Бабушка (др. изд)

Детям очень нравился этот рассказ, и с того времени, как старый пастух рассказал им его, замок и луг сделались для них более интересными.

— А как называется место, где стоит вон та церковь, бабушка? — спрашивал Вилим.

— Это Баушин. Если Господь даст нам здоровья, то мы там побываем, когда туда пойдут на богомолье, — отвечала бабушка.

— А что же там случилось, бабушка? — спрашивала Аделька, готовая слушать бабушку с утра до вечера.

— Там явилось чудо. Разве не знаете, ведь Ворша недавно рассказывала?

— Нет, мы ничего не знаем. Пожалуйста, расскажите нам! — клянчили дети, и бабушка не заставила долго просить себя.

— Только сядьте хорошенько на лавку и не высовывайтесь из окошек, а то как раз свалитесь вниз и сломаете себе шею. Вот за этими вершинами и этим лесом есть деревни Турин, Лютобор, Слатина, Мечон и Баушин; все эти деревни принадлежали в старые времена одному рыцарю, называвшемуся Туринским и жившему в Турине, в замке. У него была жена и единственная дочь, прехорошенькая девочка, но, к несчастию, глухонемая, что очень печалило родителей.

Однажды эта девочка прохаживалась по замку, и ей пришло в голову посмотреть, что делают маленькие барашки на Баушинском хуторе и насколько они выросли с тех пор, как она их не видала. Должно вам сказать, что тогда еще не было ни этой церкви, ни деревни, только был один хутор, в котором жила прислуга и помещались стада владельца Туринского. Вокруг был только лес, а в лесу дикие звери.

Дочь Туринского владельца много раз бывала на хуторе, но всегда ездила туда с отцом; вот она, глупенькая, и подумала, что пробежав немножко, она будет уже там. Она все шла да шла, куда глаза глядели; думала, что все дороги одинаковы, она еще была молода, неразумна как вы. Долго шла она, а хутора еще не видать; наконец на нее напал страх, она стала думать, что скажут отец с матерью о том, что она убежала из замка; испугалась и бросилась бежать назад. Но когда человек в страхе, то он легко собьется с толку, в особенности такой ребенок. Девочка окончательно сбилась с дороги и не пришла ни к дому, ни к хутору: зашла в густой лес, где не было ни тропинки, ни свету, и тогда только догадалась, что заблудилась! Можете себе представить, каково ей было! Вам бы не было еще так худо, потому что вы можете говорить и слышать, а она не могла. В ужасе бегала они и туда и сюда, и тем более еще запутывалась. Наконец голод и жажда измучили ее, ноги у ней разболелись, но все это было ничто в сравнении со страхом пред темною ночью, дикими зверями и перед тем, что мать и отец будут на нее сердиться. Испуганная и заплаканная, она очутилась около какого-то колодца, к которому она жадно прильнула и напилась; оглянувшись кругом, она увидела две протоптанные тропинки. Но она не знала, по которой идти: опыт уже научил ее не думать, что каждая дорога приведет к дому. Тут она вспомнила, что когда ее матери бывает жутко и страшно, то она всегда уходит в свою комнату и молится. Она встала на колени и молила Бога, чтоб он ее вывел из лесу.

И вдруг услыхала она чудные звуки, шумело и звенело у нее в ушах, все сильнее и сильнее, все яснее и яснее. Девочка не понимала, что с ней делается, что это за звуки! Она затряслась от страха, заплакала и хотела бежать, а тут из леса бежит по тропинке белая овечка, за ней другая, третья, четвертая, пятая, и наконец так много, что около колодца собралось целое стадо. У каждой овцы на шее висел колокольчик, колокольчик звенел, и девочка это слышала! Это овцы ее отца, вот бежит и белая пастушья собака, а наконец показался и сам пастух! Девочка вскрикнула: «Барта!» — и побежала к нему. Барта[48] очень обрадовался, услыхав, что барышня говорит и слышит, взял ее на руки и бросился к хутору, от которого они были очень близко. А пани Туринская в то время уж совершенно растерялась, не зная, куда вдруг пропала из замка дочь ее, и что с ней сделалось. Разослали людей по лесу, отец также искал, а мать ожидала на хуторе. Можете себе представить, как маменька была рада, когда Барта принес ей дочку, да еще вылеченную. Когда же и отец воротился, и дочь им все рассказала, то родители дали обет выстроить церковь у того колодца в благодарность Богу. Так и сделали. Эта церковь, что вы там видите, та самая, а вот возле нее и тот колодезь, где девушка пила и молилась, а вот в этом лесу она заблудилась. Девочка эта давно уже умерла, и пан, и пани Туринские, и Барта, все умерли, да и замок Туринский уже в развалинах.

— А куда девались овцы и собака? — спросил Вилим.

— Ну, собака издохла, старые овцы тоже, а молодые выросли и сами уже имели маленьких барашков. Так все идет на свете, милые детки; один умирает, другой нарождается!

Дети засмотрелись на долину, воображая, как ездят рыцари, как блуждают девочки. Вдруг из лесу выехала дама на прекрасном коне, сопровождаемая берейторами. На ней была темная кофта, длинное коричневое платье ее висело ниже стремян, на голове была черная шляпа с зеленым вуалем, развевавшимся около черных локонов.

— Бабушка, бабушка! Рыцарша едет, посмотрите-ка! — закричали дети.

— С чего вы это взяли? Разве есть рыцарши? Это княгиня! — отвечала бабушка, выглядывая из окна.

Дети почти рассердились на то, что это не рыцарша, как они думали.

— Княгиня едет к нам на гору! — закричали они.

— Бог знает, что вы там видите: ну как сюда влезет лошадь? — говорила бабушка.

— Право, Орланд цепится как кошка, только посмотрите! — кричал Ян.

— Оставь меня в покое, я не хочу смотреть. Какие странные забавы у дворян! — проговорила бабушка, удерживая детей, чтобы не высовывались из окна.

Через минуту княгиня была уже на горе, легко соскочила с лошади, перебросила свое длинное платье через руку и вошла в беседку.

Бабушка учтиво встала, приветствуя ее.

— Это семейство Прошек? — спросила княгиня, смотря в лицо детям.

— Точно так, сударыня! — отвечала бабушка.

— А вы верно их бабушка?

— Да, сударыня, я мать их матери.

— Вам можно порадоваться: у вас здоровые внучата. А вы, дети, слушаетесь своей бабушки? —спросила княгиня детей, не спускавших с нее глаз. При ее вопросе однако они опустили глаза, прошептав: «слушаемся».

— Ну, пока еще ладим! Не всегда… ну, да что делать! Ведь и мы не лучше были! — отвечала бабушка.

Княгиня улыбнулась, и увидав на скамейке корзинку с ягодами, спросила детей, где они их насбирали. Бабушка тотчас подстрекнула Барунку словами: «Пойди, девочка, подай княгине!»

— Ягоды совсем свежие, дети их вот по дороге насбирали, кажется, должны вам понравиться. Когда я была молода, я охотно ела все плоды; но с тех пор как у меня умер ребенок, я и одной ягодки в рот не взяла.

— Почему же? — спросила княгиня, принимая от Барунки корзинку с ягодами.

— Это у нас так водится, сударыня; когда у матери умрет ребенок, то она не ест никаких ягод до Св. Иоанна Крестителя. Говорят, что Дева Мария ходит по небу и раздает плоды маленьким детям. Тому ребенку, чья мать не была воздержана и ела плоды, Дева Мария говорит: «Видишь ли, дитятко, тебе мало досталось, потому что мать твоя съела ягоды». Поэтому матери и не едят плодов. Но если удержишься до Св. Иоанна, так удержишься и после, — прибавила бабушка.

Княгиня держала уже в пальцах ягоду сладкую, пурпуровую как ее красивые губы; но после слов бабушки положила ее невольно назад в корзинку, говоря:

— Не могу я сегодня есть, да и вам, дети, не осталось бы ничего на дорогу.

— Это ничего, княгиня, кушайте или возьмите домой так с корзиночкой, а мы себе еще наберем! — торопливо проговорила Барунка, отталкивая подаваемую ей корзинку.

— Принимаю ваш подарок! — отвечала княгиня, улыбаясь простодушной девочке, — но завтра вы придете за корзиночкой в замок и приведете с собой свою бабушку. Понимаете?

— Придем, придем! — подхватили дети совершенно так, как они это делали, когда их звала пани-мама на мельницу. Бабушка хотела что-то сказать, но было уже поздно; княгиня слегка поклонилась бабушке, улыбнулась детям и вышла из беседки. Отдав корзинку берейторам, она вскочила на Орланда и как прекрасное видение скрылась за деревьями.

48

Барта - Варфоломей.