Страница 2 из 156
Разумеется, далеко не всем этим произведениям суждена была широкая известность и долгая жизнь — иные так и не шагнули за национальные рубежи, иные остались лишь фактами истории литературы. И все же среди романов, которыми впервые по-настоящему заявила о себе Латинская Америка, есть немало выдержавших испытание временем и по праву вошедших в сокровищницу мировой литературы. К их числу можно отнести три романа, составляющие этот том.
Первым произведением, открывшим новую эпоху в истории латиноамериканского романа, стала книга Мариано Асуэлы (1873 - 1952) «Те, кто внизу», увидевшая свет в 1916 году, в разгар гражданской войны, охватившей Мексику.
Вспыхнувшая в 1910 году мексиканская революция была первой в Латинской Америке буржуазно-демократической и, одновременно, антиимпериалистической революцией. Силу и размах в нее внесло крестьянское движение, выдвинувшее двух замечательных вождей — Франсиско Вилью и Эмилиано Сапату. Однако плоды этой революции достались не народу, а тем, кто пришел на смену феодальной аристократии,— национальной буржуазии и либеральным помещикам. Многолетняя борьба закончилась победой этих сил, объединившихся под знаменем так называемого «конституционализма». А крестьянские армии, оказавшись не в силах противостоять их натиску, были вынуждены сложить оружие.
Мариано Асуэла не был сторонним наблюдателем событий, развертывавшихся у него на глазах. Автор нескольких книг, он вступил полевым врачом в один из отрядов, входивших в армию Вильи, и вместе с ним проделал весь путь этой армии вплоть до ее трагического разгрома в 1915 году. Художественным воплощением всего увиденного и пережитого писателем стал роман «Те, кто внизу».
Содержание этого короткого романа — история стихийно возникшего крестьянского отряда, одного из тех, что во множестве создавались по всей бурлящей Мексике. Вожаком его становится Деметрио Масиас, местный крестьянин,— «ранчеро». Поначалу повстанцы одерживают победу за победой, наслаждаясь чувством обретенной свободы. Но длится оно недолго. Не проходит и двух лет, как на том же месте, откуда отряд начал свой путь, падают, сраженные пулями, последние солдаты Деметрио Масиаса, а вместе с ними и он сам.
Фрагментарность повествования, его стремительный темп — вот первое, что бросается в глаза читателю. Как в калейдоскопе сменяют друг друга эпизоды, которые одинаково внезапно возникают и обрываются, не отягощенные ни подробными описаниями, ни авторскими размышлениями. Предельно лаконичен диалог. Все эти качества были совершенно непривычны для мексиканского романа, но именно они лучше всего соответствовали новому непривычному содержанию книги Асуэлы и позиции ее автора.
Всю силу и слабость революционного движения мексиканского крестьянства писатель познал изнутри. Величие народного подвига Асуэла запечатлел без малейшей напыщенности и велеречивости, показав одновременно легендарную храбрость партизан и стихийный разбой, их бескорыстную доброту и вместе с тем бессмысленную жестокость. Такова была суровая правда истории всех вообще крестьянских революций, и мексиканской революции в частности. И эту правду Асуэла бестрепетно воссоздал на страницах романа «Те, кто внизу».
Вот в приступе опьянения солдаты убивают друг друга, и тогда читатель ощущает щемящую боль за тех, кто, поднявшись на справедливую борьбу, оказывается жертвой собственных необузданных инстинктов. Но импульсивность и простодушие солдат Масиаса были — и автор мастерски это демонстрирует — не только и не просто чертой их характеров. Горячность, бездумность, наивность — во всем этом трагически сказывалась внутренняя беззащитность партизан перед более ловким и сильным врагом. А в конечном счете это было проявлением внутренней обреченности крестьянской мятежной стихии.
В книге Асуэлы нет отдельных судеб, есть одна общая судьба всего отряда, а она, в конечном счете, и есть судьба всего восставшего, но не сумевшего стать победителем мексиканского крестьянства. «Те, кто внизу» — одна из первых книг в мировой литературе, в которой появляется коллективный герой — масса. Образ этот строится по своим законам, которые заранее исключают психологическую разработку характеров. Десяток действующих лиц — солдат Деметрио Масиаса— как бы сплавлены воедино, из этого целого выступают отдельные, едва намеченные фигуры, захватывающие общей динамикой, общими резко обозначенными чертами.
Это не означает, что в книге Асуэлы совершенно нет индивидуальных характеристик — колючий, беспощадный Панкрасио не похож на рассудительного, спокойного кума Монтаньеса; кичащийся своей медицинской образованностью цирюльник Венансио, веселый балагур Паленый, порывистый, неуравновешенный Перепел — каждому из них свойственны какие-то, пусть не очень значительные, но лично ему присущие качества. Однако все эти запоминающиеся черты лишь подчеркивают общие свойства солдат, партизан, сыгравшие роковую роль в революции,— их простодушие, безоглядную удаль, неспособность осмысливать последствия собственных поступков.
Как вспоминал впоследствии сам автор, большинство персонажей имело своих прототипов в действительности. Прототипом Деметрио Масиаса был один из видных военачальников в армии Вильи — Хулиан Медина, в отряде которого писатель прошел свой боевой путь. Образ Масиаса выписан автором с особой тщательностью; в нем собраны наиболее типичные и привлекательные черты мексиканского крестьянина. Но и здесь писатель далек от малейшей идеализации — в своем любимом герое он видит те же слабости и пороки, которыми наделены и другие солдаты. Среди персонажей Асуэлы Масиас занимает центральное место; но при этом его фигура не возвышается над остальными.
В раскрытии облика крестьянского вожака не малую роль играют его отношения с Луисом Сервантесом, случайным человеком в отряде. Этот недоучившийся студент-медик эгоистичен и корыстен. Он пытается влить яд цинизма в доверчивые души партизан и главным образом в душу командира. И каждый раз, когда вспыхивает спор бескорыстного, неграмотного Масиаса с образованным, хитрым «барчуком», особенно остро ощущается негодование писателя по адресу тех временных попутчиков революционного крестьянства, что в конце концов предали его интересы.
Писатель, поведав историю партизанского отряда, не захотел нарисовать враждебные силы, которые противостояли восставшему крестьянству. Это намеренный авторский прием — ведь в расстановке этих сил, в запутанной политической игре солдаты Масиаса не могли разобраться; они лишь смутно, интуитивно чувствовали врага в тех союзниках, которые уже готовили измену. И все же крестьяне не могли да и не хотели прекратить борьбу.
Забежав домой перед последним боем, Масиас встречает жену. Рыдая, она умоляет его остаться. Деметрио, погруженный в мрачные думы, рассеянно поднимает маленький камушек и бросает его на дно оврага: «Видишь этот камень? Его уже не остановить.»
Деметрио не умеет объяснить жене, «за что теперь дерутся», он не может постичь всей сложности революция и взаимоотношений различных групп, партий, классов. Но он, несмотря на свою обреченность, чувствует неумолимый ход истории. Народ обманут, но его движение вперед, его порыв к свободе неистребимы, вечны.
В финальной сцене вновь возникает образ природы — родной сьерры, с которой связана была вся недолгая жизнь отряда. Последним гибнет сам Масиас. С уже стекленеющим взглядом он еще сжимает в руках ружье... Образ убитого, но продолжающего сражаться партизана предстает символом неодолимости революционного порыва, символом бессмертия народного подвига. Пластичность этой фигуры вызывает в памяти другое замечательное явление мексиканского искусства — фреску великого живописца Хосе Клементе Ороско «Окоп». Потрясающая своей лаконичной патетикой, она отмечена тем же духом трагического стоицизма, что и финал романа «Те, кто внизу».
Роман Асуэлы был новаторским во многих отношениях — небывалый жизненный материал потребовал и совершенно новых средств изображения. Рожденный революцией, роман Асуэлы оказался весьма близким по своей художественной структуре другим произведениям мировой литературы, также явившимся плодом социальных потрясений XX века. Здесь вспоминаются прежде всего «Огонь» А. Барбюса н «Восставшая Мексика» Джона Рида.