Страница 14 из 51
На официальном уровне Москва и Киев не могли договориться о взаимных расчетах за газ. Поэтому к середине 90-х на границе Украины и России встали частные газотрейдеры, чей бизнес по сути ничем не отличался от бизнеса КУБа. Газ приобретался у «Газпрома», передавался украинским предприятиям в обмен на их продукцию, продукция уходила за границу. Учитывая, что за российский газ также платили не деньгами, а товарами, трейдеры снимали тройной навар: продукция бралась у предприятий по бросовым ценам, отдавалась россиянам за газ втридорога (за откаты российским чиновникам и газовым магнатам), а излишки экспортировались по мировым ценам и за твердую валюту. Рентабельность такого бизнеса достигала сотен процентов, а промышленные предприятия фактически становились полностью зависимыми от поставщиков газа.
По оценкам специалистов, 65–70 % газового рынка в Украине находилось в те годы в густой тени.
Самыми сильными украинскими газотрейдерами до прихода Лазаренко к власти были структуры молодого украинского олигарха Игоря Бакая — «Республика» и «Интергаз». Именно Бакаю принадлежит афоризм: «Все зажиточные люди в Украине сделали свой капитал на русском газе». Определение «зажиточные» объясняется лишь скромностью олигарха. Цена рынка исчислялась миллиардами долларов.
Идея привыкших к днепропетровским масштабам Павла Лазаренко и Юлии Тимошенко была элементарно проста. Они решили монополизировать рынок. Собственно, в расчете на это и были созданы ЕЭСУ — корпорации предназначалась роль главного, а если удастся, то и единственного диспетчера русского газа в Украине.
Четыре раза Вяхирев и его заместители, привыкшие работать с фирмами Бакая, обращались с официальными письмами к президенту Кучме и премьер-министру Лазаренко, требуя назначения на роль диспетчера концерна «Интергаз». Лазаренко был непреклонен и, заручившись поддержкой президента, четыре раза отвечал отказом. В конце концов он победил.
При помощи Юлии Тимошенко.
От первой ее встречи с Вяхиревым зависело все, потому что вторая могла и не состояться. Времени на долгую артподготовку и на тонкую психологическую игру у президента ЕЭСУ не было. Для завоевания Вяхирева требовалось средство простое, эффективное и бьющее наповал. Она его нашла. На эту встречу тридцатишестилетняя Юлия Тимошенко надела мини-юбку и высокие ботфорты.
Спустя годы она с удовольствием вспоминала: «Я была моложе, и мне нравился такой стиль одежды. Рем Иванович немножко удивился — разве может кто-нибудь в такой одежде предложить что-нибудь серьезное? Он отнесся ко мне с отеческой иронией — внимательно прочитал письмо, в котором я предлагала новую схему расчетов за российский газ, и подписал его. Через полгода я вновь была у него. За это время наша схема заработала, и с ее помощью ЕЭСУ удалось то, что не удавалось до этого ни одному премьер-министру Украины. Российский газ оплачивался. Но на эту вторую встречу я уже нарядилась, как комсомолка советских времен, чуть ли не галстук повязала. Рем Иванович представил меня своим коллегам — уважаемым и опытным людям, которые создали в свое время советскую газовую промышленность, и на их глазах пожал мне руку. Он признался, что полгода назад не верил, что его резолюция на моем письме принесет такие плоды».
Юлия Тимошенко стала частым гостем у Рема Вяхирева. Все спорные вопросы она решала непосредственно с ним. Рассказывали, что однажды Вяхирев выгнал из кабинета правительственную украинскую делегацию, согласившись разговаривать только с Юлией и только наедине. По утверждению Кучмы, Вяхирев как-то потребовал от него убрать Лазаренко из газовой отрасли, назвав последнего бесчестным типом. А про Тимошенко глава «Газпрома» не сказал ни разу ни одного худого слова. Даже после того, как ее начали травить, он не захотел принимать в этом участия. Самодовольный, властный, часто вздорный и несправедливый, Рем Иванович вплоть до своей отставки при Путине вел себя с Юлией Тимошенко по-мужски достойно.
Первый контракт с «Газпромом» предусматривал поставку 24,2 миллиарда кубометров газа в Украину. Этот объем газа покрывал почти треть годового потребления страны и обеспечивал практически весь ее индустриальный восток и частично — центр. Цена контракта поражала воображение — 2,11 млрд. долларов.
По утверждению швейцарской прокуратуры, задержавшей позже опального экс-премьера Лазаренко, находясь у власти, он получил от Юлии Тимошенко в общей сложности 72 миллиона долларов. Сама Тимошенко факт взятки категорически отрицает. Но можно ли представить себе, что она играла по другим правилам, чем все остальные участники рынка? Что была единственным предпринимателем в стране, которому удалось получить один из самых лакомых кусков рынка, ни с кем не делясь?
Трудно представить.
Зато ясно другое. Размер инкриминируемой ей взятки не идет ни в какое сравнение с масштабами деятельности ЕЭСУ. 72 миллиона долларов для концерна Тимошенко были суммой если не смешной, то уж во всяком случае не запредельной. Ясно также, что высшей точки своего могущества ЕЭСУ достигли к началу 1997 года, то есть на пике карьеры Лазаренко, а закат концерна начался с момента отставки премьер-министра.
Бизнес украинских олигархов одна журналистка метко назвала «ситуативным». Заниматься одним направлением считалось рискованным — слишком легко отнять. Поэтому хваталось и подгребалось все, что только можно было подобрать и поставить под свой контроль. Газ был стартовой площадкой для целого конгломерата предприятий, стремительно приобретаемых Тимошенко. Главной пружиной роста концерна стала наркотическая зависимость самых разных отраслей украинской индустрии от газа. ЕЭСУ получали в обмен на газ векселя заводов за 50–70 % их стоимости, меняли менеджмент и со временем становились их собственниками. Так из чисто энергетического концерна ЕЭСУ постепенно превращались в многопрофильного монстра, владеющего трубными заводами, металлургическими и горнообогатительными комбинатами. Рекламный буклет корпорации того времени говорит о двадцати промышленных и коммерческих структурах, научно-исследовательских институтах, венчурных фирмах, авиакомпании и двух банках. Ее деятельность была связана с 2500 предприятиями по всей стране. Всего за два года работы ЕЭСУ достигли оборота в 10 миллиардов долларов.
Таких темпов роста не знал и не мог знать бизнес ни в одной стране с реальной рыночной экономикой. Впрочем, ЕЭСУ к рыночной экономике и не имели ровным счетом никакого отношения, как и их российский партнер «Газпром», да и все остальные постсоветские монополисты. Корреспондент «Известий», склонный к банальным формулировкам, назвал ЕЭСУ «государством в государстве». В киевском «Зеркале недели» появилась публикация под забавным заголовком «Украина вступила в ЕЭСУ».
Становясь «государствами в государстве», постсоветские экономические монстры воссоздавали саму суть рухнувшей империи. Они были предельно агрессивны с более слабыми, пожирая их или ставя на колени. Они были так же иерархичны и так же бестолково организованы, как советские отраслевые министерства, поэтому неповоротливы и неэффективны. Поражала их типичная для СССР гигантомания. Постсоветская экономика напоминала «Парк юрского периода» — отрезанный от цивилизованного мира заповедник мамонтов, птеродактилей и динозавров. Эти концерны-монстры были бы обречены на вымирание, если бы в стране всерьез начались экономические реформы.
Но реформы не начинались.
Туловище каждого из этих динозавров было связано длинной шеей с маленькой безмозглой головкой государственного управления. Другой экономики, кроме советской, государственные чиновники не знали, да и знать не хотели. Живущие на деньги этих монстров чиновники были рады уже тому, что советские заводы опять задымили своими остывшими за годы независимости трубами. Экономика худо-бедно приходила в себя после шока расчленения империи.
Отношение общества к этим, на скорую руку сколоченным концернам-гигантам было не сплошь негативным. Уставшие от хаоса, безработицы и безнадеги люди с надеждой поглядывали в их сторону. Журналист «Киевских ведомостей» писал: «Можно ругать, ненавидеть, завидовать подобным компаниям, но нельзя не признать, что у хозяев хватило ума, компетентности, успеха, связей и наглости создать формы и мышление, абсолютно приспособленные к нашей агрессивной налоговой, финансовой, социальной среде». Ему вторил автор «Рабочей газеты»: «Корпорация ЕЭСУ, наверное, единственная в украинской промышленности структура, которая не на словах, а на деле не дает встать на колени отечественному товаропроизводителю и помогает ему».