Страница 4 из 6
· во-вторых, землепользование частных физических и юридических лиц регулируется средствами кредитно-финансовой системы и рыночного механизма, - о чём высказывают озабоченность буржуазные «демократы», так называемые «правые», а по существу - парламентский инструмент осуществления библейской доктрины скупки всего у недальновидных дураков на основе иудейской международной надгосударственной ростовщической монополии.
То есть высказанный подход выражает как разнородные интересы граждан России в регуляции землепользования на основе купли-продажи прав аренды, так и защищает государственными средствами население страны от паразитических притязаний множества гусинских, березовских, ротшильдов и паразитов-«инвесторов» рангом помельче, стесняя всевозможных козыревых, чубайсов, уренсонов, коганов и прочих в свободе обслуживания аферизма «кредиторов» и «инвесторов», прикрываемого болтовней о прогрессе и служении народам государства российского.
3. Концептуальная власть и законодательство
Однако и в «Законе о земле», как показывает многолетняя практика, могут выразиться антинародные интересы паразитов-«инвесторов» - ростовщиков-банкиров и биржевиков и своры мелких. постоянно обманутых «вкладчиков». И это приводит к вопросу, как относиться после этого к законотворчеству так называемых «народных избранников», к самим «народным избранникам» и к другим подобным вопросам.
Откуда и как возникают разнородные антинародность и антигосударственый характер законотворчества, а также, откуда и как проистекают практика применения антинародного законодательства и практика его саботажа, далеко не всем понятно.
Одной из причин этого является то, что исторически сложившиеся школы «правоведения», школы подготовки юристов профессионалов и юридического просвещения населения не знают и не понимают таких слов как «концептуальная власть». Поэтому преподавание всех юридических дисциплин носит внеисторический по существу своему характер и строится, исходя из вносимого по умолчанию предположения о том, что конфликты в обществе между разными обособленными физическими и юридическими лицами могут возникать и возникают безотносительно к «каким-то концепциям устройства жизни общества». Но эти-то конфликты и вызывают общественную потребность в их «культурном» урегулировании «цивилизованным» путем, а не путём применения грубой силы. Из этой потребности, дескать, и родилась юриспруденция, включающая в себя как саму практику улаживания и предотвращения такого рода конфликтов, так и её описание и нормирование законодательством. Власть закона в «цивилизованном» обществе выше, нежели «власть силы» и в нём якобы нет место произволу и т.п.
Но прежде чем с этим согласиться, поверив, что всё это действительно так, хорошо бы, чтобы юристы ответили на два вопроса:
· что такое законотворчество, если не выражение произвола, преследующего свои цели и определённо целесообразно реагирующего на конкретные жизненные обстоятельства и направленность их изменений?
· чем изначально обусловлен произвол творцов законов и всей системы законодательства общества, если не реальной нравственностью законодателей, формирующей их представления о нормах общественной жизни, о том, кого считать «человеком», а кого нет, о правах человека в этом обществе, об отступлениях от норм, о путях и средствах осуществления в жизни общества этих нравственно обусловленных «норм», подчас возводимых в ранг объективной истины в последней инстанции?
Школы юриспруденции прямых ответов на эти вопросы не дают, вопрос об объективности и субъективности норм общественной жизни, поддерживаемых тем или иным сводом законов, не ставят и не исследуют. Как результат выпадает из рассмотрения и вопрос о расхождении объективных норм общественной жизни и субъективных представлений о них, выраженных в сводах законов обществ.
Иными словами вся юриспруденция и всё разнородное юридическое образование исходит из внесённых контрабандой предположений о том, что концепция устройства общественной жизни либо вообще не может быть определённой, либо может быть только одна единственная - исторически сложившаяся господствующая концепция, а всё остальное - её преступные извращения и отступления от неё, «возлюбленной» законодателями, и якобы «единственно возможной».
Однако после того, как возникает догадка о том, что отступления от господствующей концепции прав физических и юридических лиц, общественных групп представляют собой проявления каких-то иных определённых концепций прав, то эта догадка приводит к понятию «концептуальной власти», во-первых, как понятию о власти людей, способных самовластно сформировать и провести в жизнь концепцию определённого устройства жизни общества, опираясь на свой произвол, обусловленный их нравственностью; и, во-вторых, как понятию о власти самoй определённой концепции над обществом.
Понятие о «концептуальной власти» как о деятельности людей, породившей за всю историю глобальной цивилизации множество не всегда совместимых и подчас взаимно исключающих друг друга концепций устройства жизни общества, неизбежно приводит к вопросу об объективных нормах общественной жизни как в масштабах глобальной цивилизации, так и в масштабах региональных цивилизаций и государств в их составе; к вопросу о субъективных отступлениях от объективных норм в каждой из различных концепций; к вопросу об объективно наилучших путях и средствах воплощения в жизнь объективных норм жизни общества, а равно - искоренения отступлений от этих норм как в нравах людей, так и в действующем законодательстве. Но поскольку эти вопросы, и особенно вопрос об объективных правах, тоже лежат вне исторически сложившейся традиции юриспруденции, их необходимо рассмотреть для понимания соотношения властей: концептуальной и законодательной.
Определимся в понимании термина «право».
Право - это открытая возможность делать что-либо, будучи гарантированным от наносящего ущерб воздаяния за содеянное.
В Русском миропонимании понятия «право» и «праведность» взаимосвязанные, а соответствующие слова - однокоренные. Вследствие этого право выражает праведность, и как следствие право - выше закона, который может выражать в жизни общества и неправедность. Утверждение о том, что «Право» и «Закон» синонимы, проистекает из злонравия и представляет собой навязывание обществу смешения понятий с целью подмены праванеправедным законом.
Соответственно, если вести освещение вопросов юриспруденции в системе мышления, в которой «Право» и «Закон» - синонимы, то в жизни общества необходимо разделять две категории прав:
· права объективные, дарованные Свыше человеку и человечеству, и первое из них объемлющее все прочие, - право каждого человека быть наместником Божиим на Земле по совести без страха и свободно;
· «права» субъективные, учреждаемые в общественной жизни самими её участниками по их нравственно обусловленному произволу, который может выражать как праведность, так и несправедливость.
Вследствие этого в обществе возможны и реально имеют место конфликты между правами объективными, в следовании которым находит свое выражение Божий Промысел, и «правами» субъективными в случаях, когда творцы законов пытаются своею злонравной отсебятиной воспрепятствовать осуществлению Промысла.
Люди признают друг за другом «право» на какое угодно мировоззрение, но Бог, как сообщают Откровения, не признает за человеком права быть атеистом, т.е. отрицать Его бытие или обожествлять что-либо или кого-либо из сотворённого Им, а также не признаёт права впадать в сатанизм.
Атеисты - те, кто невнимателен или рассудочно отрицает тот реальный факт, что Бог дает доказательства Своего бытия персонально каждому тем, что отвечает в соответствии со смыслом их молитв изменением жизненных обстоятельств тем более выразительно, чем отзывчивее сам человек к обращениям Бога к нему через совесть, других людей, произведения искусств, памятники культуры, знамения жизненными обстоятельствами.