Страница 50 из 57
Синти коротко сглотнула, проталкивая вставший в горле комок.
- А насчет его интереса... - продолжил Фред, - ну, предположим, рассчитывает признаться нам после побега из СССР и заработать очки постфактум.
Карл с грустью покачал головой:
- Нет. Для меня - не убедительно. Не сходится у меня в голове. Мотив "Стрелка" в афганской утечке не ясен, хоть убейте. И, поэтому, подозрителен.
Фред помолчал, водя пальцами по столу. Чувствовалось, что он и сам не очень-то и доволен своим объяснением.
- Вот найдем и узнаем, - сказал он чуть погодя. - Есть еще одна важная новость. Едет новый консул. А Деда на пенсию.
- На кого? - подался вперед Карл.
- А вот это, действительно, крайне интересно, на кого... - многозначительно протянул Фред, - к нам едет некто Бьюкеннен. Ничего не хотите мне сказать?
- Томсон Бьюкеннен? - быстро уточнил Карл.
- Да, - коротко кивнул Фред.
Карл и Джордж переглянулись.
- Ну, началось... - недовольно протянул Карл.
Фред молча побарабанил пальцами по столу и посмотрел на него, ожидая продолжения.
- Крокодил Бжезинского... - поморщившись, пояснил Карл
Синти с тревогой переводила взгляд с Фреда на Карла и обратно, пытаясь понять, что меняется для нее.
- И?
- Крокодил - он и есть крокодил. Будет нас жевать... Знаю я людей, кто под ним работал - ничего хорошего. А, раз Бжезинского, то кое-кто в Вашингтоне засомневался в простоте мотивов "Стрельца". Как и я. Консул в Ленинграде - это не уровень Бьюкеннена.
Фред поиграл бровями, обдумывая, потом сказал:
- Все равно ничего не понял. Объясни крестьянину.
- Смотри, назначение Бьюкеннена, - хмыкнув, пустился в объяснения Карл, - это знак того, что наш источник перестали рассматривать как пусть и важного, но лишь агента, и повысили до потенциальной группы влияния внутри СССР, ведущей свою политическую игру. Это идея-фикс Збига: победить СССР без непосредственного использования военной силы, расшатывая их изнутри, на противоречиях между властными группами. Вот зуб даю, следующая инструкция из Ленгли будет из двух слов: "никакой эксфильтрации".
Фред откинулся в кресле, обдумывая. Потом начал размышлять вслух:
- Ну, если посмотреть непредвзято, то такой взгляд на источник по-своему логичен. Я готов рассматривать и под таким углом зрения - как один из возможных вариантов.
- Да, - задумчиво пробормотал Карл, - судя по тому, что Збиг направил сюда своего крокодила, он думает именно так. Хорошо, что мы с Джорджем автономны и консулу не подчиняемся.
Синти тряхнула головой:
- Я одного не поняла: школьника мы ищем или уже нет?
- Конечно! - хором ответили ей три возмущенных мужских голоса.
Вторник, 20.12.1977, ночь
Ленинград, Измайловский пр.
- Соколов...
- Ммм... - я с неприязнью провел пальцем по алюминиевой ложке: опять жирная.
- Ну, посмотри на меня, Соколов... - со страстью сказала Кузя.
Я нехотя поднял на нее глаза. Достигнутый успех ее окрылил: она радостно взмахнула надкушенной сдобной булочкой и наклонилась вперед. Маневр был бы эффективен, будь у школьной формы декольте. А так я скользнул по глухому черному платью безразличным взглядом и опять посмотрел на борщ, раздумывая, вытаскивать отмеченную темными пятнами свекольную соломку или сожрать ее так.
- Соглашайся, Соколов, - она даже шептать умудрялась с придыханием, - представь: только ты и я. А дверь закроем. И можно будет никуда не торопиться...
- Наташа, не буди во мне зверя, - процедил я. Ей все-таки удалось расшевелить мое воображение.
- Ну, подумай сам, - она эффектно прижала ладонь к груди, - никто не будет знать мое тело так, как ты - и вдоль, и поперек, и снизу-вверх...
Сидеть отчего-то стало неудобно, и я заелозил на стуле, ища позу покомфортней.
Кузя откусила от булки небольшой кусочек и запила молоком. На верхней губе осталась тонкая белая полоска. Она неторопливо ее слизнула и удовлетворенно хмыкнула, увидев, как дернулся мой взгляд.
Я молча давился первым. Она тоже замолкла, перейдя к капустному салатику, но карие глаза загадочно поблескивали, неотрывно выглядывая брешь в моих позициях. Иногда она чуть заметно улыбалась, удовлетворенно так, словно в моих реакциях удалось отыскать что-то нужное. В такие моменты я начинал нервничать еще сильней.
- Кстати, - небрежно уточнила она, - с меня никто никогда еще мерки не снимал. Я вот даже и не знаю - там раздеваться надо, наверное, да? Ну, что б правильно замерить вот отсюда и досюда?
Она сложила указательные пальцы вместе и дотронулась ими до левого плеча. Потом разъединила, и правый палец плавно заскользил по груди к противоположному плечу, показывая, как, по ее мнению, надо будет производить замеры.
Я скрипнул зубами и отодвинул недоеденный борщ. На бефстроганов с пюре я изначально возлагал большие надежды, но сейчас сомневался, что почувствую хоть какой-нибудь вкус.
Стул рядом скрипнул, принимая еще одного едока. Белый бант, белые отутюженные манжеты, белые гольфики...
- Она опять мешает тебе обедать? - строго сдвинув брови, спросила Мелкая.
Я задумчиво изучил ее диету: опять те же самые четыре куска хлеба, стакан чая и ватрушка с яблочным повидлом.
- Да, развлекается за мой счет, - кивнул в ответ.
Мелкая вперила угрожающий взгляд в Кузю, а потом негромко уточнила у меня:
- А чего хочет-то?
- Ой, мелочь, - радостно оскалилась Кузя, - да тебе еще рано это знать. У тебя ж стадия молочной зрелости: ни на что путное не годна. На беспутное, впрочем, тоже.
Мелкая сцепила под столом подрагивающие пальцы и молчит, глядя в стол. На смуглой коже румянца почти не видно.
- Не трогай ее, - говорю я Кузе серьезно.
- А то что? - заинтересовалась та.
- Просто не трогай.
Мелкая смотрит с благодарностью, словно не сама только что влезла меня защитить.
- Ай, да и ладно, - отмахивается Кузя, - не буду.
И тут же, словно ее шилом в зад кольнули, наклоняется через стол к Мелкой:
- Подруга, а, давай, я тебе потом на ушко нашепчу? Что от него хочу?
Та поводила тонким пальцем по столу, рисуя какой-то узор, и вдруг сверкнула белозубой улыбкой:
- А у нас так бывает... Ну, когда у подруг один мужчина. Бабушка рассказывала.
Мне становится душно и жарко, приходится ослабить галстук.
- Это клёво, - жизнерадостно соглашается Кузя, - давай тогда селфи сделаем. Втроем. Дюха, не стесняйся, доставай свой гаджет.
Тяжело дыша, вывертываюсь из-под одеяла.
- Твою ж мать, - шиплю злобно и шлепаю на кухню пить - очень пересохло в горле.
Ставлю стакан на место и повторяю уже с безнадегой в голосе:
- Твою ж мать... Когда это кончится?
Отвожу душу, взбивая кулаками подушку. Расправляю скрученную в жгут простыню.
Это просто адовый ад какой-то. Я посылаю ее днем, а она возвращается по ночам, и мстя ее страшна.
Упал на кровать и стал представлять подъем по невозможной лестнице. Марше на десятом в пролет опустился канат из физкультурного зала, и по нему, пропуская его между обтянутыми в лосины бедрами, вниз головой неторопливо заскользила Кузя.
- Соколов... - томно сказала она, когда наши глаза оказались на одном уровне, - ну, посмотри на меня, Соколов...
Суббота, 24 декабря 1977 года, вечер,
Ленинград, Измайловский пр.
Каретка в очередной раз добежала до крайне левого положения и жизнерадостно налетела на невидимый звонок. Я взялся за длинный рычажок и потянул направо, в который раз удивляясь мягкости хода: бжжжжик, и все. И раскладка практически та же, что на компьютере, лишь твердый знак и "ё" на других местах.
Работа спорится. Останавливаюсь только для того, чтобы вытащить уже напечатанное, да накрутить на резиновый валик новую пару листов, переложенных фиолетовой копиркой.
Вздохнув, помассировал кончики пальцев. За неполный час непривычной работы отбил их напрочь: ударять по клавишам приходится заметно сильнее, чем на клавиатуре. Взболтал флакончик "Штриха" и, прикусив от старательности губу, кисточкой нанес матово-белую каплю на очередную опечатку. Кнопки "возврат" тут нет, и не предвидится. Нетерпеливо дунул пару раз, чтоб сохла быстрее, и откинулся на спинку стула, прокручивая в уме следующую ветку доказательства. Затем нажал побелевшим от натуги пальцем на прообраз будущего "шифта", выдавив тяжелую каретку вверх, и взрезал тишину квартиры очередью стука: