Заставь меня помечтать

Горные хребты и долины, широколиственные леса, и смешанные, альпийские луга – вот тот ландшафт, которым богата моя страна. Там, где я живу, большая часть земли занята зарослями сухих средиземноморских кустарников, буковыми и хвойными лесами, и только на вершинах гор встречаются луга. Внизу на равнине сады и виноградники.

Здесь же я видел совсем другой ландшафт. Интересно, кому взбрело в голову назвать улицу села, где лесом и не пахнет, где степь от горизонта до горизонта, Сосновым бором? Да и на самой улице ни единой сосны, только дворы с домами и сады с фруктовыми деревьями. Даже засесть в засаде невозможно, сплошная видимость.

Только сидеть в засаде и караулить хозяина у дома мне не пришлось, потому что был выходной и Александр, а это был он, занимался ремонтом ограды. Ещё издали, подъезжая к нужному двору, я узнал его. Если бы мне смогли дать его фото, то оно и не понадобилось бы, так как, своего соплеменника я узнаю из тысячи лиц.

У ограды стоял настоящий неаполитанец и что-то кричал, размахивая руками. Он так рьяно жестикулировал, что нечаянно поранил руку, вспоминая при этом почему-то свою маму.

Женщина, выбежавшая ему на помощь с бинтом и ватой, наверное, была его женой Зинаидой. Я, недолго думая, запечатлел всё это на фотоплёнку. Особенно медальон, висевший у него на шее. Тот я щёлкнул несколько раз.

Фотоаппарат у меня профессиональный, высокого класса, и золотую вещицу я смог увидеть на дисплее сразу. Никакого сомнения не было в том, что это фамильная графская реликвия, описание и рисунок которой я изучил ещё, будучи в Неаполе.

Анатолий сидел с открытым ртом. Он никак не мог предугадать развязки моего поиска. Я ведь не ставил его в известность кто я и зачем сюда приехал. Всё моё поведение, все мои манипуляции с фотоаппаратом, с тем, как я, словно заправский оператор, снимаю на плёнку интересующего меня человека, повергло его в стопор.

А когда я, спустя некоторое время побежал, пригибаясь, как солдат в окопе, за уликой, валявшейся возле оградки, за ваткой, которой вытирали кровь с руки пораненного, то этот момент его доконал совсем.

Садясь в машину, я плёл примолкнувшему Анатолию басню о том, что приехал сюда в поисках своего брата, и что кровь его мне нужна для установления нашего родства. Пока я не установлю этого, то и общаться я с ним не могу. А вдруг это совсем мне чужой человек?

В общем, околесица околесицей, а доля правды была в моих словах. Это просто удача, что Александр поранил руку, и мне удалось взять образец его крови. Теперь, когда я прилетел в Неаполь, этот кусочек ваты я отдал своему другу карабинеру Лучано, он его отнёс в криминалистический отдел для экспертизы и через некоторое время выдал мне ответ, подтверждающий родство на девяносто процентов Матильды Андриолли с Александром Ясенем из Запорожья.

Все фотографии, все справки, все материальные чеки приложены в конце моего отчёта. На этом я заканчиваю свой рассказ. Настоящий граф Алессандро найден, а это значит, что поиск мой закончен и я жду премиальные.

В конце рассказа хочу добавить, что в процессе своего путешествия по России и Украине, я понял, что такое славянская душа. Славянская душа – это такая субстанция, которая никогда не оставит друга без помощи, даже если он этой помощи не просит и не хочет.

Ну вот, теперь уже действительно рассказ окончен. Частный детектив Николо Мазине, лето 2000 года.

За всё время, пока Риккардо читал отчёт, Зинаида не вымолвила ни слова. Вся её жизнь с Сашей сейчас прошла перед глазами. Она отчётливо вспомнила тот день, когда он поранил руку, чиня забор. А вскоре, буквально через месяц, его не стало.

И всё из-за титула и денег, будь они неладны. Всё зло от них, теперь это выражение Зина поняла точно, как никогда. Если бы не они, Саша был бы жив.

Зинаида перебирала фотографии десятилетней давности. На них она такая молодая и счастливая. Это видно даже невооружённым глазом. А вот тот фамильный медальон, из-за которого начался весь этот сыр-бор, и из-за которого и она совершила преступление – убила Матильду. Правда, Зина этого не хотела, но так распорядилась судьба и гадалка. Наверное, её сейчас увезут в тюрьму, и она уже никогда не вернётся домой. Точно, как в предсказании.

- Зина, - услышала она, сквозь дымку воспоминаний, голос Лоренцо. Зина подняла глаза и увидела его в проёме открытой двери кабинета. – Я знал, что ты вернёшься сюда и поэтому снял сигнализацию.

Куда делся тот лоск, которым так уверенно, ещё сегодня утром, обладал этот сеньор. Сейчас перед Зинаидой стоял старенький старичок, какой-то придавленный и придушенный грузом свалившихся на него несчастий.

- Пойдём со мной, - продолжал Лоренцо тихим голосом, - тебя хочет видеть Матильда.

- Как! – воскликнула Зина, - она жива?

- А что с ней сделается? – пожал плечами сеньор. – В этой женщине заложен стержень, его не сломить никакими житейскими катаклизмами. Идём, она хочет с тобой поговорить. И захвати своего молодого человека.

Все трое поднялись на второй этаж, где находились спальни. Войдя в комнату Матильды, Зина увидела кровать, на которой возлежала пожилая сеньора. Сейчас при ночном освещении она совсем не казалась злой старой каргой, она выглядела приятной старушкой, заболевшей и от того очень жалкой.

Картина, висевшая у изголовья кровати, тоже имела совсем другое освещение. И теперь, в свете новых событий, Зина вдруг, взглянув мельком на молодую Матильду, изображённую на ней, поняла, кого она ей напомнила при первой их встрече. На Зину с картины смотрела её дочь Оленька, только немного повзрослевшая.

Сходство было настолько впечатляющим, что Зина не выдержала и произнесла в голос:

- Мама мио, - взмахнула она руками, - это невероятно! Если бы Матильда не была сейчас жива, то я поверила бы в переселение душ.

- Ты прости меня, - заговорила пожилая сеньора, взяв Зинаиду за руку. – Я, правда, не хотела убивать Алессандро. – Имя Саши она произнесла на итальянский манер. – Я ведь приехала просто познакомиться и подумать, как поступить дальше. Но тогда в тот момент, когда я увидела на нём наш фамильный медальон-печатку, у меня в голове произошло замутнение. И мысль, что мой сын останется без титула, просто толкнула мою ногу, и я надавила на газ. Всё пролетело за считанные секунды. Я даже не успела очнуться от наваждения, когда катастрофа произошла, и преступление свершилось. Конечно, я сорвала с шеи наш медальон и быстро удалилась с места происшествия. Не хватало ещё иметь дело с вашими полицейским.

Ты не думай, - продолжала свою исповедь Матильда, - все эти годы я не жила, а терзалась. Мне мучительна была мысль, что я совершила такой гнусный поступок. Но, усыновление моего сына Лоренцо, смягчило жуткие терзания. И вот теперь ты.

Ты своим приездом в наш дом всколыхнула опять все те муки, которые за долгое время почти во мне угасли. Но, сделанного назад не воротить. В общем так, я хочу искупить свою вину и предлагаю тебе очень выгодную сделку.

- Мне ничего не нужно, - перебила Зина сеньору. – Я рада уже тому, что не убила тебя. Просто гора свалилась с плеч, когда оказалось, что ты жива. Можешь мне не верить, но я действительно счастлива.

- Ах, оставь свои излияния, глупышка, - движением руки Матильда остановила Зину. – Что ты можешь понимать в этом? Ты ведь как ни крути, а жена моего племянника, а значит и наша родня. И твои дети тоже наши наследники. Так что выяснять родственные отношения мы должны без огласки и в кругу своей семьи. Я надеюсь, что твой спутник – благородный человек, и то, что он сейчас здесь услышит не выйдет за пределы этого дома?

- Извините, сеньора, я должен был сам представиться. Меня зовут Риккардо, и я очень близкий друг Зины. А насчёт моей порядочности, то можете быть уверены, от меня не ускользнёт и слова.

- Наверное, захоти я сейчас, ты всё равно не оставил бы Зину с нами здесь наедине? – усмехнулась Матильда.

Риккардо не ответил, но было видно, что так бы и произошло.