Страница 11 из 12
«ИОРДАНСКИЕ ЧИНОВНИКИ были в шоке, когда, пытаясь пресечь работу незваного “телерепортера”, вдруг увидели, что “мудрый старичок”, бравший интервью у инвесторов, в одно мгновенье превратился в главу Хашимитского Королевства. Иорданский монарх, загримировавшись под арабского старца, облаченного в национальную одежду, с телерепортером и без охраны приехал на такси в свободную торговую зону города Зарка. В качестве “тележурналиста” он проработал несколько часов и успел побеседовать со многими инвесторами, выслушивая их жалобы на бюрократические препятствия, которые нужно преодолевать, чтобы получить у чиновников необходимые документы. Подводя итоги краткого визита король Иордании Абдалла II пообещал, что лично будет заниматься проблемами, связанными с реформой и проведением в жизнь принятых законов в области инвестиций. Местные наблюдатели отмечают, что, следуя традиции отца, молодой иорданский монарх после вступления в должность в феврале этого года периодически наносит неожиданные и незапланированные визиты на различные объекты, предприятия и учреждения. Как правило, после таких посещений ситуация резко меняется в лучшую сторону, как это было после знакомства Абдаллы II с работой государственного госпиталя «Аль-Башир», на персонал которого было много жалоб и нареканий со стороны населения».
Реально в условиях толпо-“элитаризма”, когда большинство населения без любви относится к другим людям, действия главы государства в духе Гарун ар-Рашида оказываются управленчески более эффективными, нежели официальные плановые посещения и беседы с заранее назначенными чиновниками и подготовленными ими представителями простонародья. Вот что пишет в своих воспоминаниях жандармский генерал А.Спиридович, о событиях 8 января 1905 г. при дворе:
«Министр внутренних дел поехал с докладом к его величеству, пригласив с собою и директора департамента полиции Лопухина для доклада государю на случай, если бы возник вопрос об объявлении города на военном положении. Министр не считал себя достаточно компетентным в этом вопросе. Вопрос этот, однако, не обсуждался.
Вот, что записал после этого доклада государь в своем дневнике:
“Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики. Из окрестностей вызваны войска для усиления гарнизона. Рабочие до сих пор вели себя спокойно. Количество их определяется в сто двадцать тысяч. Во главе союза стоит какой-то священник-социалист Гапон. Мирский приезжал с докладом о принятых мерах.”
Очевидно государю не доложили правды, надо полагать, потому, что и сам министр не уяснил её себе, не знал её» (А.Спиридович. “Записки жандарма”, Москва, “Художественная литература”, 1991 г.; репринтное воспроизведение издания 1930 г., Москва, “Пролетарий”. с. 174).
Тем не менее после расстрела людей в день кровавого воскресенья, спустя десять дней Николай II принял “депутацию рабочих”. К этому времени Фулон [40] и Святополк-Мирский [41] были отстранены от должностей, а генерал-губернатором Петербурга был назначен Трепов. Святополк-Мирский слыл в те годы либералом и гуманистом, а Трепов остался в учебниках истории как жестокий усмиритель революции. Но встреча депутации рабочих с царем была организована по его инициативе, возможно, что он надеялся, что ему не придется быть жестоким усмирителем, перед необходимостью чего поставили его гуманисты и либералы. В примечании 69 во втором томе воспоминаний С.Ю.Витте, тогдашнего главы кабинета министров, редакторы издания сообщают об этом приеме следующее:
«Депутация “представителей петербургских рабочих” в количестве 34 человек была принята Николаем II в Царском Селе 19 января 1905 г. Состав депутации был специально подобран полицией. В газете “Голос труда” приведены любопытные подробности отправки некоторых “депутатов” к царю. «В квартире конторщика одной из петербургских фабрик Х., пившего чай со своими родителями, раздался сильный звонок, испугавший стариков. Х. бежит, отворяет дверь и, отворив, тоже пугается, - перед ним вырастают: помощник пристава, жандармский офицер, два городовых и дворник. - “Вы г. Х.?” - “Я”… - “Дворник, это г. Х.?” - “Точно так-с!” - “Прошу одеться и следовать за нами.” - “За что? Помилуйте!? Вот вам Бог…” - “Поторопитесь”.
Х. посадили в карету и в сопровождении жандарма доставили к комендантскому подъезду Зимнего дворца. Его “повели какими-то ходами, заставили подниматься по каким-то лестницам. Жандарм все время подгонял его словами: “Проходите, поторопитесь”, пока они не вошли в залу, где стоял Трепов и еще какие-то особы. Жандарм назвал фамилию приведенного. “Обыскать!” - скомандовал Трепов. Несчастного обыскали. “Раздеть!” - продолжал командовать полномочный генерал-губернатор (Трепов: - наша вставка). Х. раздели. “Наденьте на него это платье”, - издевался он дальше. После этого Х. доставили в царский павильон Царскосельского вокзала. В сопровождении сыщиков “депутатов” повели в вагон. «В купе вагона размещалось по два депутата, при каждом сыщик. В купе он увидел мастера с одного из соседних заводов; обрадованный, что встретил знакомое лицо, обратился было к нему, но тотчас же был остановлен вскочившими сыщиками, в один голос объявившими: “Здесь не полагается разговаривать!” Пришлось покориться. Таким образом были доставлены в одну из зал Царскосельского дворца рабочие “депутаты”, которым было запрещено переговариваться» (“Голос труда” № 2, 1905 г.; статья “Единение царя с народом”)
В прочитанной по бумажке речи царь заявил депутатам, что ему известно, что жизнь рабочего «не легка» и что «многое надо улучшить и упорядочить». Однако «мятежною толпою заявлять мне о своих нуждах преступно». - «Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их мне, - заявил в заключение Николай II, - а потому прощаю им вину их» [42] (ЦГИАМ, ф. 540, оп. 1, д. 739, л. 45 об. - 46).
Царский прием рабочие Петербурга назвали “подлой комедией во дворце”.»
Текст этого примечания составлен в советскую эпоху, и его следует прокомментировать в связи с прочими известными фактами. Прежде всего следует обратить внимание, что численность делегации определилась вместимостью пассажирских вагонов (от двух до четырех осей). В неё попала по всей видимости “рабочая аристократия”: из двух названных - один конторщик, другой мастер; скорее всего и остальные были подобраны так, что им было что терять кроме “цепей”, поэтому они молчали как бессловесный скот.
Хотя необходимо признать, что меры безопасности: подбор делегации, личный досмотр и т.п. были необходимы в той обстановке. Но все же они были проведены казенно-механически, а не по человечески душевно. Разговор по душам царя даже с подобранными представителями рабочих не планировался организаторами этой встречи и вряд ли состоялся при внешнем соблюдении всех приличий и простоты Николая II, в общении с прибывшими.
Говорить о том, что Николай II лицемерил, оснований нет. Но трудно ожидать, что после того как человека бесцеремонно вырвали из семейного круга, он способен к открытому и осмысленному разговору со светским первоиерархом. Также встают вопросы о том, что и как высшие сановники империи доложили царю о событиях 9 января в Петербурге. Не исключено, что до 9 января ему не докладывали о росте классовой напряженности в Петербурге ничего, а после расстрела - поставили перед свершившимся фактом, а свою нераспорядительность и трусость скрыли, но изобразили события, как организованный бунт, который администрации столицы вынуждено пришлось подавить силой оружия. О том, как сами же сформировали “депутацию” рабочих 19 января, также вряд ли доложили. В общем же старая русская пословица о монархии права: Жалует царь, да не жалует царев псарь… или пИсарь? И это приводит к вопросу: кто управляет государством: государь (царь или и.о.царя) или свора писарей?
Если бы сценарий верноподданного шествия не был изменен на заседании в Министерстве внутренних дел 8 января, если бы С.Ю.Витте вечером 8 или утром 9 января принял своевременно меры и шествие было допущено к Зимнему дворцу, то “депутацию” рабочих можно было набрать там же на глазах у всех на Дворцовой площади. И встреча выборных от рабочих с царем состоялась бы без предшествующего расстрела веры народа в способность режима созидательно разрешать противоречия общественной жизни. Но после расстрела встреча царя с ряжеными из народа уже не имела смысла и была воспринята в народе как цинизм антинародной по сути власти, олицетворяемой царём.
[40]
Градоначальник Петербурга до событий 9 января 1905 г.
[41]
Министр внутренних дел до событий 9 января 1905 г.
[42]
Более полный текст приводит А.Спиридович в “Записках жандарма”, с. 177: «Знаю, что нелегка жизнь рабочих, многое надо улучшить и упорядочить, но имейте терпение. Вы сами по совести понимаете, что следует быть справедливым и к вашим хозяевам и считаться с условиями нашей промышленности. Но мятежною толпою заявлять мне о своих нуждах преступно… Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их мне и потому прощаю им вину их.» То есть речь в духе Зубатовских устремлений, но Зубатов, обретший некоторый авторитет и уважение в рабочей среде, уже уволен и сослан; осуществлять политику в соответствии со сказанным Николаем II - некому…