Страница 42 из 69
Сидящий перед ней мужчина был необыкновенно красив: прямой и прекрасно очерченный нос, чуть выдающиеся скулы намекали на далекого предка-индейца; чувственные губы умели быть решительными. Темная прядь, упавшая на лоб, придавала Берту беззаботный, мальчишеский вид, так шедший ему. Серые глаза с неправдоподобно длинными ресницами могли – и Сабелла не раз видела это – в зависимости от настроения менять цвет: от серебристых до темно-серых. Эти глаза могли быть мягкими, проницательными, страстными.
Сабелла внезапно вздрогнула. Она не любит его, нет, но... ее неудержимо тянет к атому мужчине. Она внезапно покраснела, вспомнив, что позволяла ему делать с собой И что сама делала с ним.
Сабелла сердилась на себя. Та постыдная жертва, которой требовал ее план мщения – ласки врага, – не состоялась: ей была сладостна любовь Берта. Сабелла предпочла бы, чтобы это было не так. Ну почему он так хорош?! Так восхитительно хорош!
Берт резко сложил газету.
– Боже сохрани! – воскликнул он громко и хлопнул себя по лбу.
Чувствуя, как участился ее пульс, Сабелла встревоженно заглянула в глаза мужа.
– Что случилось?
– Я не целовал тебя уже целый час! Ты вольна подать на меня в суд за пренебрежение супружескими обязанностями.
Сабелла заставила себя подумать, что она не хочет целоваться с ним, что ей не нравятся его поцелуи. Но это была неправда, а правда заключалась в том, что каждое его прикосновение было сладостно для нее.
Берт поцеловал жену. За первым поцелуем последовал второй, третий... Берт говорил правду, когда признавался, что не может насытиться ею.
Глава 28
– Никогда! Никогда я больше не позволю тебе коснуться меня!
– Нет, позволишь!
– Ни за что! – пронзительно закричала Джина де Темпл, глядя на усмехающегося Франко.
– Ах, милая, ты ужасно жестока ко мне. Ты просишь невозможного.
В этот тихий сентябрьский день они сидели в комнате Джины на втором этаже. Внизу в своем кабинете работал сенатор де Темпл. Занятый делами, он был в благословенном неведении о том, что его своенравная дочь принимает посетителя.
Сенатор Нельсон де Темпл – ярый сторонник приличий – пришел бы в неописуемую ярость, узнай он, что его прелестная высокородная дочь позволила одному из пастухов войти в дом и – более того! – пригласила к себе.
Но Джина не испытывала ни капли беспокойства: она слишком хорошо знала своего отца. Когда сенатор заходит в кабинет и закрывает дверь, окружающий мир перестает существовать для него. Можно нанять бродячий цирк и устроить представление – отец не заметит.
Совсем иное дело – ее слишком заботливая служанка Петра, от проницательного взгляда которой мало что укроется.
Поэтому Джина отослала Петру в деревню, придумав для нее поручение, которое займет большую часть дня. Как только путь оказался свободен, Джина выскользнула на террасу за домом. Увидев играющего сына одного из слуг, она схватила мальчика за руку.
– Джозе, ты знаешь Франко. Мальчик кивнул.
– Ты знаешь, где он живет?
– Si, senorita. – Парнишка протянул руку в направлении домика Франко и Санто.
Джина достала сверкающую серебряную монету.
– Деньги твои, если ты сбегаешь в тот дом и передашь Франко, что Джина хочет немедленно поговорить с ним.
– А когда я получу деньги?
– Сейчас.
Джина отдала монету, но, когда мальчик повернулся, чтобы идти, Джина остановила его. Ласково улыбнувшись, она сказала:
– Еще одна вещь, Джозе.
– Да, сеньорита?
– Если ты расскажешь кому-нибудь об этом, я оторву тебе голову!
– Хорошо, сеньорита.
Вернувшись в дом, Джина бросила взгляд на закрытую дверь кабинета отца и поспешила наверх.
Она нетерпеливо мерила шагами комнату, когда раздался тихий стук.
Досчитав до десяти, Джина глубоко вздохнула и ответила:
– Открыто.
Худой мексиканец, в неизменно черной одежде, скользнул в комнату. Сузившимися глазами он смотрел на белокожую красавицу, стоящую около отделанного мрамором камина.
Франко ухмыльнулся.
В скромном бежевом поплиновом платье Джина производила впечатление сдержанной, приличной леди. Высокий воротник, широкие рукава и длинная пышная юбка – она словно олицетворяла порядочность и скромность. Темные волосы забраны в тугой пучок на затылке, лицо лишено пудры, а губы – помады.
Мисс Джина де Темпл была, как это сказал бы каждый ее знакомый, уважаемой, хорошо воспитанной леди в полном смысле этого слова. Утонченная и образованная, она являла собой образец для высшего общества штата. Ее поведение ставили в пример, ее высокая мораль не подвергалась сомнению.
Но Франко знал другую, настоящую Джину, и эта-то Джина заставляла его так дьявольски ухмыляться.
Если бы кто-нибудь из этих скучных людишек голубых кровей вдруг оказался сейчас здесь, он бы не узнал мисс де Темпл. Холодный, жестокий взгляд зеленых глаз словно приказывал подойти ближе. В этой красавице чувствовалась некая злая сила, она была похожа на жаждущего крови вампира.
Но именно от этой женщины Франко был без ума.
Дочь сенатора-аристократа могла дурачить кого угодно, но не его. Он слишком хорошо знал таких, как она. Внешне благопристойная леди, в душе она была столь Же жадна, коварна и вульгарна, как он сам.
Франко снял сомбреро, швырнул его на стол и направился к Джине.
– Не прикасайся ко мне! – тихо предупредила Джина и вытянула руки перед собой. – Сядь, пожалуйста.
Пожав плечами, Франко кивнул и уселся на диван. Хлопнув рядом с собой, он с усмешкой предложил:
– Посиди со мной, querida.
– Позже. Мне надо обсудить с тобой важные вещи.
– Я весь внимание.
– Последнее время я часто думала, как отомстить Берту.
– Оставь это. Ты не можешь справиться с Бернетами. И никто не мог.
– Я могу, и я это сделаю! – отрезала Джина. Затем уже мягче добавила: – То есть, конечно, с твоей помощью.
– Ни я, ни ты не можем ничего сделать...
– В этом ты ошибаешься. Как ты думаешь, что произойдет, если исчезнет плотина на притоке Коронадо?
Франко немного подумал.
– Приток вернется в свое естественное русло, как это было несколько десятков лет назад до того, как возвели дамбу и вода пошла к... к... – Франко остановился, нахмурился и покачал головой. – Джина, неужели ты думала, что...