Страница 26 из 39
...Звук взрыва слился с непрекращающимся грохотом каменоломни, и никто не услышал его. Гибель Тиро обнаружили только на следующее утро, когда вернулся из Габороне Мдлака Могапи.
Была суббота, 2 февраля 1974 года...
...Несколько лет назад Нгоапа просто не поверил бы, что его родное Соуэто может быть таким. По длиннющей Патчефстроом-роуд, насколько хватал глаз, разлилось целое море черных курчавых голов (позднее газеты сообщили, что в этот день, 16 июня 1976 года, на демонстрацию в Соуэто вышло 10 тысяч учащихся). «Как бы порадовался Тиро, если бы был жив. Ведь это же все его ученики. И не только из школы Морриса Исааксона в Джабаву, но и из Орландо, Дипклоофа, Наледи», — подумал Нгоапа, глядя на десятки, сотни колыхавшихся над толпой лозунгов: «Мы — не кафры! Мы — африканцы!», «Африкаанс — язык белых угнетателей!», «Мы рождены свободными, но живем в цепях!» Одни из них заранее нарисовали на больших листах картона активисты из созданной Абрахамом Тиро САСМ, другие наспех написали на чем попало собравшиеся на демонстрацию ребята. Но смысл у всех был один: «Мы не отступим, пока не добьемся свободы!»
И. Крутов
Сегодня без вчера
Людей племени фор, живущих в горах Новой Гвинеи, часто приводят в пример согражданам. Многие авторитетные администраторы в Порт-Морсби, столице молодого государства Папуа — Новая Гвинея считают их одним из наиболее развитых племен. Подкрепить это утверждение данными экономики не очень трудно: форы производят изрядную часть важного для экспорта страны продукта — кофе. Недавно они об этом растении и не слышали, а теперь их плантации почти не уступают тем, что принадлежат белым.
Другие, не менее сведущие люди приводят форов как пример, едва ли заслуживающий подражания.
Кажется, меньше всех волнуют эти споры самих форов — племя, которое издавна освоило наиболее труднодоступную часть новогвинейских гор. Маленькие, плоские долины окружены острыми рваными вершинами. От долины к долине можно добраться, лишь зная опасные, спрятавшиеся в зарослях тропы. Еще не так давно этот рельеф был даже полезен: враги — а врагами были любые иноплеменники — не могли попасть в страну форов.
Для торгового обмена люди разных племен встречались где-нибудь на нейтральной земле, и бывало это редко.
Пока люди обживали одни долины, в других тропическая растительность жадно поглощала заброшенные огороды и хижины. Третьи — нетронутые — ждали своего часа.
Люди в долинах не вели счета времени — ни неделям, ни месяцам, ни сотням лет.
Первая дата, известная нам в жизни племени фор, — 20 сентября 1967 года. Тогда австралийская географическая экспедиция, одолев перевал, вышла к одной из форских деревень. Она была нанесена на белое пятно карты как первая точка — населенный пункт, а по барометру замерена была высота над уровнем моря.
Так началась новейшая история племени фор.
До этого дня связей с внешним миром (кроме соседнего племени) форы не имели. Они не знали, что такое ткань, металл, деньги. Не ведали они и того, что живут на острове, окруженном со всех сторон соленой водой. А узнали — не поверили бы, что может быть на свете так много столь ценной жидкости: как и все горные племена, они очень нуждались в соли. Соль поступала к ним через сложный — от племени к племени — обмен. Где ее добывали, форы не знали, да и не очень интересовались: не может же человек знать, откуда берется дождь и где родятся туманы. Они просто есть. И соль тоже где-то берется.
Впрочем, в те времена племя называлось вовсе не «фор». Так уж получилось, что австралийские географы спутали названия. У форов (то есть тех, кого сегодня так называют) вообще не было для себя общего названия. Люди — и все. А словом «фор» — что значит «другой», «не такой» — они называли соседей — людей племени ав, говоривших на непонятном языке.
Большой беды, однако, здесь не было: соседи ведь тоже не знали, что их так называют, и слово «фор» было без хозяина. В конце концов оно осталось за теми, кто его изобрел.
Через некоторое время форы и сами стали называть себя форами, сначала в общении с новыми властями, а потом и между собой.
Первые этнографы попали к форам через несколько лет после того, как территорию нанесли на карту. Тогда же была сооружена посадочная площадка, куда время от времени садился патрульный полицейский вертолет. Район числился среди наиболее спокойных: межплеменных войн здесь не было, ибо авов — ближайших чужаков отделяли от форов неприступные горы, а до стычек внутри племени доходило очень редко. Полиция нечасто заглядывала сюда, и потому для этнографов племя фор оказалось заповедником, где можно было изучать быт и обычаи в нетронутом виде.
Но стоило появиться здесь первым торговцам, миссионерам и геологам, как образ жизни форов стал стремительно изменяться.
Через некоторое время люди племени научились ценить стальные ножи и топоры, спички и пластмассовые миски, сахар и деньги. И произошло все это гораздо быстрее, чем бывало у других новогвинейских племен. А причиной этого явления был тот традиционный образ жизни, который племя вело на протяжении бесчисленных поколений. Но теперь о традиционной жизни форов мы можем узнать лишь из записей этнографов двадцатилетней давности.
Деревушки форов были невелики, и центром каждой из них служил мужской дом. В нем жило обычно десять-двадцать человек самого разного возраста: от семилетних мальчишек до стариков лет тридцати пяти — сорока. Вокруг мужского дома теснились маленькие хижины. В каждой из них жили по две взрослые женщины с дочерьми и маленькими сыновьями. Днем все население деревни встречалось на огородах. Мужчины, правда, норовили поохотиться в лесу или поболтать с друзьями в своем общем доме, но, когда женщины просили их вскопать грядки, никогда им не отказывали.
Дело в том, что в племени фор никто никому никогда не приказывал: ни мужья женам, ни матери детям. Само собой разумелось, однако, что в просьбе о помощи отказывать нельзя.
В племени не было ни вождей, ни колдунов. Важные вопросы решали сообща, а в случае необходимости любой мужчина умел и поколдовать для своих домашних целей.
Каждая деревушка представляла собой замкнутый мир, который обеспечивал себя всем необходимым для существования. Когда переставала родить почва, удобренная золой выжженного леса, расчищали новый участок и переносили деревню на новое место. Время от времени группы предприимчивых молодых людей отделялись — уходили отыскивать и осваивать другую долину. Так возникали новые деревни форов. И каждая из них была совершенно самостоятельной.
Жители разных деревень ходили друг к другу в гости, обменивались новостями, но этим и исчерпывались внутренние связи племени.
Исследователи отметили, как одну из наиболее интересных традиций племени, что у форов не существовало никаких запретов для детей. Совсем крошечные ребятишки все свое время проводили с матерью, удобно сидя на ее бедре. Чтобы руки матери оставались свободными, ее талию и спинку ребенка охватывал широкий пояс из луба. Где бы ни была мать, чем бы ни занималась, малыша с бедра она не снимала.
Но стоило ребенку начать ходить, он начинал предпринимать исследовательские экспедиции — сначала около материнской хижины, потом по всей деревне и ее окрестностям — куда угодно и как угодно. Если ребенку хотелось взять в руки нож или топор — никто не мешал ему в этом. Зачастую мальчик уже отлично обращался с ножом и прочими небезопасными предметами, а ходить еще не умел. Никогда ни один из старших не контролировал действий детей, не принимал опекунского участия в их затеях.
Может быть, потому, что методом проб и ошибок лучше всего учишься, дети форов попадали в опасные ситуации значительно реже, чем их сверстники в цивилизованных странах.