Страница 79 из 122
Глава 25
Ранние зимние сумерки все ближе подкрадывались к Клаудкаслу по склонам хребта Сан-Хуан. Небо на западе алело чистым пурпуром.
Всадник придержал коня, огляделся и, никого не заметив, направил его к заснеженной седловине между двумя горными отрогами. За ней открылось плато, где гулял холодный ветер. Он подхватил развевающийся плащ и начал бороться с ним, норовя забросить на голову.
Ночь обещала быть необычайно холодной. Снег не падал, а сеялся с небес мелкой колючей крошкой. Подковы кастаньетами щелкали по заиндевелому камню. В такую ночь хочется сидеть у пылающего камина.
Покрытые снегом вершины четко выделялись на фоне темного хребта. Всадник направлялся к их подножию — туда, где под нависающим козырьком скалы ютилось кое-как сколоченное строение, скорее избушка, чем настоящий дом. Тем не менее из трубы поднимался дымок.
Когда всадник приблизился, он расслышал мужские голоса и смех. Спешившись, он оглядел избушку с пренебрежением столь же ледяным, как земля под его ногами. Крыльцо покосилось и осело, ступеньки растрескались. Ночной гость и не подумал стучаться, он пинком распахнул дверь и вошел, к немалому удивлению тех двоих, что сидели за столом.
— Входите, входите! — Опомнившись, Берл Лезервуд вскочил и придвинул гостю табурет. — Что привело вас в такую даль? И в такой холод!
Не удостоив его ответом, Эшлин Блэкмор направился прямиком к Дамону. Тот хлебал какое-то варево из большой оловянной миски и при появлении Блэкмора застыл с полной ложкой в одной руке и ломтем хлеба в другой. Он неуверенно улыбнулся. Выбитые передние зубы придавали ему довольно комичный вид.
— Бошш! А я вот вернулша… ужинаю.
— Встань, — ледяным тоном скомандовал гость.
Дамон поспешно схлебнул варево с ложки, откусил хлеба и поднялся, продолжая жевать. Он был на голову выше Эшлина и почти вдвое шире, поэтому возвышался над ним как башня. Тем не менее граф, ни секунды не колеблясь, влепил ему звучную пощечину затянутой в лайковую перчатку рукой. Непрожеванная пища вылетела у Дамона изо рта, по подбородку потекла не только жижа, но и кровь из едва затянувшихся ранок. Он не осмелился издать ни звука, только съежился, глядя на Эшлина тем просительным, жалостным взглядом, каким ребенок смотрит на отца, получив удар ремнем. Берл Лезервуд крякнул, но смолчал.
Еще пощечина. На этот раз здоровяк взвыл от испуга и боли и прикрылся широкой, как лопата, ручищей. Из-под нее сразу начала обильно сочиться кровь.
— Болван! Есть у тебя в голове хоть капля мозгов или нет? — Эшлин брезгливо сдернул с руки испачканную перчатку. — Я тебе сто раз повторял, чтобы ты держался подальше от Кейна Ковингтона!
— Но, бошш, он первый нашал! Он…
— Заткни свой грязный рот, Лезервуд! — прикрикнул граф. Он отбросил капюшон плаща на спину, поправил волосы, прошел к печурке и театрально повернулся, взмахнув черными полами как крыльями.
— Я тебя предупреждал! Я говорил, что он захочет взять реванш! Потому я и приказал тебе помалкивать, даже если ему вздумается посреди улицы помочиться тебе на сапоги! Говорил я это или нет? Отвечай!
Дамон только скорчил гримасу.
— Говорили, босс, — ответил за него Берл Лезервуд.
— Я говорил, но твой брат не понял, — со злостью произнес Эшлин, взглянув на Берла. — Он не слишком умен, твой брат. — Он снова повернулся к Дамону. — Дошло до тебя наконец, почему вам обоим, а главное тебе, надо держаться подальше от Ковингтона? — Тот пробормотал что-то неразборчивое. — Не слышу!
— Дошло, бошш, но я только…
— Нет, до него не доходит! Вот что, Берл, раз уж твой брат настолько туп, я объясню все еще раз тебе, a уж ты проследишь за тем, чтобы он все понял. Если Ковингтон будет найден убитым, вас заподозрят в первую очередь, а теперь, после драки, особенно. Учти, я и пальцем не пошевелю, чтобы вас вызволить!
— Вам ни к чему беспокоиться, босс, — сказал Берл примирительно. — Конечно, нас заподозрят, ну и что? Никто ничего не сможет доказать. Можете на меня положиться.
— Если хотя бы тень подозрения падет на меня…
— Этого не случится, босс. Как можно? Никто ведь даже не подозревает, что мы знакомы, не говоря уже об остальном.
— Ладно, — буркнул Эшлин.
Он сделал шаг от печки, и Дамон, эта гора мяса, в испуге шарахнулся к брату. Однако Эшлин потерял к нему интерес. Он указал на стол, и братья поспешили усесться.
— Слушайте внимательно, вы оба. Завтра надоедливый дядюшка Натали наконец покидает город. Как только он уберется, я устрою поездку в Денвер и на этот раз задержусь там на неделю, постаравшись повидать всех, кого смогу, чтобы мое алиби не оставляло сомнений. — Эшлин вдруг схватил Дамона за массивное плечо, заставив подпрыгнуть. — А вы в мое отсутствие разберетесь с нахальным южанином. Все должно быть сработано чисто, без сучка и задоринки. Тебе ясно, Дамон?
— Яшно, бошш, шэр! — Здоровяк энергично закивал. — Все будет в лушшем виде, не ижвольте бешпокоитша!
— Очень на это надеюсь. — Граф вдруг улыбнулся той обезоруживающей, мягкой улыбкой, благодаря которой ему и удалось завоевать общее расположение. — Ваши услуги будут щедро оплачены. — Он запахнул плащ и помедлил. Улыбка исчезла, взгляд снова стал холодным и угрожающим. — Малейший просчет — и вам не поздоровится!
— Просчетов не будет, — заверил Берл Лезервуд. — Ковингтон уже мертвец, только пока еще об этом не знает!
— Мне пора. — Эшлин уже снова улыбался. — Сегодня я ужинаю со своей очаровательной невестой и ее славным дядюшкой. Нельзя заставлять их ждать.
Он поправил плащ и вышел, оставив дверь открытой. В глубине души Эшлин обожал театральные эффекты, но пользовался ими с осторожностью и не слишком часто. Он птицей взлетел на спину своего жеребца и, зная, что братья Лезервуд наблюдают за каждым его движением, с ходу послал его в галоп, рассыпая в тишине звонкий стук подков.
* * *
В понедельник утром, едва небеса на востоке порозовели за расписанными инеем стеклами, Кейн проснулся в своем новом обиталище и лениво потянулся, не торопясь покинуть теплую, уютную, утепленную мехами постель.