понравилось.
Вопреки распространенному убеждению, что дорога домой всегда короче и приятней, моя обратная дорога и на этот раз не была устлана розами. И хотя картинки из моей жизни не служили мне фоном, но грозный голос, нашептывающий мне одуматься и начать творить добро, сильно действовал на нервы и сбивал с ритма. Не знаю сколько времени спустя я все же рухнула рядом с Митрофаном под сенью вечно зеленого дерева и закрыла глаза в блаженной надежде, что весь этот кошмар немедленно прекратится.